ДеньЭкзамена

Генри Слесар

День Экзамена

В семье Джорданов на тему об экзамене никогда не высказывались, пока их сыну Дики не исполнилось двенадцать. Впервые в присутствии сына миссис Джордан упомянула его в разговоре в его день рождения, и именно беспокойство, зазвучавшее в ее голосе, и вызвало резкую реакцию мужа.
- Прекрати, - сказал он. - У него все будет в порядке.
 Они сидели за столом и завтракали, и мальчик с любопытством поднял глаза от тарелки. Это был паренек со сметливым взглядом и быстрыми, нервными движениями. Он не понял причины внезапно возникшей за столом напряженности, но он знал, что сегодня его день рождения и больше всего на свете ему хотелось, чтобы в доме были мир и согласие. Он знал, что где-то в недрах их скромной квартирки его ждут аккуратно завернутые и повязанные лентой коробки, которые ему предстоит открыть, а на крошечной кухне уже томятся на плите всякие вкусности. Он хотел, чтобы день был счастливым и поэтому подступившие к глазам матери слезы и кривая усмешка на лице отца вмиг испортили настроение радостного ожидания, в котором он пребывал все утро.
- Какой экзамен? - спросил он.
Мать опустила глаза, уставившись взглядом в скатерть стола.
- Да это просто проверка умственных способностей, которую правительство устраивает всем детям, достигшим двенадцатилетнего возраста. Тебе предстоит пройти ее на следующей неделе. Пустяки, не стоит беспокоиться.
- Это что, наподобие тестов, которые нам дают в школе?
- Да, что-то вроде этого, - сказал отец, вставая из-за стола. - Пойди-ка, лучше, почитай свои комиксы, Дики.
Мальчик молча поднялся из-за стола и направился в угол гостиной, который ещё с младенчества считался “его собственным”. Он полистал лежавшую сверху стопки книжку, но, по-видимому, действо, быстро развивающееся в ее красочных квадратиках, его никак не заинтересовало. Подойдя к окну, он стал, нахмурившись, смотреть на  тонкую полоску тумана, словно саваном прикрывшую траву.
- И надо же было дождю пойти именно сегодня, - сказал он. - Не мог подождать до завтра.
Отец, сидевший в кресле с правительственной газетой в руках, раздраженно зашелестел страницами.
- Дался тебе этот дождик. Пошел, значит надо. Зато от него трава зеленеет.
- Как это, папа?
- Как-как. Да никак. Зеленеет, и все.
Дики сердито насупил брови.
- Ну, а что делает ее зеленой? Я имею в виду траву.
- Незачем тебе знать, - отрезал отец и тут же пожалел о своей грубости.
Позднее, праздник все же взял свое. Мать, сияя от удовольствия, вручила мальчику перевязанные цветными лентами подарки, и даже отец, взъерошив ему вихры, снизошел до добродушной ухмылки. Дики поцеловал мать и обменялся солидным рукопожатием с отцом. Затем к столу подали торт со свечами и на этом официальное торжество закончилось.
Час спустя, сидя у окна, мальчик смотрел, как заходит за облака вечернее солнце.
- Папа, - спросил он отца, - а далеко от нас солнце?
- Пять тысяч километров, - не задумываясь, ответил отец.
***
На следующий день, за завтраком, Дик снова увидел, как влажнеют от слез глаза матери. Ему и в голову бы не пришло связать это с предстоящим экзаменом, если бы отец вдруг снова не поднял эту тему.
- Ну, вот что, Дики, - обращаясь к нему, как к взрослому, сказал он, - сегодня у нас деловая встреча.  
- Я знаю, папа. Надеюсь...
- Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Тысячи детей проходят этот тест каждый день. Правительству важно знать насколько ты смышленый парень. И больше ничего.
- У меня в школе всегда были только хорошие отметки, - неуверенно начал Дик.
- Дело не в этом, - перебил его отец, - Это, знаешь, ну, как тебе сказать? Это - особая проверка. Там тебе дадут лекарство, его надо выпить, понимаешь? А потом тебя проводят в другую комнату. Там ты увидишь большой прибор,  что-то вроде машины...
- А что за лекарство? - спросил Дики.
- Да так, ничего особенного, Просто лекарство, по вкусу напоминает мятную жвачку. Его дают детям, чтобы они ничего не выдумывали, а отвечали на вопросы правдиво. Нет, конечно, там, в правительстве, уверены, что будешь говорить правду, но так они будут знать наверняка.
На лице Дики выразилось недоумение, к которому примешивался легкий испуг. Он посмотрел на мать, которая постаралась изобразить на лице беззаботную улыбку.
- Все будет хорошо, - заверила она его.
- Несомненно, - подхватил отец. - Ты же хороший мальчик, Дики. У тебя все получится. А потом придем домой и все вместе отпразднуем это. Хорошо?
- Да, конечно, папа, - сказал Дики.
***
Они вошли в Управление Государственного Образования за пятнадцать минут до назначенного часа. Ступая по мраморным плитам пола, они пересекли огромный, украшенный колоннами вестибюль и, пройдя под аркой, поднялись на лифте на четвертый этаж.
Там их встретил молодой человек в гимнастерке без знаков различия, сидевший за полированным столом перед комнатой 404. В руках у него был список фамилий от А до Ж, сверившись по которому, он пропустил Джорданов в комнату.
Это была холодная, похожая на зал суда комната с рядами длинных скамеек, идущих вдоль металлических столов.  Там уже сидели несколько отцов со своими детьми. Официального вида женщина с короткой стрижкой и сурово поджатыми губами ходила меж столами, раздавая вызванным на проверку родителям листки бумаги.
Мистер Джордан заполнил формуляр и вернул его женщине. Потом он сказал Дики:
- Это не займет много времени. Когда тебя вызовут по фамилии, зайди вон в ту дверь в конце зала.
И он показал на дверь пальцем.
В скрытом от глаз громкоговорителе послышался треск, потом назвали первую фамилию. Дики увидел, как один мальчик с неохотой отделился от своего отца и медленно пошел к двери.
Без пяти одиннадцать назвали фамилию Джордан.
- Удачи тебе, сынок, - сказал отец, не глядя на мальчика. - Я заберу тебя, когда проверка закончится.
Дики подошел к двери и повернул вниз ручку. В комнате стоял полумрак и он с трудом разглядел лицо приветствовавшего его дежурного офицера в серой гимнастерке.
- Садись, - мягким голосом пригласил его мужчина, указав на высокий табурет рядом с его столом. - Тебя зовут Ричард Джордан?
- Да, сэр.
- Твой регистрационный номер 600-115. Выпей вот это, Ричард.
Мужчина взял со стола пластиковый стаканчик и протянул его мальчику. Жидкость была густой, как сливки, и совсем не напоминала по вкусу мяту. Дики выпил все до дна и отдал человеку пустой стакан.
Пока офицер деловито заполнял лист бумаги, Дики сидел в полной тишине, чувствуя, что его начинает клонить в сон. Затем офицер взглянул на часы и поднялся из-за стола, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от Дики.
Он отстегнул от нагрудного кармана гимнастерки похожий на карандаш фонарик и направил тонкий луч света в глаза мальчика.
- Так, хорошо, - сказал он. - Теперь пойдем со мной, Ричард.
Он провел Дики в дальний конец комнаты, где прямо у стены стоял огромный прибор со множеством светящихся циферблатов. Перед ним стояло кресло с вмонтированным в ручку микрофоном, в которое он усадил мальчика так, что головка микрофона оказалась перед лицом Дики.
- Постарайся расслабиться, Ричард. Сейчас тебе будут задавать вопросы. Ты их обдумай вначале, а потом отвечай прямо в микрофон. Обо всем остальном позаботится машина.
- Да, сэр.
- Я тебя оставляю одного. Как только будешь готов, просто скажи в микрофон “готов”.
- Да, сэр.
Мужчина ободряюще пожал ему плечо и вышел из комнаты.
- Готов, - сказал Дики в микрофон.
На панели вспыхнули огоньки и послышалось тихое урчание механизма. Затем раздался мужской голос, который произнес:
- Закончите последовательность цифр: один, четыре, семь, десять,...
***
Мистер и миссис Джордан сидели в гостиной, не разговаривая между собой и ни о чем не размышляя.
Около четырех дня раздался телефонный звонок. Мать Дики хотела  взять трубку, но отец оказался проворнее.
- Мистер Джордан?
Голос звучал отрывисто и резко: в нем были официальные нотки.
- Слушаю, - сказал отец Дики.
- С вами говорят из Управления Государственного Образования. Ваш сын, Ричард Джордан, регистрационный номер 600-115, завершил государственный экзамен. Мы вынуждены с сожалением сообщить вам, что его коэффициент умственного развития превысил нормативы, установленные Новым Кодексом, в соответствии со статьей 84, раздел 5.
В дальнем конце гостиной послышался сдавленный крик женщины, следившей за выражением лица ее мужа.
- Уточните по телефону, - монотонно продолжал голос, - как вы хотите распорядиться телом ребенка. Оплата погребения за государственный счет - десять долларов.