ИНТЕРВЬЮ НА ПЯТОЙ АВЕНЮ

На «Виллисе», которому семьдесят с гаком и на котором по дорогам фронтовым разъезжал когда-то Маршал Жуков, русские мужики решили совершить долгое путешествие по странам и континентам. Среди них, как ни странно, и я. Почему странно? Да потому хотя бы, что еще вчера, как мне помнится, у меня не только не было шенгенской визы, а и самого загранпаспорта. Много нас, поэтому душно и тесно, но никто не ропщет. Одним махом, можно сказать, проскочили старую Европу. И вот уже в Марселе, на океанском берегу, где, свирепствуя, накатывают многометровые волны. Вижу, как, укрывшись в бухте, покачиваясь, стоит белоснежный океанский лайнер. Если только я правильно понимаю, на нем мы и будем пересекать океан.

Сказочно быстро наш лайнер оказывается в порту Нью-Йорка, и мы по какому-то примитивному трапу скатываем на берег свой ретроавтомобиль. Улыбчивые янки в форме таможенников глядят и качают головами: такую экзотику даже они видят впервые. Возможно, по этой причине досмотр прошли без сучка и задоринки.

Оставив за спинами территорию порта, путешественники решают оставить машину на платной стоянке, потом найти дешевенькое туристическое агентство, где для осмотра достопримечательностей нанять гида. Они, да, решили, но не я. Во мне родился другой замысел: во-первых, сам с усами и мне никакие гиды не нужны, во-вторых, галдёжная толпа не по мне, поэтому незаметно отстаю от мужиков, решив гулять в гордом одиночестве. Ну, что, в самом-то деле, возьмешь с индивидуалиста?

Улица. Гляжу на наручные часы, которые почему-то надеты, как и у вождя современной России, на правую руку: ага, полдень. Тотчас же обнаруживаю, что тротуар заполнен суетливыми американцами, на которых черные строгие костюмы. Понятно: офисный планктон спешит на обеденный перекус.

Надо, думаю про себя, сориентироваться на местности, определить, где я и куда дальше путь держать. Поднимаю глаза и слева на углу небоскреба с трудом (в английском-то ни в зуб ногой) читаю табличку: «Fifth Avenue». Стою и соображаю: «Авеню – это значит улица… А… Получается, что на Пятой авеню… Понятно». Дохожу до перекрестка и зачем-то намереваюсь перейти на другую сторону. Но как? Правил американских не знаю и легко напороться на штраф, а «зелени» у меня в обрез. Нахожу выход: вижу, что толпа американцев стоит и ждет. В хвост ей пристраиваюсь. Они пошли и я тоже. Замешкался и отстал на сколько-то метров. Гляжу вперед и ахаю: светофор мне мигает красным; господи, что будет сейчас, когда огромный поток крутых тачек ринется на меня? Странно, но поток – ни с места. Из последних сил бегу. Уже находясь на тротуаре, слышу пронзительный полицейский свисток. Боже мой, не миновать штрафа. Рука, готовясь к расплате, непроизвольно лезет в нагрудный карман куртки и шуршит долларами. И вспоминаю, что я не в России; где-то читал, что в США полицейский не работает с наличкой, он попросту молча выпишет квитанцию и предложит оплатить в ближайшем банке. Вынимаю руку из кармана, поправляю куртку. Где-то читал, что малейший намек на дачу взятки, а рука в кармане может говорить лишь об этом, законный повод для задержания и препровождения меня к ближайшему судье. Виновато жду. Здоровенный детина, афроамериканец, подходит.

— Russian, Yes?  – почти утвердительно спрашивает он и своей улыбкой меня ошпаривает.

— Yes! Yes! – догадавшись, спешно и согласно киваю в ответ.

— Clearly then , - говорит полицейский и также согласно кивает. Потом по-дружески хлопает меня по плечу и продолжает. - No, no, no! - он несколько раз скрещивает на груди руки, - In your situation it wasn't necessary to hurry. Any car won't go until you appear in safety .

Еще раз хлопнув меня по плечу, полицейский, помахивая дубинкой, отходит. Я ничего не понял, но интуиция подсказала, что полицейский мне дал, судя по всему, полезный совет.

— Болван! – вскрикиваю я. – Надо было спросить, как дойти до исторического музея. – Бежать? Догонять? Пожалуй, не стоит дважды испытывать судьбу.

Только сейчас, оглядевшись, вижу, что меня окружает улыбчивая толпа, привлеченная, очевидно, полицейским.

— Господа, - обращаюсь к толпе на чисто русском, - как лучше пройти к историческому музею?

Толпа, явно поняв, о чем я спросил, вместо ответа загалдела:

— Russian! Russian! Russian!..

Мне оставалось лишь подтвердить:

— В самом деле, русский… С Урала… - Непонятно, почему назвался уральцем, если уже почти три года живу в центральной России, в Пензе. После короткой паузы поинтересовался. - Неугодны, что ли, вам русские?

— No, no, no! – Russians - good guys .

Тут замечаю, как, довольно бесцеремонно раздвинув толпу, впереди оказался шустрый длинноволосый парень в изрядно потертых джинсах и с видеокамерой в руках. Вижу также, что на груди его болтается карточка с его фотографией, на карточке крупно написано: SNN. Понятно: тут как тут и телевизионщик с включенной камерой. Не иначе, как с неба свалился. Оперативно, подумал я, эти черти работают.

— Russians - good guys, - повторил телевизионщик и потом занозисто, глядя на меня с усмешкой, спросил. - But why Americans are hated so ?


Поразительно, но  понял, что он спросил, поэтому ответил тотчас же:

— Наслушались кремлевских лизоблюдов и повторяете их глупости.

— Forgive, it as ? – с еще большим сарказмом в голосе, чтобы зацепить меня, спросил телевизионщик.

Провоцирует парнишка, подумал я, но все-таки ответил:

— А вот так: русские парни, как вы изволили выразиться, хорошо думают о вас, гораздо лучше, чем вы себе только можете представить. У настоящих русских нет причин плохо говорить про американцев. Потому что вы, в отличие от нас, много работаете, еще больше того думаете, поэтому, несмотря на мировой экономический кризис, на порядок богаче нас живете.

Телевизионщик решительно закрутил головой.

— No! No! No! In America there are a lot of poor. Especially in Harlem .

— Что «no», что?! Ваши бедняки на порядок зажиточнее нашего пенсионера, получающего  максимальную пенсию… Перед вами – яркий и типичный представитель. Таких, как я, миллионы.

Толпа бурно реагирует. Кто-то (из тех, которых в США называют «белыми воротничками») восклицает:

— It is impossible !

— Кто вам сказал? Приезжайте и я покажу, как прожить месяц на пенсию в двести долларов… Вот вам и «no»…

Толпа ахнула. И тут меня осеняет: получается, что американцы прекрасно понимают, про что им толкую, а я, в свою очередь, их понимаю, хотя, повторяю, в английском – ни в зуб ногой. Фантастика!

Представитель SNN почему-то нахохлился и гневно замотал своей гривой.

— Mr. Putin speaks...  

Я недовольно фыркаю и тем самым прерываю интервьюера.

— Ну, да! Слушайте его больше. Он наговорит… Семь верст до небес и все лесом.

Толпа заливается в смехе. Так думаю, что толпе понравилась сугубо русская поговорка.

Телевизионщик, однако, хмурится пуще прежнего.

— In the list of the richest people of the world (according to the Forbes magazine) there are a lot of Russians .

Кивнув, охотно подтверждаю:

— Наше жулье благоденствует… Как сыр в масле купается. Нуворишей хватает: чем беднее становится наш народ, тем больше они, то есть нувориши, богатеют. Путин прав, так как имеет в виду себя и ближайшее окружение…

И тут слышу левым ухом злобный шепоток на чистом русском:

— Ты чё, бля, раскукарекался?

Поворачиваю голову и…  Стоит рядом мордоворот, по обличью – наш. На нем – гороховое пальто (такие носили филёры царской охранки), на рыжей кудлатой голове – соломенная шляпа, на носу-картофелине – очки в золоченой оправе, а в руке – трость.

— Что тут делаешь? – спрашиваю его.

— За такой сволочью, как ты, - прошипел филёр, - без моего догляда не обойтись.

— Кремлевский соглядатай, значит?

— В России узнаешь. И вообще: заткни хайло, а иначе…

— Увы, ребята, - это я обратился к телевизионщику, - и у вас со свободой слова не очень-то… И сотой доли не сказал, а мне уже угрожают.

Парнишка ухмыльнулся.

— Long ago it is time... Any patriotism and national pride...  

Я выпучил на парнишку глаза.

— На наших, да, работаешь?

Телевизионщик пробурчал:

— I work for myself... If... Long ago would cut out the camera. But... Who pays, that and music orders. My customer loves such slanderers, as you .

Наш обмен мнениями прервал «белый воротничок». Он, возвращая к прежней теме, спросил:

— Really in Russia such gap between poverty and wealth ?

— Вам и не представить… Бьют рекорды высокопоставленные чиновники.

«Белый воротничок» качает головой и просит:

— Give, please, examples .

— Да ради Бога… Сколько угодно… Скажем, бывший губернатор Свердловской области Эдуард Россель имел оклад (заметьте, не совокупный доход, а всего лишь оклад) выше, чем у вашего Президента Обамы.

Кто-то из толпы выкрикивает:

— But it is impossible !

— У нас невозможное становится возможным. Пример показывает мистер Путин…

Огромный волосатый кулак филёра сильно ударяется в мой левый бок, тем самым прерывает мою фразу на половине.

— Ой! Больно же!

Вскрикиваю и просыпаюсь. Очевидно, во сне неловко повернулся. Отсюда и боль в боку… Последствия недавно перенесенной операции.

— Да, - ворчу вслух, - и по ночам скверная натура не оставляет в покое.

ПЕНЗА, май 2015.