Аз воздам

Аз воздам.
  - Меня всегда занимало, почему Бога так злит невинность? – Сказал Теодор, раскурив трубку.
  - Что вы имеете в виду? – Удивился Александр, обрезая кончик сигары.
  Они сидели в глубоких кожаных креслах, между ними, на низком столике стояла бутылка арманьяка и пара бокалов, в камине потрескивали дрова, распространяя приятное тепло.
  - Очевидное, - ответил Теодор. – Он режет агнцев, а волки процветают.
  - Он воздаёт на небесах, - усмехнулся Александр.
  - Зачем тогда было создавать этот мир? – Теодор пожал плечом. – Он пришёл сюда в потоках крови убиенных младенцев. И мы уже двадцать первый век платим за пролитую Им кровь.
  - Люди платят за свои грехи, - вздохнул Александр.
  - Он же искупил их своей кровью, - возразил Теодор. – У самого себя. Ведь нет бога, кроме Него.
  - Это всё отвлечённая схоластика, - Александр небрежно махнул сигарой.
  - Так давайте я расскажу вам кое-что о делах земных, - предложил Теодор. – Вы знаете что-нибудь о войне на Донбассе?
  - О-о-о, это было пятьдесят лет назад! - Александр возвёл глаза к потолку.
  - Не напоминайте мне о моём возрасте, - усмехнулся Теодор. – Но тогда мне было двадцать восемь лет. Я был бойцом частной военной компании. На чьей стороне, теперь уже не имеет никакого значения. Однажды, лютой украинской зимой, я оказался один, на краю обезлюдевшей деревни. Мне пришло в голову искать спасения в полуразрушенной церкви, - я полагал, что там теплее и мародёрствующие солдаты в дом Божий не сунутся.
  Когда я сидел там, в углу, трясясь от холода, в церковь вошла девочка, лет одиннадцати. Она скользнула по мне взглядом, но, как мне показалось, не заметила. Прошла к алтарю, поставила на него жестяную банку с зажженной свечой и опустилась на колени перед тёмным ликом Спасителя. Потом, уткнулась лбом в пол и застыла в такой позе.
  Время шло, кажется, я задремал. Когда я открыл глаза, ничего не изменилось. Только погасла свеча. Всё так же светила луна через проломленный купол, в её лучах медленно опускались снежинки. Девочка не сдвинулась с места. Я подошёл и тронул её за плечо. Она не пошевелилась. Тогда я взял с алтаря банку с огарком свечи, чтобы зажечь её и осветить лицо девочки. Банка оказалась неожиданно тяжёлой. Она была запечатана крышкой с отверстием, из которого косо торчал огарок. Слава Богу, моя газовая зажигалка не зажглась на морозе.
  Тогда я присел рядом с девочкой и снова потряс её. Она упала набок, как фарфоровая кукла, обмотанная шерстяным платком, её лицо было совсем белым. Она была мертва.
  - Отчего? – Спросил Александр.
  - Это не самое интересное, - Теодор поднял раскрытую ладонь. -  Когда я вскрыл банку, то обнаружил в ней порох, перемешанный с дробью. Порох был уплотнён свинцовой шайбой с отверстием, из которого торчала свеча. Как вы думаете, что бы произошло, если бы она догорела до конца?
  - Девочка хотела взорвать вас? – Спросил Александр.
  - Полагаю, она хотела взорвать Бога вместе с собой, - задумчиво ответил Теодор. – Но Бог не захотел приносить себя в жертву агнцу. Он взял агнца.
  - А волка не заметил? – Иронически спросил Александр.
  - Бог своих отличает, - расхохотался  Теодор. – А вы заметили, что все игры человеческого ума, научные, политические, философские, религиозные, всегда заканчиваются вульгарной дракой белковых тел?  Милосердие, это только концепция. Убийство, это только концепция, его не существует. Когда все концепции истекают словами в nihil, на голой земле остаются только волк и ягнёнок, голые, как в первый день Творения. На чьей стороне Господь? – Теодор выбил трубку в пепельницу. -  Я ещё полгода продолжал делать то, за что мне заплатили, и вернулся домой без единой царапины. Участвовал ещё в дюжине кампаний во всех частях света. Потом вышел на пенсию и теперь вот, сидя у камина, наслаждаюсь жизнью, добрым напитком и компанией вашей.
  - Будьте здоровы! – Александр поднял бокал.
  - Буду, - уверенно ответил Теодор.