Жёлтое на чёрном, белое на синем...

      В семье крестницы Алины история её прабабушки Екатерины Прохоровны стала семейным преданием. Бабушки уже нет, она умерла в шестьдесят три года. 
      Отважный поступок бабы Кати – тогда худенькой деревенской девочки в моем воображении оброс подробностями, и не раз сюжет хотелось перенести на бумагу. И вообще тема героев войны и труда интересовала меня со школьной скамьи. С упоением  читала произведения , где герои, проявляли чудеса отваги и мужества.
    Помню,  в школе нам задали написать сочинение на тему: «Что такое подвиг?». Спустя десятилетия, прибираясь по просьбе мамы на чердаке родного дома, в старом чемодане нашла связку ученических тетрадей. Среди них - тетрадка восьмого класса с сочинениями. Читала исписанные аккуратным почерком отличницы странички, улыбалась и соглашалась с мыслями, родившимися в голове четырнадцатилетней девчонки:
      «Задумываясь о самом понятии «подвиг», я прихожу выводу, что подвиг совершается людьми не ради славы, не ради самого подвига. Человеком  двигает чувство, цель: кого-то или что-то спасти,  помочь кому- то  выжить. Я думаю,  подвиги совершаются не только на войне, но и в других ситуациях: при пожаре, наводнении, катастрофе, когда спасают людей, детей, ценные вещи, произведения искусства, книги…  Многие люди, совершают маленькие подвиги, повинуясь первому порыву души, не задумываясь о том, что они  делают».

      Почтя эти строки,  я вспомнила прабабушку крестницы. Когда в очередной раз в семье начинали вспоминать ту давнюю историю, она отмахивалась, делая пренебрежительный жест ладонью со следами глубоких ожогов: «Да ладно вам! Любой бы на моем  месте так поступил».
      В 1946 послевоенном году Катя была двенадцатилетней девчонкой, светловолосой, загорелой, худой, как все её сверстники в то непростое время. Они жили в небольшом селе в глубине России. Она была старшей дочкой в большой семье: бабушка, дедушка, мама, папа, его младшая сестра и четверо дочек от четырёх до двенадцати лет. В первые же месяцы войны отец ушёл на фронт. В годы войны жили голодно, хоть и взрослые, и подростки работали в колхозе от зари до зари, но на трудодни им выдавали совсем немного крупы и зерна. Всё, выращенное на полях, отправлялось на фронт. Сельчане стойко переносили лишения. Никто не жаловался. По весне ели разную траву, здорово выручал лес. Всё, что можно было собрать: ягоды, грибы, травы, почки, всё шло на крестьянский стол и в заготовки. Зимой добавляли в муку, чтоб прокормить семью, перетертые сухие картофельные очистки, кору, а лебеда вообще была частью их пищи в те голодные годы. Бабушка Катя не раз говорила, что для неё война закончилась только через три года, когда мама испекла несколько караваев белого хлеба и разрешила их есть детям столько, сколько хотели.
      Но первые послевоенные буханки белого хлеба появились на их столе чуть раньше.
   
      Катюша шла домой от тёти, младшей маминой сестры, живущей в соседней деревне, где целую неделю была в няньках. У тёти Полины  и вернувшегося с фронта по ранению в 43 году дяди Федора родился сынок. Водиться с ним было некому. Хоть дядя вернулся без ноги, целыми днями допоздна работал в МТС,  а тётя была бригадиром, вот и бегали по очереди Катя с сестрой Клавой нянчиться с двоюродным братцем. В тот день закончилась недельная очередь Кати, она шла домой. Пройдя три километра, надышавшись вдоволь дорожной пыли, не доходя до речки, тонкой лентой разделившей деревенские пахотные земли, девочка заметила огонь. Он жадно, словно голодный зверь, «сжирал» налитые созревшим зерном колосья пшеницы. Уборка хлеба на этом пшеничном поле должна была начаться очень скоро.
    В руках у Катеньки была тряпочная сумочка, в которую тётя в благодарность положила  девочке  белый платочек и несколько  яблочков.  Катя вытащила подарок, секунды смотрела на мелкие, как просо, синенькие горошинки, рассыпанные по белому полю, потом побежала вперед  и стала сумочкой и платком сбивать пламя.  Стоит ли говорить, что  это не нанесло жадному огненному зверю никакого урона?

    Перед девочкой на довольно большом участке горел Хлеб. Тот самый Хлеб, который снился по ночам в виде пышного каравая или нарезанных и разложенных мамой на  столе ароматных кусков - каждому по большому ломтю.
      Хлеб ….  Она помнила, что до войны самым вкусным для детей были не карамельки  и печеньки, которые иногда привозили из города родители, а кусок белого хлеба с маслом, посыпанный сверху сахарным песком.  Если удавалось сбежать в конце обеда из – за стола с таким лакомством на улицу, то непременно за ней  привязывался хвост из малышей: «Дай откусить!». Она давала откусить, но не каждому. Заветный кусочек получал Лёнька – внук  бабы Симы,  родители которого трагически погибли, его жалела вся деревня, и любимая подружка  Сашка, в семье которой было восемь детей, и ей  редко удавалось попробовать такую вкуснятину.

    Катя в растерянности оглянулась. Лес был  далеко за полем, но у речки в метрах ста росли ивняк и две высокие ольхи.  Девочка стремглав понеслась к ним.  Она торопливо ломала ольховые ветки, пока не собрала приличный веник и побежала к огню. Изо всей силы вбивала желто – рыжие  жаркие языки пламени в почву, в чёрные обуглившиеся колосья. Босыми  ногами, не обращая внимания на боль, втаптывала маленькие упрямые язычки огня в сухую землю. Видя, что очаг пожара разрастается, она решила преградить дорогу,  а для этого надо было прибить растения к земле и как можно больше очистить землю от колосьев. Чем же сделать защитную полосу? Если бы у неё была лопата или на худой конец грабли! Вдруг в голове вспыхнул образ каких – то сучков на берегу речки. Она побежала туда и нашла большую, отшлифованную водой корягу, наполовину находившуюся в воде. С большим трудом она вытащила её на берег и потащила к тому месту, где задумала отсекать огонь.
    Быстро рвала колосья, откидывала  в сторону , но чисто очистить землю от  всех растений ей, конечно, не удалось. Хорошо, что  стояла безветренная погода, и огонь подкрадывался медленно, но неустанно делал свою подлую работу – губил Хлеб.  Девочка бороздила сучьями коряги землю, пытаясь сделать полосу, которая преградила бы дорогу  огню. Потом побежала к реке, сдернула юбку, вымочила её и платок, и сырым стала сбивать огонь, подбирающийся к её тонкой полоске.
    Сколько раз приходилось ей сбегать по склону к реке и подниматься наверх к очагу пожара! 
    Несколько часов девочка боролась с огнём, ей удалось затушить очаг, не дать ему распространиться дальше и погубить пшеничное поле. Но этого она уже не помнила….
    Её нашли возле черной кромки сгоревшего хлеба проезжающие на телеге  сельчане. Всё тело было в ожогах. Особенно ноги и руки.   
    Очень долго лежала в больнице.
    Она вспоминала, как ней приезжали люди из сельсовета во главе с председательшой Анной Ивановной и подарили… две буханки городского белого  хлеба с поджаристой корочкой… Одну буханку она сразу же передала маме. Хотела отдать и вторую, только оставить себе горбушечку, но мама, утирая слёзы, велела кушать самой.
    А когда Катенька выздоровела, была уже осень. На школьной линейке ей вручили красивую Грамоту с изображением вождей и подарили отрез на платье - синюю ткань с белыми мелкими, как просо, горошками. Почти такую же, как тот обгорелый платок, только наоборот. Белое на синем…

9.о5.15.