Лесной народец. 2. Степан и Ойя

1.
В их селе про Дальний лес болтали всякое – дурное и волшебное. Ну, что коровы и овцы забредали туда и пропадали – это Степа-кузнец с детства слышал. Так ведь немудрено: там же озера с болотами есть – утопли, видать.
А вот что в тех озерах живут водяные, а на болотах кикиморы – это рассказывали на ушко, боялись – засмеют. Давеча молодой мельник из того лесу вернулся (а ведь сколь долго пропадал – его уж не ждали!) – на неверных ногах, с шалыми глазами – и все повторял: «Ох, на беду я встретил тебя, милая, на беду»…Люди говорили – русалка соблазнила, да не погубила совсем, а отпустила, но мельник уж не жилец, порченый какой-то. И точно: недолго парень прожил – помер, сердешный, а перед тем высох весь, почернел, и все шептал, шептал что-то неслышное никому, и смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Жалко мельника, а еще больше жаль отца-мать его – осиротил ведь, беспомощными оставил…
Степан все это слушал, работу свою делал (меха раздувал да плуги ковал) и на ус мотал: особенный Лес, странный, да разузнать что к чему надо. Только приготовиться хорошенько.
Накануне похода завязал узелок с хлебом, поставил у порога крепкий посох, заложил в голенище острый нож (сам когда-то сработал – отличный); проверил нательный крестик – веревочка хорошая, не оторвется, и зашел к старикам-мельникам проститься – те ему крестными приходились.
- Ну что, Степушка, неймется тебе, - посетовала старая мельничиха. – Не ходи! Вот сынок наш не послушал – а вернулся каким! Словно душа его там осталась… Царствие небесное…, - и заплакала.
- Ладно, мать, уймись, - остановил ее старик. – Знать, судьба была такая. Мертвого не подымешь, а живого вон силком не удержишь – здоров наш крестник, богатырь, может, все обойдется. Удачи, сынок, благословляем тебя на дальнюю дорогу. Да, вот еще что: берегли мы давно, пора отдать – поможет в трудном случае – ладанку святую, матушка твоя-покойница оставила, завещала беречь как зеницу ока.
- Спасибо, отец, за ладанку и за добрые слова, - проговорил Степан, принимая матушкину вещичку. - И правда, крестная, рано еще меня хоронить. Вы мне давно вместо родителей, с тех пор как мои почили. И сын ваш был мне как брат. Вот и пойду узнаю, что почем. Вернусь – расскажу. Даст Бог, поход мой успешен будет.
Поклонился крестным и ушел. Из дома только узелок и посох забрал да в кузницу свою заглянул, взял подкову (на удачу) и накрепко запер от случайных людей.
2.
Тропинка вела вглубь леса, и пока кузнец шел перелеском да березовыми рощами,  на душе было светло. А потом появились ели вековые, высокие, хвоя темная, стволы толстенные, лапы широкие, сверху смыкаются пологом, а понизу колышутся-метут, многие деревья бурей повалены – пробираться надо, переступать, а тут и тропинка куда-то делась. Насторожился Степан. Жди скорых событий, не знаешь добрых ли, злых ли.
Притомился, сел на пенек. А тот возьми и зашевелись под ним! Кузнец вскочил и, не веря своим глазам, увидел: пенек повернулся к нему другой стороной – и ух ты! – у него и лицо обнаружилось, и руки крючковатые, точь-в-точь ветки, и ноги узловатые, с корнями схожие!
- Что ж ты, Степан Егорыч, на меня садишься не глядя? – вопросило чудище, уперев руки в боки, - Я ведь стар уже, такого богатыря не выдержу.
- Так ведь я думал, ты пень, дедушка! – не растерялся кузнец. – А откуда знаешь, как меня величать?
- Я всех в селе знаю. Леший я. Ходите к нам в Лес смолоду, за ягодами, грибами, дровами, вот и знаю. Только меня знать не обязательно, я тутошний Хозяин, а ваша вотчина – село. Что тебя привело в Дальний Лес? Так далеко редко кто заходит, надобности нет.
- Случилось у крестных моих несчастье, сын погиб, да говорят, без лесного народца тут не обошлось. Вот разведываю.
- Ну что ж, ясно дело. Иди, да в чужие дела особо не влезай, не твоя это вотчина, и вреда не приноси никому, а что человек ты хороший, знаю, - послушаешь старика, - а я поспособствую, чтоб препятствий тебе не чинилось, - проговорил Леший. – И вот что: у тебя вещица есть волшебная, а доступа к ней обычно нет, она же в селе хранится. Дай хоть взглянуть, а то и подержаться за нее, а?
- Подкова, что ли? – обрадовался Степан. – Дам, конечно, подержаться! Тебе за советы добрые и помощь заранее спасибо, дедушка, вот не знал-не гадал, что друзей в дальних краях встречу.
- И не то еще встретишь, - обещал, загадочно улыбаясь, старик Леший, протянул крючковатую руку к подкове, прикоснулся, зажмурился от удовольствия и проговорил, медленно, врастяжку: - Ох, и замутим мы тут таперича… Грибов-ягод пойдет видимо-невидимо, лес-молодняк в рост ринется – а чего не хватало? Удачи! И ты молодец, что взял-то ее с собой – подковку…Спасибо, парень.
- Пожалуйста, дедушка!
Леший снова обернулся пнем, а Степан, улыбаясь своим мыслям, зашагал дальше.

3.

После встречи с Лешим снова появилась тропинка, вековые ели словно расступились, и кузнец шагал как по проторенной дороге, даже камни и корни почти не мешали. Вдоль тропы зажурчал ручей, вынырнув откуда-то из-под еловых лап, а вскоре перед парнем открылось озеро. Да не совсем озеро, а так, озерцо, и даже не озерцо, а болотце, но посредине – кружок чистой водицы, а на нем плавают кувшинки с раскрытыми цветами, чуть плещется поверхность от легкого ветерка, да расходятся круги от поклевок рыб. Красота, подумал Степан.
- Ох…, - вздрогнув, услышал парень измученный женский голос, но, оглянувшись вокруг, никого не увидел. «Так, новая загадка», - подумал он.
Послышался стон.
- Да где вы?
- Здесь… Подойди к воде…
Степан присмотрелся. В зарослях камыша виднелось что-то серое, слегка поблескивающее, отливающее серебром. Подошел поближе. Среди сухих стеблей лежала, запутанная в сети, красавица, нежная, стройная, с рыбьим хвостом, Русалка!
- Кто это тебя так? – посочувствовал Степан, выволакивая красавицу ближе к берегу. – Вот изверги.
- Да рыбаки! Поставили сеть, а сами сгинули, чтоб их!
- Как это сгинули?
- Да так. Ушли и не вернулись. Уж пару недель тут мучаюсь. Подруги поесть приносят, а вот выпутать никто не смог.
- Не горюй, красавица, я помогу.
Кузнец достал из голенища ножик и ловко разрезал путы.
- Плыви!
Русалка нырнула было, но тут же вернулась:
- Спасибо, Степан, выручил ты меня из беды.
- Откуда знаешь, как меня зовут? – удивился он. – Ты же отсюда не выплываешь?
- Я всех в селе знаю. В колодец когда-никогда смотрел? А в лоханки и тазы с водой? Вот то-то, – улыбнулась Русалка. – Мне, чтобы кого увидеть, отсюда выплывать не надо, я в воде у себя вижу. Вот только одного человека перестала видеть недавно… - понурилась она, - любила я его…
- Иваном звали? Умер он, красавица. Брат был мой названый. А я и шел, чтобы узнать, кто ж так сгубил его.
И Степан рассказал про горестную судьбу молодого мельника.
Русалка с печалью слушала, прикрыв глаза, и слезы катились по нежным щекам.
- Зачем я его отпустила? Уж лучше б со мной остался, руки мои ласково обнимали бы его вечно, вечно, пела бы я ему песни долго, долго, сказки рассказывала про далекие страны, он ведь был счастлив со мной…Но жалко его стало, не место ему здесь, не родина – чужбина…Да и не живет человек в воде. Уходи, сказала, в свое село, невесту по себе найдешь. Плакал он, уходить не хотел, говорил, что жизни ему без меня не будет, а я не поверила… Думала, спасаю его, пусть живет, и дорогу ему показала. Ушел. А я закрыть дорогу-то в грусти своей позабыла – и пришли сюда недобрые люди, сети закинули, добычи не дождались, ушли, решив потом вернуться…А я попалась…
- А тут я появился.
- Да. Спасибо, кузнец, без тебя я бы пропала. И теперь я тебе помогу. Слушай: где бы ты ни был, везде у тебя будет питье, да не просто питье, а целебное. И жажду утолит и любую рану излечит. Прикоснись к источнику, скажи: «Помоги, красавица!» – и готово. Помаши потом мне в отражение, скажи: «Спасибо, красавица!» - и волшебное свойство пропадет.
- Да зачем же ему пропадать? – удивился Степан.
- А затем. Чтобы вреда не нанести, все ведь в меру должно быть. Представь: потекла волшебная вода дальше, все сухие веточки зацвели, все сучки опять в деревья превратились – и что будет?
- Что?
- Зарастет все так, что другим живым существам места не будет, ни рыбкам в речке, ни животным в лесу – все только заросли, заросли сплошные.
- Понятно. Спасибо, что объяснила.
- И еще. Кузнец! Не выполнишь ли ты мою просьбу? Тут у меня удачи поубавилось – любимого потеряла, в сети попала…
- Что, подкову потрогать? – догадался Степан. – Это сейчас. Не жалко.
Достал подкову, протянул Русалке. Та дотронулась, закрыла глаза и проговорила задумчиво:
- От сетей спаслась. Теперь еще хорошего парня бы встретить. Ивана ведь не воротишь…А что, Степа, возьмешь меня в жены? – и кокетливо вильнула хвостом.
- Нет, красавица, не лежит у меня к тебе душа, уж прости. Вот от чьего взгляда у меня мурашки побегут счастливые, та и будет моя суженая. Даже и с хвостом, это неважно. Спасибо, Русалочка, за воду волшебную. Чувствую, пригодится.
- На здоровье, кузнец!
Вильнула Русалка хвостом и нырнула в болотце. А Степан задумался. Домой пора. Задачу свою выполнил, загадку разгадал. Да вот незадача: разбередила Русалочка давние раны кузнеца, вспомнил он, как была у него, юного и наивного, любовь, да где теперь она? Бог весть…

4.
Степану вчера исполнилось двадцать, уже взрослый стал, мастер-кузнец, недаром сызмальства отец гонял его – помогай, меха раздувай, кувалдой маши, старайся попадать куда надо, а если сидишь - не сиди просто, изучай кованые вещички, смотри, какие они должны быть. А какие не должны. Различать надо. Отца и матери не было уж несколько лет, а школу Степка получил хорошую, успел научиться всему при жизни родителя.
К молодому кузнецу охотно ходили, хоть на краю села жил, и даже из других сел, за плугами, топорами, ножами, он все делал добротно, металл не пережигал, знал, что сколько делается, чутье у него было. И коней подковать – только к Степе. Подковы, говаривали, у него счастливые. Кони, как подкует он их, словно бы летают, и силы в них немерено становится, работают вдвое больше прежнего без устали. А крестьянину только этого и надо. Так что за подковами шла даже охота.
А сегодня пришла к нему девочка. Или девушка, не сразу понял он. Маленькая, тоненькая, беленькая, румяная, большеглазая. Девушка куталась в странную зеленую шаль, как будто мерзла. Только жарко было на дворе. А когда порыв ветра скинул шаль с ее плеча, он понял: она скрывала свою странную кожу. Везде, кроме лица, кожа была шершавая, сморщенная как кора дерева, и почти коричневая. «Стесняется», - понял Степан. – «А зря! Ведь такая хорошенькая! Малышка…»
Девушка заговорила и понравилась ему еще больше. Звонким и каким-то переливчатым голоском она проговорила-пропела ему свою просьбу: подарить подковку. Удивился Степан.
- Одну? А лошадь у тебя есть? Для кого подкова?
- Для меня. И для Леса. У нас Удача кончается, - спела девушка.
- Какая удача? Да разве бывает такое?
- Если не веришь, подари подковку, покажу, как действует.
Степан мигом собрался, закрыл кузницу и пошел за своей загадочной провожатой.
Она словно плыла над землей, уж очень легкая у нее была походка, и у Степы даже холодок пробежал по спине, когда он понял: незнакомка идет, не приминая травы. Летит? А еще под ней не было тени!
Пролетая мимо кустов нерасцветшей сирени,