Володя после чистого и прекрасного Сочи никак не мог принять Москву. Его раздражала эта грязь вокруг, неприветливые, меркантильные люди.
Разочарование было настолько сильное, что когда ему на глаза попалась еле приметная открытка со знакомым до боли пейзажем, он на обратной стороне тут же написал:
Как прекрасно сине море!
Я с удилищем в руке.
Красота объяла душу.
Прямо в сердце смотрит мне.
Я рождён среди природы,
Точно в чудной сказке Бог.
И шагаю по просторам
Сине-бурых, жёлтых вод.
Часто прелестью заката
Был приятно поражён.
В нём невиданные краски
Восхищали пылкий взор.
И к тебе прекрасно море
Я любовью воспылал.
И за это мне взаимность
Бог Нептун легко отдал.
Это были первые стихи Владимира! И все дальнейшие его стихи были написаны в схожей манере – «с листа».
Его романтическая натура искала выхода наружу, но в условиях московской серости никак не находила. Именно поэтому Володю притянуло к романтической Наташе. Общаясь с ней, он получал как бы духовную подпитку. А грубые примитивные спортсмены не находили у него отклика.
Посещая Наталию, Вова созерцал её окружение: семью, подруг, журналистское сообщество. Он часто бывал в телестудии на Шаболовке и даже снимался в Новогодних и Первомайских «Огоньках» среди бутафорских пирожных и фруктов. Из всех актёров ему запомнился Афанасий Белов в тройном изображении с помощью зеркал.
Примечательно, что Володя легко проходил через проходную на телестудию, показывая вместо пропуска, свой студенческий билет.
Правда, были и приятные ощущения. Первым делом в Москве Владимир познакомился с московским мороженым. Дело в том, что в Сочи в те времена мороженое было совершенно невкуслым (видимо, молочным). Володя с азартом "подминал" все сорта мороженого (вот куда "уходила" большая часть доходов студента), а наевшись, смаковал уже только фруктовые (типа абрикосового) и мороженое-пирожное.
Главным источником познаний в этот тревожный и плохо обеспеченный период у Владимира был читальный зал № 5 Ленинской библиотеки. На развлечения у Володи средств не было, и вольно или невольно он восполнял свои духовные пробелы у классиков мировой литературы.
Особенно ему нравился Бальзак своими психологическими изысканиями в душах разных представителей людского сообщества. Поэтому Володя с жадностью освоил его полное собрание сочинений. Такая же участь постигла Мопассана,
Драйзера и Ремарка.
Особую роль в общении с женщинами сыграли Овидий и Аппулей. Это трилогия о любви Овидия: искусство любви, наука любви и средства любви.
«Внуши себе, прежде всего ты,
Что женщин сумеешь ты взять.
И ими владеть прочно будешь,
Лишь знай тенета расставлять…»
Что женщин сумеешь ты взять.
И ими владеть прочно будешь,
Лишь знай тенета расставлять…»
Владимир часто заглядывал в соседний универмаг рядом с общежитием на Шмитовском проезде. Не то, чтобы что-то купить «финансы пели романсы», а так, потолкаться, отвести душу.
В одном из отделов универмага Володя увидел высокую симпатичную продавщицу. Её большие глаза и брови сразу привлекли внимание Владимира, и он решил с ней познакомиться.
Худенькая и темноволосая с несколько наивным взглядом она на всех посетителей смотрела с удивленьем и вопросом. Чем Володя сразу воспользовался, и принялся с её помощью изучать ассортимент прилавка, проверяя деву на терпимость.
Но, как ни странно, продавец оказалась приветливой и исполнительной. И Владимир тут же сделал ей комплимент, затем другой, третий.
Девушка слегка смущалась, но чувствовалось, что комплименты ей оказались по душе, и она перешла в контрнаступление. Откуда мол, у нас в Москве такие приветливые ребята? А, когда услышала, что из Сочи, глаза её загорелись любопытством.
Так они проболтали около получаса, пока не появилась, старший продавец и культурно не попросила Володю не отвлекать продавца от своей работы.
Правда, Вова не растерялся и сообщил начальству, что никак не может выбрать подарок, а продавец ему оказывает посильную помощь. Потом выяснил у Тани (так её назвала старший продавец) до какого часа она работает.
Вечером после работы Владимир встретил Танечку у остановки троллейбуса. Она уже собиралась уезжать домой. Но Володе удалось её уговорить прогуляться в парк или вдоль пруда.
Сразу почувствовалось, что большого опыта в "амурных делах" у Татьяны не было. Владимир, учитывая интерес Тани к Сочи, рассказывал о достопримечательностях Сочи, рецептах загара, ночных купаниях в "белых плавках". Всё то, что приходило ему в голову, а Таня с большим вниманием его слушала.
И надо же, в это время начался дождь, а Володя не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Поэтому он сразу же предложил спрятаться от дождя в общежитии и... Танечка согласилась.
В то время Вова проживал уже в комнате на трёх студентов. А в общежитии порядки всегда были "чёткие": если кто-то приходил с девушкой, то остальные тут же "ретировались" в читальный зал или куда-нибудь ещё.
Владимир вспомнил, что у него есть неплохая коллекция сочинских фото (сын фотографа-профессионала) и магнитофон (в то время большая редкость) и предложил Танюше подняться на 2-ой этаж. Ребята быстро покинули комнату, и Володя стал показывать красивые виды Сочи в чёрно белом исполнении.
По комнате разливалась самая популярная музыка того времени, свет, специально для таких случаев, был приглушённым, а глаза Танечки уже горели "южным светом" под впечатлением сочинских новелл.
Надо отдать должное, Аполлон умел говорить красиво, буквально увлекая собеседниц своими красочными образами необычной субтропической растительности, цветов… и приключений: о ночных светлячках, светящемся папоротнике, шакалах под окнами и т.д. и т. п.
А когда Аполлон вдруг достал гитару и стал петь, Танечка буквально "растаяла" и приняла его поцелуй с благодарностью. А он продолжил заливаться "Луной", "Домбаем", "Кварда Келуной", пока вновь не обжёг страстным поцелуем плечо Танюши. Она вся затрепетала, и тут же её тонкие гибкие руки обвили шею Аполлона.
Никогда ранее Таня не встречала ничего подобного: ни внешне, ни внутренне. Она просто влюбилась в Аполлона с первого взгляда, и его ласки вдохновляли её на встречное движение. Временами Танечка сдерживала себя, но ситуация "танком" навалилась на её хрупкие плечи. Она уже ничего не соображала, не хотела соображать, а желала только одного…
Ласковые и проворные руки Аполлона уже раздевали Танюшу, и она не в силах была сопротивляться его напору, ласке и милой улыбки.
Он уже целует её грудь, а рука мягко гладит знаменитый бугор и бёдра, забирается в трусики и ласкает, ласкает. Танечка вся в изнеможении «тает», растворяется в его руках.
Порой тело непроизвольно дрожит непонятной дрожью, а губы ищут, ищут, куда бы впиться и... забыться. На Пике страсти Аполлон, наконец-таки, выпускает «Федю» на свободу и он сам пробивает себе путь по влажному и трепетному желобку, врываясь в "пещеру" с напором и властью.
Музыка звучит громче, Танечка вся в накале, «Федя» безумствует, руки страстно терзают ягодицы. Танюша вцепилась руками в студенческую кровать, гася всевозможные звуки (ей казалось, что все вокруг слышат их). Но приятные ощущения всё же передавили, и она вновь и вновь отдавалась удивительному чувству единения.
Как удавалось Аполлону быть таким гармоничным с разными женщинами? До сих пор остаётся загадкой.
Часа два длилось это наваждение чувствами, страстью, ощущениями. Они никак не могли угомониться. И вот Аполлон отвалился, разбросив руки и потеснив Татьяну на узкой кровати. Музыка играла блюз. Они лежали ещё полные ощущений и тепла.
А некоторое время спустя, встревоженная Татьяна уже сама прибежала к Аполлону с неожиданной вестью: "У меня будет ребёнок! Что делать?"
Что ей мог ответить на это наш неутомимый "Ромео"?
Продолжение следует...
