РОДИНА

Странная это была неделя. Мама Вована взяла семь дней за свой счет и плотно засела дома, как будто предчувствовала наступление чего-то грозного и неотвратимого.
И правда!
В дом стали ломиться какие-то делегации из горсвета, горэнерго, энергосбыта. Санэпидстанция два раза предлагала морить тараканов, мокриц, клопов и древесных долгоносиков.  Чумазые трубочисты предлагали прочистить дымоходы. Кроме того, являлись бесконечные представители кабельных каналов и компаний сотовой связи, предлагавшие всё бесплатно подключить. И наконец, две экзальтированные тётки припёрлись делать социологический опрос на тему «Как Вы относитесь к секс меньшинствам?»
Но мама стояла, как под Сталинградом, насмерть, и никому дверь не открывала, ссылаясь на то, что она нянечка, а хозяев нет дома, а она боится! Она не отвечала на телефонные звонки, и только её подружка Фима имела к ней доступ, принося продукты. Ей мама открывала только по предварительному звонку и по условному стуку в дверь. Полная изоляция!

А  где же Вован!? Мама срочно отправила его к тётке Клаве, которая жила с мужем в загородном коттедже. При этом Клаве были даны жёсткие инструкции – молчать, как рыба об лёд.
Такие яркие проявления бытовой шизофрении объяснялись просто – в стране шёл осенний призыв в армию. Официальное вручение повестки призывнику, коим являлся Вован, означало возможность уголовного наказания призывника за уклонение от воинской службы, если тот начнет от неё уклоняться. А невручение – ничего не означало, кроме проявления шизы у родителей призывника.
Шёл седьмой день осады. Нашествие желающих-проверяющих пошло на убыль. Телефонные звонки стали реже. Первым звоночком, свидетельствующим о стабилизации ситуации, стало предложение сотовой компании подключить инет за минимальную плату, сделанное в замочную скважину, по причине очередного не открытия мамой входной двери.
Вован сидел у Клавы в доме, считай, как на иголках. Но не потому, что Клава увлекалась йогой, а потому что он не смог в начале сентября получить учебники в библиотеке колледжа, где учился. А время шло.  И Вован решился! Всё прошло великолепно! Затарившись книгами, Вован шёл к остановке маршрутки, когда за его спиной раздался возглас, нежность которого заставила обернуться бы даже реку вспять:
- Серёжа! Милый!  
Вован обернулся. Перед ним стояла девушка. Оооо! Какая это была девушка! Правда, её немного портил выпирающий животик, где-то, четвёртого месяца беременности.  
- Ты меня не узнал, милый!? – мягко сказала она, положив свои нежные руки ему на плечи и прикоснувшись теплым животом к его животу.
- Девушка! Меня зовут Вова! Вы ошиблись! – отстраняясь от неё, недоумённо ответил Вован.
- Милый Серёжа! Ты уже забыл наш тобой засев в селе Разгуляево!?
- Девушка! Меня зовут Владимир! И в вашей Засеваевке я никогда не был!
- Может, я чего-то не понимаю! Но ты мне и паспорт показывал!
- Девушка! Вот мой паспорт! Я - Владимир, а не Серёжа! – и он предъявил ей развёрнутый паспорт.
- Спасибо, Владимир! -  воскликнула она, выдергивая из его рук паспорт, и, бросив паспорт в свою сумку, набрала номер сотового.
- Товарищ майор! Докладывает прапорщик Родина! Повестка призывнику Чмошкину Владимиру Ивановичу вручена! Конец связи. – с этими словами она вручила Вовану листочек жёлтой бумаги и продолжила, - Вам надлежит явиться на медкомиссию согласно врученной повестке.
Обалдевший Вован молча смотрел на Родину.