ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
*Марго*
Мы с Майлзом возвращались домой. Сначала погода была приятной для прогулок, но потом начался сильный ветер, поднимавший в воздух тучи пыли. Глаза постоянно приходилось прикрывать, чтобы в них ничего не попало; дышать пыльным воздухом было довольно неприятно.
Внезапно Майлз остановился и развернул меня к себе.
- Марго, в чём дело? – серьёзно спросил он. – Я же вижу, тебя что-то беспокоит. Расскажи мне.
Я замялась. Собиралась сообщить ему ещё с самого начала прогулки, но почему-то не решалась.
- Сегодня я всё расскажу матери, - наконец выпалила я, поднимая лицо и смотря прямо в его глаза, напомнившие мне небо прямо перед дождём – такие же серые и великолепные. – О нас с тобой.
- Что? – Майлз был шокирован. – Ты уверена?
- Абсолютно. Я должна это сделать, знаешь же, - я нежно сжала его руку.
- Хочешь, тоже приду? – голос Майлза смягчился. – Расскажем ей вместе.
Я тут же вообразила тысячу вариантов того, что мама может сделать с Майлзом, и невольно вздрогнула.
- Не стоит. Будет лучше, если я сделаю это сама.
Майлз долго колебался, но, в конце концов, одобрил моё решение.
К вечеру я купила бутылку маминого любимого вина и приготовила ужин в надежде, что мама смягчит свой гнев. Когда она вернулась с работы и увидела всё это, то настороженно посмотрела на меня.
- Какой-то праздник? – недоверчиво спросила она.
- Ну что ты! – спешно ответила я. – Просто подумала, что было бы замечательно вот так посидеть, выпить по стаканчику и поговорить, как мать с дочкой.
Мама тут же расслабилась, поставила на комод сумку, вымыла руки и вернулась на кухню.
После первого бокала с лица мамы пропало недоверие ко мне, а после ещё пары она заметно повеселела, на лице заиграл румянец.
Стоит отметить, что приготовленное мною овощное рагу пришлось матери по вкусу. Она с удовольствием ела, слушая мои рассказы и временами вставляя свои комментарии.
Наконец мы обе замолчали. Я налила матери ещё бокал вина.
- Это последний, - предупредила она.
«Ну да, как же», - подумала я, отметив, что осталась ещё где-то четверть бутылки. От греха подальше отставив её в сторону, я решила, что пора сказать то, для чего я на самом деле затеяла весь этот ужин.
- Слушай, мам. Мне нужно кое-что рассказать тебе.
На несколько секунд я растеряла весь былой энтузиазм, но быстро взяла себя в руки.
- Внимательно тебя слушаю, - отозвалась она, сделав приличный глоток. – И сделай лицо попроще, а то ты словно собираешься признаться, что убила человека.
«Для тебя убийство и то, что я сделала на самом деле, равносильны».
- В общем… У меня появился парень, - мама собиралась что-то сказать, но я жестом попросила её пока помолчать. – Это не всё. Он из моей школы и он из лузеров.
Последнее предложение я выпалила как можно быстрее и замерла в ожидании ужасной реакции моей матери.
Она буквально тут же переменилась в лице. Из весёлого и беззаботного оно вмиг стало серьёзным, даже злым.
- Что, прости? – меня напугал тон, каким был задан этот вопрос. Я заметила, как напряглась рука, держащая бокал с вином. А в следующую секунду этот же бокал полетел в меня. Каким-то чудом я умудрилась отклониться, и он врезался в стену, разлетевшись на осколки, один из которых оцарапал мне щёку.
Я с ужасом взглянула на мать. Её лицо перекосило от злости, глаза светились гневом, в моих же не было ничего, кроме страха и разочарования. Не сказав ни слова, я вскочила из-за стола, схватила куртку с вешалки и вылетела из дома, с порога крикнув:
- Чокнутая!
Отойдя на несколько метров от дома, я рухнула на траву, не жалея новые джинсы, и залилась горькими слезами.
Девчонка из элиты впервые в жизни по-настоящему влюбилась, но по иронии судьбы он оказался из лузеров.
Не знаю, сколько я так просидела, рыдая навзрыд и раскачиваясь вперёд-назад. Из дома на другой стороне улицы выскочил Майлз. Он поднял меня на ноги и повёл к себе. Хотя «повёл» громко сказано. Скорее потащил, так как ноги совсем не слушались, они волоклись за мной, словно были каким-то отдельным существом или ненужным балластом, а не частью меня.
В своём доме Майлз увёл меня наверх, напоил горячим чаем и успокоил, потом продезинфицировал и заклеил небольшой порез на левой щеке и заставил принять душ.
К чести Майлза скажу, что он не стал расспрашивать меня о произошедшем. Думаю, он и так всё понял. Слишком очевидно, чтобы не догадаться.
Около одиннадцати я по-прежнему сидела у Майлза на кровати, сложив ноги по-турецки и крепко обхватив руками очередную кружку горячего чая.
Из верхнего ящика комода Майлз достал свою футболку и протянул мне. Отставив чай, я молча взяла её и пошла переодеться в ванную.
Когда через пару минут я вернулась, Майлз уже расправил постель. Две подушки и мягкое невесомое одеяло ожидали нас.
Майлз выключил свет, залез под одеяло и пододвинулся, жестом приглашая лечь рядом с ним. Так я и сделала. Сложила голову ему на грудь, он приобнял меня.
- Майлз, - впервые за весь вечер я заговорила.
- Марго, - откликнулся он, улыбнувшись.
- Я люблю тебя.
- А я тебя, - последовал незамедлительный ответ.
- Спасибо, - прошептала я. – Ты в этом мире единственный, кто меня любит.
- Это не так, - запротестовал было Майлз, но я его оборвала.
- Ты и сам знаешь, что так.
После этих слов я поцеловала его в щёку, закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.
Впервые за несколько недель мне ничего не снилось, и до самого утра я ни разу не проснулась. Будто я наконец стала свободна от всех своих страхов.
