Сразу после уроков она мчалась к нему на свиданье.
В семье он говорил, что ему пора и летел к ней на встречу.
Ей было шестнадцать.
Ему…
Он был старше.
Он обещал подарить ей все звезды на небосклоне.
Она подарила ему себя.
Они были счастливы.
Это длилось долго - целых два месяца весны.
Наступило лето.
Её отправили к бабушке за город.
Он с семьей уехал отдыхать на море.
По утрам её тошнило.
Лето закончилось.
Наступил сентябрь.
В свою школу она больше не вернулась.
Осталась жить у бабушки.
«Подальше от позора» - судачили в деревне.
Домашним он говорил, что ему пора и мчался на свидание к той, к которой, как он искренне верил, была единственной и самой чудесной.
Жена относилась к его отлучкам спокойно, считая всё происходящее с ним лишь издержками среднего возраста.
/-/
Чён Бо Линь была обычной китайской девочкой. Она родилась и, всю свою короткую жизнь, прожила в простой китайской деревне. Небольшая китайская деревушка, всего в несколько сотен домов, привольно расположилась на правом берегу реки Клязьмы. Китайским папам и мамам очень нравились эти места, поэтому они называли их "Шамара", что по китайски значит "Изумрудная чистота".
В нескольких километрах от "Изумрудной чистоты" находилась вьетнамская деревушка.
Чён Бо Линь часто бегала к своим вьетнамским сверстникам, чтобы поиграть в юлу и другие национальные игры. Говорили дети на непонятной смеси двух языков, но нет, нет, в их речи мелькали и слова белых людей.
Слов было всего несколько и состояли они лишь из трех и пяти букв.
Белых людей Чён Бо Линь никогда не видела.
Белые люди жили в городе с названием Маскау.
Хотя бабушка ей не раз говорила, что скоро, очень скоро, белые люди совсем уйдут, и в городе Маскау будут жить только они, обычные китайские и вьетнамские люди.
/-/
Она позвонила.
Сказала, что ждет, что из одежды на ней только губная помада. /-/
