Колыбель Солнца

Фэнтези

     Сейчас меня называют мудрая Мира, хотя при рождении было дано имя Даромира. Мать моей матери так назвала меня. А когда спросила, что значит имя: Дар мира или Дающая миру, старая мать только улыбнулась и сказала, что не зря дала это имя. Наверное, не зря, потому как сейчас, на совете племёни я сижу на самом почётном месте, и моё слово всегда остаётся последним.
   
    Наше племя объединяет четыре рода. Мы живём в долине, окруженной полями и светлым лесом. Все ухаживаем за лесом. Вырубаем старые деревья, очищаем от бурелома. Помню, мне было десять весен, когда по совету вождя Ясеня на совете старейшин впервые решили очистить лес возле поселения, прибрать его так, как наши женщины ежевечерне убирают жилище, готовясь ко сну, чтоб встретить новое утро в чистоте и порядке, без смущения взглянуть в глаза всевидящему светдающему отцу Солнцу. Трудились все: от дряхлых стариков до малых детишек. Огромная гора старых деревьев, кустов, валежника возникла за поселением, но она постепенно таяла: в каждом очаге горел огонь.
     Очищенное пространство со стройными берёзами, зелоноствольными осинами, ясенями, вязами, высокими соснами стали называть Светлым лесом. В нем без опаски играли в великих охотников наши дети.
     А дальше, до самой колыбели, куда укладывалось на ночь благодающее Солнце, простирались дремучие леса. Они давали не только пищу для огня, леса кормили нас ягодами, грибами, давали травы для избавления от недугов. Рыбу в реке и озёрах могли ловить руками дети. Охотники всегда приходили домой с богатой добычей. Холодные зимы помогала пережить одежда, сшитая из выделанных звериных шкур. Мы благодарили за всё отца всего живого. Вырезали его символы на посуде и другой утвари, вышивали на одежде, сочиняли о нем хвалебные песни, радовались, когда оно, проснувшись, поднималось в небо, обогревая  всех, и с грустью провожали взглядами вечером, когда уходило на покой, укладывалось в своей колыбели.  Как же нам – детям хотелось увидеть колыбель Солнца! Увидеть, как оно спит, прикрыв свои светонесущие очи….
   
    Мне было тринадцать весен, когда беда пришла в семью. Оба брата, собиравшиеся в праздник великого Солнца выбрать себе жен, не вернулись с охоты. Все мужчины отправились на поиски в дремучие леса, и только один принёс нож и клочки одежды старшего брата. Поминальный костёр долго не угасал, хотя очень быстро сгорели лоскутья простой рубахи, на подоле которой был выткан особый узор рода. Обидно… Магические узоры и обереги не спасли родных от ранней смерти. 
      Отец стал брать на охоту меня. Младшие братья ещё не доросли. Один вообще кормился материнским молоком. За год стала хорошей лучницей, по мнению родичей, но так и не полюбила охоту. Лишать жизни живое во имя существования племени и семьи – нужное дело, но в груди всякий раз что-то сжималось, когда стрела достигала цели.   
     Шла моя четырнадцатая весна, когда отец надорвался на постройке избы младшему сыну главы племени Ясеня и слёг. Он всегда был горяч в любой работе, и если двое несли ствол дерева, отец всегда брался за комель, отдавая вершину другому. Мать ухаживала за отцом.

    В тот день отправилась на охоту с сыновьями - близнецами сестры моей матери.  Знала, с Лехом и Клестом постоянно что-то случается. Всеслава говорила, что когда они ночью рождались, добрые духи спали, никто не слетал в колыбель к отцу Солнцу, не попросил защиты для младенцев, так и остались без высшего покровительства. Потому в детстве малышей все гуси щипали, быки топтали, в реке мальчонки тонули, в лесу терялись, в ловчие ямы падали. Тогда же парням было восемнадцать вёсен. С быками уже справлялись и любую реку переплыть могли. Но в мелочах по прежнему не везло: то топорище с топора слетит, то дождь пойдет, когда на сенокос соберутся…  Но парни над этим научились смеяться. Выросли отчаянными, заводными, весёлыми.  Жил в них неупокойный дух, не раз говорил мудрый Ясень.
    Отправились на охоту, конечно, в места, где никто не бывал из рода. Когда спрашивала Леха, какого зверя хотят найти, парни только посмеивались. На второй день узнала от Клеста, что старый охотник Рогдай рассказал, что в дремучих лесах можно найти гиганта - лося с рогами, похожими на Солнце. Так же ярко горят, как отец – Солнце, и тот, кто добудет волшебного зверя, во всём удачлив будет. Мне тоже стало интересно взглянуть на солцерогого гиганта. Шесть дней бродили в дебрях. Много лосей, оленей, росомах, рысей, медведей, волков видели. Ни единого рога, ни шерстинки не светилось на них, только звериные глаза в ночи горели огнем, когда мы бодрствовали по очереди у большого костра.
   
    Решили возвращаться, когда я увидела странный просвет меж густых елей. Бросилась вперёд и остолбенела. Огромная низина распростерлась перед взором, от нас до дальних холмов, окружающих впадину было примерно полдня пути, если идти прямой дорогой. Но в том и дело, что никакой прямой дороги не было. Вообще никакой. Вся низина была густо заросшей дубравой. Дубы росли так близко друг к другу, что не было видно ни одного ствола, (тем более мы смотрели сверху вниз), только кудрявые густущие кроны волнами переливались одна за другой и так до дальних холмов. И вдруг мне  захотелось взмахнуть руками, как птица, взлететь над этим гигантским зелёном озером, облететь его, полюбоваться удивительным ярким зелёным простором.
     Я представила себе, как поднимаю могучие крылья, как расправляю их, и каждое перо ловит свой блик отца Солнца. И вдруг чувствую, как руки сами поднимаются, и с изумлением и ужасом вижу, как левая рука вытягивается и начинает  быстро обрастать сизыми крупными перьями, каждое перо вытягивается. Чувствую, как жилы мои тянутся за концом крыла, поворачиваю голову, тоже самое - с правой рукой. Замечаю страх в глазах братьев - близнецов. Но всё моё тело ликует, сердце разбухает в груди, становится огромным, способным впитать в себя всё эту бесконечную зелень и прозрачную лазоревость небес.  Подпрыгиваю, взмахиваю крыльями, они оглушают шумом, странным громким шелестом.  Срываюсь с обрыва и лечу… Я ЛЕЧУ… 
   
    О люди! О благодающее Солнце! Я купаюсь в теплых накатывающих на меня воздушных, на удивление плотных, ярко осязаемых волнах воздуха, а подо мною проносится бескрайняя зелень дубравы…. А впереди бесконечное небо. И не видно никакой колыбели отца Солнца! Чем дальше лечу, тем дальше отодвигается край, где купол небес ложится на землю. Поворачиваю назад, вижу, как два маленьких человечка машут руками с обрыва, но мне не хочется к ним. Плавное движение крылом, и снова устремляюсь туда, где по древним поверьям ночью спит Солнце. Я лечу уже несколько часов, дубрава давно кончилась, подо мною проносятся дремучие леса, опушки, заливные луга, блестят воды речушек и озёр, а колыбели отца Солнца так и не видно.
      Вдруг настроение меняется, начинаю ощущать странную тоску. В сердце уже нет того ликования, которое поселилось с начала полёта.  Я понимаю, что это зов Родины.
      Ветер свистит и бьёт в глаза с одуряющей силой, прикрываю  веки, оставляя узкие щёлочки. Разворачиваюсь и с огромной скоростью лечу… домой.
      Вот и дубрава. Ветер стих. На широко раскрытых крыльях парю в потоках тёплого удивительного родного воздуха. Вершины дубов проплывают внизу зелёными холмами. На миг представляю себя маленькой девочкой, которая скачет по изумрудным моховым кочкам в лесной низинке…  Мне хочется спуститься на один из дубов, но увидев впереди отчаянно машущих руками братьев, устремляюсь к ним.
     Вдруг тьма окружает со всех сторон, словно из ясного дня влетаю в безлунную ночь. В ужасе зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, сразу не понимаю, что со мной. Лежу на сырой траве на краю обрыва. Надо мной стоят близнецы и брызгают водой из берестяной баклажки.

– Наконец-то, очнулась! – Выдохнул Лех.
– Что со мною?
– Это мы должны спросить, что с тобою, – затараторил Клёст. – Свалилась, как подкошенная. И трясли тебя, и по щекам били, траву пахучую приносили, водой мочили, едва пробудили. Что за сон такой среди бела дня?

    В родное поселение добирались три дня. Шла, путаясь ногами в траве в березняках и осинниках, спотыкаясь и о самую малую шишку в сосняках и ельниках.
– Да что с тобой? – ругались братья. Наконец, Лех посадил к себе на закортки и так донес до светлого леса. Надо сказать, что в дебрях братья успели удачно поохотиться, и добычу разделили поровну. Мне достался приличный подсвинок и три утки.
Дома встретил дружный рёв. Младшие думали, что я сгинула в дебрях.
– Ну, а чего сейчас ревёте? Вот я – живая и невредимая.
Отец почти выздоровел. Встретил суровым взглядом, а мать от радости летала по горнице птицей, уставляя стол ароматными кушаньями.Лишь тогда  поняла, как соскучилась по матушкиным щам, по ароматной каше, горячим лепёшкам с топлёным молоком с ледника!
   
    Воспоминание о чудном сне не покидало меня. Начала часто задумываться. Занимаюсь по хозяйству, выпалываю, к примеру, сорняки, не разгибая спины, а как выпрямлюсь, чтоб утереть пот с лица, солнце швырнет в лицо россыпь ослепительных брызг, зажмурюсь, и сразу вспоминаю, как летела вдаль, искала колыбель солнца. 
   «А, может, и нет никакой колыбели?» – однажды пришла в голову опасная мысль. Но никому не сказала об этом. Иначе гореть мне в костре как непокорной Ишилихе, которой однажды на беду пришло в голову высказать, что кровью лесного хозяина нельзя лечить раны, что оттого они более гниют. Такое о самом хозяине леса, которого зимой в берлоге кормят сами лесные духи, чтоб весною вышел из спячки живым и невредимым.«Нет, против устоев ни за что не пойду», - думала я. Но сомнения терзали и не давали покоя.
 
    Когда пришла моя пятнадцатая весна, мать решила найти дочери пару. И ничего не придумала лучше, как отдать в жены сыну своей сестры – Клесту. Всё в моем сердце перевернулось, руки – ноги налились гневной кровью. Я уже не раз видела, когда сходились у брачного костра родственники, у них рождались некрасивые дети: с косыми глазами, с жидкими волосами и хилыми телами. Ослушаться семьи не могла и решила сбежать.
     Всё сделала так, чтобы подумали, что меня украли лесные духи. Набросала под пологом шишек, сосновой коры, мха, куски красного гриба – красивого, но ядовитого. Собрала с собой самое необходимое, главное - лук и стрелы. В подполе вырыла яму и закопала часть приданого, чтоб подумали, что один из духов решил меня взять в жёны, а в дань родне невесты оставил большой горюч – камень. Нашла его месяц назад, но как будто знала всё наперёд, не стала никому показывать, спрятала в скирде. Камень был редкостью в наших лесах. Сама удивилась, когда нашла его у норы барсука. Если бросить в костёр, он горит долго ровными пламенем, и дает больше тепла, чем дрова и валежник. 
      Но не просто от нелюбимого жениха бежала, я решила пойти искать ...колыбель солнца. 
      За околицей догнал пацанёнок Плешка – сирота, которого кормили всем миром. Как ни гнала вон, волчицей рычала, всё равно увязался за мной. 
 
       Вышла из селения молодой девушкой, а вернулась …через семь вёсен. Много мы с Плешкой повидали