Попутчики
Потом вошли две девицы с тремя кубометровыми сумками, одна толстая как свинья, как чикагский полицмен,
во время дежурной облавы с сандвичем в обе руки, с тунцом, соусом, салатиками и всё под майонезом,
и другая. Та даже в чём то аппетитная!
Вошли и сразу принялись натужено трудится, рассовывать свои кубометры. Вначале засунули на полку тачанку,
так что свисать осталось одно колесо и оглобля, а наверх утрамбовали увесистую сумку. Долго трамбовали,
крутили всеми округлыми гранями, пока все ноги мне не отдавили.
Эта толстая, такая неповоротливая, ножищами своими топает, тропинок не разбирает и ни разу даже виду
не подала, не то что извинилась.
Пока они куражатся с багажом, а мы, я и ещё один спутник, на нижних полках сидим, ноги кверху задрали
и головы по углам хороним, что бы по ним хотя бы, каблучищами не прошлись!
Уложили они одного зверя в сумке, за другого вознамерились! Думаю, нет, лучше тут им помочь, меньше крови
моей прольётся! А эта, морда толстая, сама уже помощи просит, на лямки мне от сумки показывает!
Схватился я двумя руками за одну стропу, а за другую они вцепились, поднатужились, я мысленно то,
весь вес сумки, по братски, на три равные части успел разделить, что бы как можно равномернее всем
досталось, и вверх её с усердием тащим!
До подбородка уже почти руки мои коснулись, а тут вижу, морда то, лапы свои свесила и дальше всё,
на меня одного рассчитывает! Вес то ведь сразу, невообразимо прибавился!
И полетело обратно сумка, к земле! Ладно отпрыгнуть успел, додумался, не то пальцы б ног моих,
отрубило бы под чистую! По самые….., эти!
Кое как, втроём водрузили баул на место. А третью сумку, другой гражданин, из под полки с вниманием
до этого наблюдавший, сам вызвался и один под самый верх с ней вскарабкался! А после этого сразу слёг!
Кто его знает, что у него на уме было!
С багажом разделались! Так им неймётся, подштанники менять ещё вздумали!
Предложили бы, может и вышли! А ведь нет, кобыла одеялко здёрнула ворсистое, в охапку расставила, и
вторую переодевать кинулась! Тазом широким своим, пятясь, опять в стенку впечатала!
Молчит зараза, всё молча сама делает! Стелиться начала, ножищами по кроватям скачет, пальцами как ломом
кантует! А что бы удобнее как, да повыше взобраться, прямо по ляжкам моим бегает!
А потом когда жрать то уселись, эта фигура вдруг и говорит; - Тут чей хлеб валяется!?
Я прикинулся, что тоже ничего мол не знаю, в первый раз всю обстановку вокруг вижу, на хлеб свой
удивлёнными глазками смотрю, сам безмерно всему удивляюсь! Хлеб мол и хлеб, да мало ли кто тут
подкинуть то мог!
А этот, что сразу спать улёгся, хитрюга, из под одеяла уступчиво торопится; - Ничьё, - кричит, - мы не знаем,
можете себе всё забрать! И обратно, со всей головою под простыню весь укутался!
