Семнадцать мгновений другой весны, или Победа за нами!

    Мы расскажем о нескольких днях той весны. Нет, не той весны 1945-го, когда всем уже стало всё понятно. А той весны 1944-го, когда ещё никому ничего понятно не было. Тогда всё понимал только один человек – штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц.


    28.3.1944 (2 ЧАСА 37 МИНУТ)

    Штирлиц ехал на машине с очередного сеанса связи с Москвой. Он знал, что немцы уже запеленговали передачу. Штирлиц отлично знал Германию и немцев. Потому и отправил Эрвина и Кэт другой дорогой (пешком, с лукошком – якобы собирать грибы, такова была легенда), а сам положил передатчик в багажник своей машины и поехал напролом. Разумеется, вскоре путь штандартенфюреру преградил патрульный мотоцикл. «СС», – подумал Штирлиц. «Турист», – подумали СС.
    – Хайль Гитлер, – пробурчал эсэсовец.
    – И вам не хворать, – ответил Штирлиц, протягивая удостоверение СД. – А в чём дело? Кого ищете?
    – Засекли сигнал с какого–то передатчика, – неохотно ответил патрульный.
    – Значит, это русские шпионы, – кивнул Штирлиц и подумал: «Лучшая защита – это нападение». – Не хотите ли заглянуть в багажник? Вдруг у меня там передатчик?
    Патрульный почесал каску.
    – Ну… Откройте багажник.
    – Дурак! – возмутился Штирлиц, картинно поведя скулами. – Уже и пошутить нельзя. Пшёл вон с дороги.
    – Виноват, штандартенфюрер. Проезжайте!
    Штирлиц любил Германию и немцев. Но иногда думал, что Задорнов сказал свою знаменитую фразу не про американцев…


    1.4.1944 (22 ЧАСА 44 МИНУТЫ)

    Группенфюрер СС Мюллер задумчиво сидел за столом в своём кабинете. Он уже давно хотел сбежать в Никарагуа или Бразилию, но было ещё рано. «Годик ещё тут поработаю, а потом надо когти рвать, – размышлял шеф гестапо. – Наворотили тут чёрт знает чего…».
    Неожиданно дверь распахнулась, на пороге появился Холтофф, оберштурмбаннфюрер СС. Вид гестаповца был жалок: на голове какая-то нелепая повязка, в руке – горлышко разбитой бутылки из-под коньяка, глаза выпученные… «Глаза как у какого–то восточноевропейского гауляйтера, – подумал Мюллер, – которому Рейх не перечислил очередной транш по кредиту от МВФ».
    – В чём дело, дружище? – раздражённо спросил Мюллер.
    – Группенфюрер, я от Штирлица, – фальцетом вскрикнул Холтофф, потирая голову. – Штандартенфюрер Штирлиц – шпион!
    – Да как же? – спросил шеф гестапо. – И вы вот так сразу обо всём догадались?
    – У меня есть неопровержимые… – начал было опешивший Холтофф.
    – Значит неопровержимые? – перебил его Мюллер. – Ну, докладывайте.
    – Сегодня я был у Штирлица дома. Прощупывал его на предмет лояльности. Я предложил ему взять физика Рунге и вместе сбежать в Швейцарию, к нейтралам.
    – И что Штирлиц?
    – Штирлиц вначале спросил: «Не хочу ли я коньяку?», а потом ударил меня вот этой бутылкой по голове! – с возмущением Холтофф неопровержимо потряс бутылочным горлышком, которое держал в руке.
    – Так-так… – Мюллер нервно дёрнул головой. – Так-так. Что ещё вы помните?
    – Потом ничего… – всхлипнул Холтофф. – Потом я очнулся в вашей приёмной. Хотя нет! Помню, как Штирлиц вёз меня на своей машине сюда. Я на миг пришёл в себя. Штирлиц посмотрел на меня и сказал…
    – Сказал? Ну что-что он сказал?! – почти прокричал Мюллер.
    – Он сказал: «Ну и тупая же ты, гнида фашистская! У меня ещё и передатчик в багажнике».
    – Так-так! И что ещё?
    – А ещё, – наморщил свой арийский лоб гестаповец. – «У вас спина белая, Холтофф». И улыбнулся…
    По щекам перевязанного гестаповца-подранка потекли слёзы.
    Мюллер быстро подошёл к Холтоффу и смерил его испепеляющим взглядом.
    – Повернитесь.
    Офицер повернулся.
    – У вас действительно белая спина, Холтофф, – разочарованно проговорил Мюллер.
    – Правда? Спасибо, группенфюрер, – растерянно пролепетал подчинённый. – А что же теперь со Штирлицем? Я могу арестовать его немедленно! – белоспинный гестаповец отважно потряс коньячным горлышком.
    Мюллер разочарованно опустил взгляд.
    – Вы идиот, Холтофф. Штирлиц просто пошутил.
    – Но как же, группенфюрер?.. – совсем поник побитый нацист. – А бутылка? А «Гнида фашистская»? Ведь нас, немецких нацистов, фашистами называют только русские!
    Мюллер тяжело вздохнул и сел за свой стол.
    – Если бы вы не были так молоды, Холтофф… Идите вон.
    Холтофф пристукнул каблуками, развернулся и вышел. Мюллер, кстати, не стал говорить подчинённому, что у того не просто была белая спина. На кителе отважного офицера гестапо красовалась надпись мелом: «Пни меня! Я тупая фашистская гнида».
    Мюллеру стало грустно. Штирлиц-Штирлиц… Какое тонкое чувство юмора у этого прохиндея. Мюллер вспомнил, как 23 февраля 1943 года Штирлиц, вдрызг пьяный, вломился в его кабинет, прокричал: «Русские не сдаются!», разбил о голову шефа гестапо бутылку водки, смачно сматерился и добавил: «Это вам привет со Сталинграда!».
    Мюллер был человек опытный (ведь он работал в полиции ещё со времён Веймарской республики), потому и догадался, что Штирлиц просто пошутил. Тем более тогда, в 1943-м, перед уходом Штирлиц произнёс: «С первым апреля, группенфюрер!».
    А этот Холтофф… Молодо-зелено.


    9.5.1944 (13 ЧАСОВ 15 МИНУТ)

    9 мая 1944 года Штирлиц вышел прогуляться по Берлину в советской форме. Так как никто ещё не знал о Дне Победы, поступок Штирлица не вызвал никаких подозрений.
    Штирлиц шёл по Принцальбрехтштрассе. Навстречу ему ехали трое гестаповцев на мотоцикле. «Байкеры», – подумал Штирлиц. «Металлист», – подумали гестаповцы, поглядев на советские ордена Штирлица, и поехали дальше.
    На Фридрихштрассе, увидев человека в странной форме, к Штирлицу подошли трое эсэсовцев и потребовали предъявить аусвайс. Штирлиц протянул офицерскую книжку. Эсэсовец долго глядел на обложку с красной звездой. Решив запутать противника окончательно, Штирлиц вдобавок протянул удостоверение СД. Эсэсовец побледнел. Деморализуя врага окончательно, Штирлиц громко произнёс по-русски:
    – С Днём Победы!
    – Я-я… – промямлил патрульный, возвращая документы.
    «Румын», – подумал эсэсовец.
    «Сам такой», – подумал в ответ Штирлиц, продолжив прогулку по Берлину.
    Самое главное знал полковник Исаев уже тогда, 9 мая 1944-го: Победа будет за нами!