НА РЕСНИЦАХ СНЕЖИНКИ.

                                                                                           
                                                                                                                 Повесть

     — Можно я тебя провожу?  
     Она обернулась и пристально посмотрела в его глаза.
     — А что дальше?
     — Съедим по порции мороженого в знак нашей дружбы.
     — А потом? — произнесла она и улыбнулась.
     Эта улыбка и вселила в него уверенность.
                                                                     
                                                                                                                  Пролог
      День выдался погожий, праздничный. Солнце, разогнав серую, леденящую промозглость уходящей зимы, окончательно утвердилось на голубом небосклоне. Солнечные лучи, соскучившись по земле,  дарили ей своё тепло и благодать, и земля радостно их принимала,  приветствуя наступление весны  колыханием  разогретого воздуха. Люди подставляли побледневшие за зиму лица солнечным ласкам, щурились и улыбались хорошей погоде, весеннему настроению, празднику.
      Он тоже улыбался и жмурился от яркого света выйдя из полутёмных лабиринтов продуктового магазина. Осмотревшись вокруг, он, тяжело ступая по ступеням, спустился  на тротуар и не спеша,  помахивая в такт походки сумкой, двинулся в сторону кладбища. Идти не далеко, минут за двадцать дойдёшь. Бутылочку себе купил здесь в магазине, бутерброды взял дома, а ещё крашенные  в луковых перьях яйца, что  красил вчера, готовясь к празднику, получились красивые, ровненькие, ни одно не лопнуло, ещё протёр их маслом, и они блестели как игрушечные. Сегодня же праздник — Пасха. Он любил сей праздник и в этот день посещал  родителей.  Ждал этого момента. Но вовсе не радостно проходили их встречи, скорее наоборот, ибо гробовой камень отделял родителей от сына, долгой травой проросли годы разлуки.
 
      Два года назад Алексей Карташов вернулся домой после более чем длительной командировки, в которую был отправлен юношеским безрассудным поступком. Пятнадцать тяжёлых и суровых лет, пропитанных ядовитыми парами ограниченного колючей проволокой пространства, через буреломы и овраги, тонущие в болотах гати, вела его жизнь к отчему дому. И вот он вновь в своём родном городе, где широко и привольно в груди, что, кажется, многие годы, прожитые вдали от родных мест, смываются прочь, как нечто временно наносное, обнажая детство как сущность, как корни, когда-то вышедшие из этой земли. Однако никто не встретил на вокзале, не утёр набежавшую слезу радости.
Вырванный из обычной будничной среды ещё совсем молодым человеком,  теперь, спустя годы, обретя право на новую жизнь, оказался в стране, содрогающейся от действий новоиспечённых реформаторов. Мир перевернулся.
Времена настали тугие, а жить всё же надо. Вот и пригодились знания и опыт прошлых лет. Поселился у родной тётушки, младшей сестры матери. Одинокая старушка с радостью приютила племянника — будет теперь на кого опереться. Обжился, пообтёрся в новой жизни. Встретил  старых знакомых. Они и подсказали, с чего жизнь начать. Пригодился заработанный  в Тюмени капитал. Арендовал небольшой  магазинчик  антикварно - букинистический, с него и жить стал. Летние дни мотался по области, районным городкам и деревням, скупая предметы коллекционирования. Сбывал  всё это в своём магазине. Только иконами не занимался, нет! не мог покупать и продавать веру, хотя сам себя считал скорее атеистом, чем верующим.
    Старые книги — его любовь и страсть! Разыскал свою бывшую библиотеку по дальним родственникам. Не без труда вернул часть и дополнил утраченные издания новыми. В обществе своих любимых книг Карташов не чувствовал холода одиночества, окружавшего его длинными зимними вечерами, когда за окном зажигался пёстрый ковёр, сотканный из тысяч и тысяч огней ночного города, где каждый огонёк таил в себе семейный уют и тепло, которого не было в его доме. Порой, во время снегопадов, когда в домах оставались гореть редкие огни полуночников, он подходил к окну и подолгу всматривался в тканый узор из кружащихся за окном снежинок. В этом снежном вальсе  витал один  единственный образ, который рисовало его воображение. Образ из далёкой юности.

      Народ  двигался в сторону кладбища, держа в руках веточки вербы, искусственные цветы и куличи. У ворот, выстроившись шеренгой, стояли на рваном ковре из втоптанной в грязь прошлогодней листвы, проступавшей из-под талого  апрельского снега, нищие, разного полу и возраста, прилично одетые и похуже. Богомольного вида старушки с иконами и крестами, обложенные сумками,  мешками, наполненными печеньем и конфетами, куличами и крашеными  яйцами. Всё это пестрело на фоне серо-грязных могил,  огороженных облупившимися оградами, в тенистых аллеях «Марьиной рощи». Чёрные влажные стволы деревьев парили от солнечного тепла,  распространяя горьковатый запах прелой коры. Разбухшие почки лопались под давлением накопившейся энергии и извергали из себя нежные краски наступающего возрождения.
    Пробравшись сквозь строй страждущих и милостиво раздав приготовленную мелочь, он вступил на территорию вечного упокоения. Вот оно и место под тополем. Окреп тополь, раскидал корни по сторонам, врос в могилы, покосив ограду. Алексей с укором посмотрел на дерево, взглядом измерил высоту и, поклонившись родителям, присел на скамеечку. 
      Хорошо здесь сегодня, светло, солнечно. Правда, народу много, чуждая данному месту суета. Посторонние разговоры отвлекают от диалогов с родителями, уводят разговор в сторону, не сопутствуют откровению. Внезапно синица, слетев с ветвей тополя, опустилась на серый мраморный камень, суетливо попрыгала и, не найдя причитающихся для неё крошек, удивлённо цвиркнув, улетела. От птичьего щебета, от воздуха, пахнущего весной, от всей этой благодати потеплело на сердце, порадовало душу.
      Найдя спрятанный веничек, подмёл, привёл могилки в порядок. Последний раз был здесь глубокой осенью, но до первого снега. Прибравшись, положил каждому родителю по красивому яичку, кусочку кулича и, усевшись на скамье, раскупорил принесённую четвертинку. Выпил. Прошло как-то незаметно, и он налил ещё. С каждой выпитой рюмкой розовые очки, сквозь которые смотрел на мир, ниспадали всё ниже и ниже, а вскоре вовсе исчезли. Он взглянул на свет как на палача с топором из своего одиночества. Весь праздничный оптимизм испарился, выплеснувшись на горящий душевный гнёт: день уже не казался светлым и ясным. Бутылочка почти пуста. Ни одного кусочка кулича, ни одного освящённого яичка не было съедено. Всё так и лежало перед ним на газете.
      Вспомнил лица родителей, эпизод своего детства, … и снежинки на ЕЁ пушистых ресницах, таких родных и таких далёких.
    В памяти всплыли строки Омар Хайяма:
                                  «За миг  сомнения в любви
                                  Ты должен заплатить годами ожидания …» 
      Слёзы прожитых лет, накопленные годами, вырвались из глаз. Всё  вокруг помутнело и расплылось. Вновь память заставила пережить те далёкие дни, которые неугасаемым огоньком поддерживали его существование.
     

      Были первые дни лета. Только что отгремевшая гроза насытила воздух озоном и свежестью леса. Обмыла асфальт на дорогах, заставила его сверкать солнечными бликами. Проезжающие автомобили как корабли бороздили океанских размеров лужи, поднимая радужные брызги дождевой воды.
      Он шёл к ней. Шёл и на ходу подыскивал слова, какие скажет, показывая полученную вчера повестку. Всю ночь размышлял над этим. До сих пор серьёзного разговора между ними ещё не было. Они старались избегать этой темы, хотя каждый по своему готовился к этому дню, зная о неизбежности. Им казалось, что будет это ещё в далёком будущем. И вот это будущее настало. Вчера Алексей получил повестку из военкомата о призыве в армию. У него осталась всего неделя: уволиться с работы, получить расчёт и подготовиться к проводам. Семь коротких дней перед двумя годами разлуки. Он не боялся армии и принимал  её как необходимую действительность. Служба в армии это своего рода школа, школа мужества для настоящих мужчин, как утверждает передача «Служу Советскому Союзу». Парней пришедших  из армии, в кругу его друзей, называли мужиками. Это звучало солидно.
      А самое главное у него есть Она!
      Они не виделись вот уже несколько дней — у неё заканчивалась экзаменационная сессия и сегодня должен быть последний экзамен. Это был её первый курс радиофизического факультета. Он же типографский рабочий, печатник.
    Вот и угол заветного дома и навстречу ему, в лёгком, воздушном платье, идёт она. С улыбкой на лице, с радостно счастливыми глазами идёт с незнакомым парнем. Идёт доверчиво взяв того под руку и внимательно слушая его болтовню.
      Увидев их, Алексей остолбенел. Никак не ожидал он такого поворота. Он увидел её с другим! Что это — подлость? обман? измена? Незнакомое, до сей поры чувство выползло из закоулков подсознания, и зеленоглазой гадюкой ужалила в сердце. Тревожное беспокойство вторглось в душу. До ломоты в костях сжались кулаки, готовые в порыве ярости разнести любую преграду вставшую на пути. Надвигающаяся долгая разлука усилила возникшие эмоции и  уже никакие разумные доводы в тот миг не могли пробраться к нему и остудить возникшее в сердце пламя. Внезапная боль, которая казалось, уже навсегда покинула его, оставив лишь, как  напоминание о прошлом, следы в виде шрамов, внезапно, пулемётной очередью, прошила голову. Ударив по вискам за глазами, она ворвалась внутрь, вцепилась когтями в мозг не давая опомниться. Боль захлёстывала с каждым толчком сердца, посылая поток беспощадных импульсов в его разгорячённую голову. Не выдержав, он схватился руками за голову и, не услышав испуганных призывных криков, которые издала она, поняв в чём дело, бросился бежать. В одно мгновение он оказался на другой стороне улицы и, пробив брешь в густых кустах, служивших живой изгородью, как безумный ворвался в парк.
    В парке начинала играть музыка, приглашая молодёжь на вечер танцев. Юные сердца, перехватив по дороге чуточку  увеселительного, лениво брели к лобному месту парка — танцплощадке. Кто шёл дерзкой ватагой, кто влюблёнными парами  или шествовал в гордом одиночестве. Все дорожки и аллеи вели к этой Веранде. И он оказался на одной из них, ведущих в царство молодёжи, где бывали и его друзья, но сейчас было не до них.
    Прорвавшись  сквозь кусты, заметил у себя кровь и чрез сочащиеся раны на своих руках почувствовал всю неправоту и глупость своего поступка. После бурной волны эмоционального всплеска всё происшедшее стало осаждаться, освобождая дорогу для разумного осмысления. Продолжая двигаться  по инерции, он пытался остановиться и повернуть назад. И окончательно прозрев,  увидел … ЕЁ глаза с пушистыми ресницами, на которые садились снежинки и он, приблизив к ней своё лицо, пытается их сдуть. Она задорно смеялась и отталкивала его, чтобы  через мгновение вновь прильнуть для поцелуя. Он понял, что не прав! Не глупое и низкое чувство ревности должно владеть им,  а любовь!!!  Своим недоверием он унизил ЕЁ!  Оскорбил их