Однажды Петр Ильич Чайковский записался на прием к Главному Пид..расу Российской Империи. Ему надо было там решить кое-какие вопросы. В частности, про подаренный Государем перстень... . Ну было там и еще кое-что... .
В общем, по мелочи, но решать то это, по-любому, все как-то надо было. Поэтому он и записался.
Приперся он к назначенному времени, несколько растерянный, каковым, собственно, был и всегда. В приемной сидела секретарша очень похожая на императрицу - какую-то там Федоровну (он забыл как ее по имени), но только с каким-то непонятным извращенным колоритом.
Чайковский, сам не зная почему, сказал ей: «Салам алейкум». Она ответила: «Алейкум ассалам» и перекрестилась.
На двери красовалась табличка с золочеными буквами: «Главный Пид..рас Российской Империи Борис Моисеевич Ж..пкин».
«Прошу вас. Он вас ждет,» - произнесла секретарша. Петр Ильич осторожно, крадучись, как он это, собственно, всегда и делал, подошел к двери и еле слышно постучал. «Войдите,» - раздался из-за двери начальственно-непредсказуемый голос Главного Пид..раса.
Чайковский вошел. Главный Пид..рас сидел в дальнем конце своего рабочего кабинета, положив ноги на стол, и чистил ногти.
Петр Ильич, молча, поклонился и стоял у порога. «Здравствуйте, Петр Ильич,» - сказал Главный Пид..рас, не предлагая ему присесть и не отрывая глаз от своего занятия.
«Здравствуйте, Ваше Высокопид..ра... Высокопревосходительство,» - промямлил Чайковский и готов был сквозь землю провалиться.
«Что же привело вас ко мне, Петр Ильич?». «Да, собственно, одна маленькая, дурацкая, но очень щекотливая история, Ваше Высокопревосходительство...». «Это про перстень что ли?». «Ну да, Ваше Выско...». «Это когда Государь подарил вам перстень, а его потом обнаружили на руке у какого-то мальчика?». «Ну да, Ваше Выско...». «А вы знаете, что Государь сказал, когда ему об этом не замедлили доложить?» - спросил Главный Пид..рас все тем же бесстрастным и непроницаемым тоном, как прежде, и не глядя Чайковскому в глаза. «Не-ет...,» - произнес Петр Ильич, и его сердце начало поочередно сваливаться то в одну, то в другую пятку.
Главный Пид..рас выдержал паузу, затем бросил свою пилочку для ногтей на стол, встал, решительным шагом подошел к Чайковскому и в упор уставился на него, не мигая.
Петр Ильич вжался в дверь, возле которой стоял, и был ни жив ни мертв. Выговорить он уже ничего не мог. «А сказал Государь,» - с расстановкой произнес Главный Пид..рас, смакуя каждое слово, и опять сделал паузу - так, что Петра Ильича чуть прямо ему на грудь не вырвало со страху – «а сказал Он, что жоп в России много, а Чайковский один». И тут Главный Пид..рас разразился громовым хохотом. Глаза его сразу стали веселыми. Он дружески похлопал Чайковского по плечу и пригласил к столу.
Затем он достал из своего шкафа бутылку коньяка и тарелку с закуской. Петр Ильич не пил. Но в данный момент он чувствовал себя, как будто бы, только что вышел из паралича, поэтому он не стал возражать против такого развития событий.
Доза, по которой налил Главный Пид..рас, ужаснула Чайковского. Это был почти целый граненый стакан.
«За нашего Государя!» - провозгласил тост Главный Пид..рас. Не выпить в этой ситуации до дна было невозможно.
Петр Ильич, давясь, как то влил в себя этот коньяк. Главный Пид..рас сразу же подал ему здоровенный кусок ветчины: «Закусывай, закусывай. А то развезет... и уже... будет не до симфоний,» - и он опять оглушительно расхохотался.
Петр Ильич флегматично жевал ветчину, а Главный Пидорас уселся напротив него и задумчиво произнес: «Д-да. Вот такие дела. Добрый у нас Государь... . Н-ну..., как говорится, между первой и второй - перерывчик небольшой,» - и он опять разлил из своей бутыли по стаканам.
Петр Ильич округленно захлопал глазами и понял, что он сейчас упадет под стол, и это будет еще один новый анекдот про него по всему Петербургу.
«Слушай, господин Чайковский,» - промолвил Главный Пид..рас, уже изрядно захмелев и опираясь грудью на стол – «а почему бы тебе не перейти на женщин?». «Что?» - поперхнулся ветчиной Петр Ильич. «Почему бы тебе не перейти на женщин?».
Тот снова сидел испуганный и растерянный и не мог ничего сказать, хотя алкоголь уже тоже ударил ему в голову, и почему-то непременно хотелось вскочить и прямо здесь в кабинете у Главного Пид..раса сплясать Камаринского.
«А ты как думаешь, я зачем сюда поставлен Главным Пид..расом?» - и он не дал Петру Ильичу ответить – «А я поставлен Главным Пид..расом затем, чтобы искоренять пид..растию в России! Понял?» - и Главный Пид..рас тяжеленно грохнул волосатым кулаком по столу так, что Петр Ильич чуть не свалился со своего стула.
Затем он взял со стола колокольчик и позвонил. Вошла секретарша. «Давай, Гюльчатай, раскрути композитора,» - сказал Главный Пид..рас. Секретарша, развязно виляя бедрами, подошла к Петру Ильичу и села ему на колени. А сам Главный Пид..рас после этого, ни слова не говоря, вышел из своего рабочего кабинета.
