Ибо крепка, как смерть любовь и стрелы её, - стрелы огненные.

Ибо крепка, как смерть любовь и стрелы её, - стрелы огненные.
- От братоубийственной кровавой бани и войны всех против всех, на которой основан наш мир, есть только одно спасение, - смерть и пустота, - печально сказал Немиров. – А если вы не желаете спасаться, то можете вполне комфортно устроиться и в бане. Однако, это не спасёт вас от естественного хода вещей, увлекающего все вещи в смерть и пустоту.
- Святое Писание обещает нечто существенное, - заметил Ярошевский.
- Оно манит убыточными обещаниями, толкая человека тратить текущий счёт жизни на собирание сокровищ на небе. Человек смотрит на обложку закрытой книги, под которой нет ничего, что она сулит в самых низких или возвышенных мистических грёзах, - ответил Немиров. – Изучая топологию  посмертных состояний, он имеет дело лишь с картографией своего или чужого воображения. Труп, это ад сознания, записанный на закольцованную магнитофонную плёнку, где дьявол является внутренним зрителем, после того как человек умер. Завещайте кремировать ваше тело, мой друг, огонь спасает от попадания в ад.
- Всё проходит, - пожал плечом Ярошевский. – Но я склонен, всё же, полагаться на прозрения пророков, раз уж не имею собственных.
- Проходит не всё, - качнул головой Немиров. – Что мы видим в Святом Писании? Мы видим «Песнь песней» Соломонову, бумажный кораблик из единой страницы пророческого текста в море невнятной болтовни. Почему это так? Потому, что любовь молнии, тёмная, глубокая, никогда не перестаёт, хотя и пророчества из-за неё прекратятся, и языки умолкнут, и знание обратится в прах.