Изгоняющий русского (киевский экзорцист)

 Вот и сам Пётр Алексеевич заметил на заседании правительства, что Арсению Петровичу стало нехорошо.
 Встревоженным взором следил президент Незалежной за своим верным премьером.
 А премьер тем временем дурнел на глазах: ликом стал тёмен, взглядом свиреп. Выпученными глазами вращал из стороны в сторону, бурчал себе под нос что-то невнятное и бессвязное, и в довершении всего начал пускать слюну, шипеть по-кошачьи, плеваться, дёргаться и подвывать на все лады.
 Члены правительства испуганно попятились в стороны, сшибая кресла, и задрожавшими спинами прижались к стенам правительственного кабинета.
 - Что с вами, пан Яценюк? – слегка дрогнувшим голосов спросил президент.
 - Да, что это с вами, Арсений Петрович? – подала голос приглашённая на заседание почётная фойер-дама и гоп-стоп-распорядительница Ирина Фарион.
 - Вам будто плохо… как будто,.. – встревоженным и потерянным голосом добавила она, нервно чиркая зажигалкой.
 - Пойду-ль выйду-ль я-да! – завопил вдруг истошным голосом пан Арсений и, изогнувшись, запрыгнул на стол, застыв в нелепой сидячей позе.
 - Чего? – переспросил Порошенко, как бы ненароком заходя за широкое председательское кресло.
 Арсений Петрович на вопрос не ответил, а лишь улыбнулся нехорошо и криво, на вампирский манер высунув передние зубы, а потом, выждав секунд пять, начал скакать вприсядку по опасно заскрипевшему и закособочившемуся столу, высоко подбрасывая голенастые ноги и привизгивая при этом, то на манер «эх-ма!», а то на манер «ох-ма!»
 Завопив от ужаса, члены правительства бросились к дверям. Открыть их толком не получилось из-за слишком большой массы навалившихся тел, так что почтенным панам пришлось своими телами сносить протяжно скрежетавшие массивные деревянные половины.
 Вывалившись в правительственную приёмную, статс-дамы и паны успокоились, попрятавшись за фикусы и столы.
 С минуту стояла напряжённая тишина, прерываемая лишь натужным сопением и глубоким лёгочным хрипом.
 - А президент? – раздался чей-то звенящий от волнения голос.
 Сопение на миг прекратилось.
 И именно в тот миг сквозь разрушенный дверной проём в приёмную на четвереньках выполз усыпанный щепками и штукатуркой Пётр Алексеевич.
 Оглядев макушки соратников, президент потёрся измазанным в побелке ухом об угол шкафа и важно двинулся к двери.
 Члены правительства, пригнувшись как при обстреле, торопливо затрусили вслед.
 В коридоре, за дверями приёмной, все выпрямились и приободрились, на глазах обретая утраченное было национальное достоинство.
 - Однако же, что с ним? – спросил кто-то из министров.
 «Бывали дни весёлые!..» долетело сквозь неплотно прикрытую дверь.
 - Да он, похоже, будто обезумел, - задумчиво произнёс Порошенко, косясь на опасно расширившуюся дверную щель.
 - Он, как будто…
 И хлопнул себя по лбу.
 - Одержимый!
 - И москальские песни поёт! – добавила Ирина Фарион, хищно ощеривая зубы.
 - И вприсядку танцует! И хулиганит! И рожи корчит! – наперебой загалдели министры.
 - Одержимый! – уверенно заявил Порошенко. – Бесноватый! В него русский дух вселился!
 Паны и статс-дамы в ужасе осенили себя крестными знамениями.
 - Я за факелом сбегаю? – предложила Ирина Фарион.
 Порошенко засопел, погружаясь в сомнения, и переступил с ноги на ногу.
 - Соратник всё-таки,.. – возразил президент.
 - Бандера не жалел оступившихся! – возопила пани Ирина, поднимая ввысь сорванный с шеи крест. – И пан Шухевич не жалел! А уж тех, в кого бес москальский вселился!..
 - Мебель сгорит, - перешёл на более аргументированные доводы пан президент. – За мебель деньги плачены. Вы возмещать будете?
 Пани Ирина спрятала крест за пазуху и отступила в задние ряды.
 Вдали раздался грохот обрушившейся люстры.
 «Поедем красотка кататься!» вопил разошедшийся на воле Арсений Петрович.
 - Что же нам делать? – спросил министр украинизации Солнечной системы, поправив сбившийся на бок сине-жёлтый скафандр.
 - Священника бы пригласить, - предложил министр духовного возрождения нации, поправляя поясную кобуру.
 Лицо Порошенко посветлело.
 - Точно! Священника! Где Александр Валентинович?
 Министры усиленно зашептались, а потом и вовсе начали перемигиваться.
 - Хватит рожи корчить друг другу! – возмутился Пётр Алексеевич. – Нам и одного Яценюка с его рожей хватает! Где Турчинов, я спрашиваю?
 - На восток сегодня собирались ехать, - собравшись с духом, ответствовал министр нетрадиционного экономического развития, поправляя съехавший на бок фиолетовый клоунский парик. – Колорадов стрелять собирались… самолично… У них, изволите видеть, зуд охотничий проснулся. Мы уж и присыпкой пытались, и таблетки импортные ему давали – так куда там! Шлемофон одел и к танку… одно слово – святой человек!
 - Вернуть! – завопил пан президент и затопал ногами, будто принявший скипидарную клизму слон. – Немедля вернуть! Прямо сюда вернуть! Сию секунду вернуть!

 Секундой, конечно, дело не обошлось.
 Пан Турчинов успел уже порядочно отъехать от Киева и даже, приложившись к бутылке, улучил таки время и дал из орудия залп по некстати мелькнувшему на обочине лохматому и бородатому чёрту, нагло размахавшемуся российским триколором.
 Чёрт, ухмыльнувшись, растаял в воздухе, а боевую машину пастора остановили выросшие из-под земли служивые, передавшие Александру Валентиновичу нижайшую просьбу президента немедленно возвернуться в правительственный кабинет.
 По дороге Александр Валентинович связался посредством рации с обер-секретарём, который и ввёл его в курс дела.
 В разгромленный министерский кабинет пан пастор входил во всеоружии.
 На нём была сине-жёлтая сутана, на шее сиял массивный бронзовый крест узорчатой ковки, лысину прикрывала оранжевая ермолка с магическими знаками.
 В руках пастор держал Библию и книгу Дмитрия Донцова «Die ukrainische Staatsidee und der Krieg gegen Rußland» в золотом переплёте.
 Охваченный москальскими чарами пан Арсений сидел на потолке и время от времени плевал на стоявший в углу печальный флаг Украины.
 - Дай мне валенки, пацан! – радостно воскликнул бесноватый, завидев пастора.
 Турчинов перекрестился.
 - Ы-ы-ы! – возопил пан Арсений.
 - Ызыди! – подхватил вопль пастор и поднял вверх сложенные вместе Библию и святое писание Донцова.
 - Во поле берёзка стояла! – упорствовал в безумии пан Арсений.
 - Ызыди, москальский дух! – возгласил пастор, прочерчивая в воздухе сложенными книгами крест.
 - Во поле кудрявая стояла! – держал оборону бесноватый, прыгая по потолку.
 В течение следующих двух минут пан Арсений сообщил читавшему молитвы пастору, что берёзку заломати некому и кудрявую заломати так же весьма проблематично.
 После чего смачно плюнул густой зеленью пастору на ермолку.
 - Ах ты, сволочь! – возмутился Александр Валентинович.
 И, отбросив книги, вынул из-за пазухи бутылку с освящённой во львовской обители магической горилкой.
 - Во имя Бандеры всемогущего!
 И с размаху плеснул святой жидкостью на потолок.
 - И пана Романа Шухевича наиблаженного!
 И новая порция полетела вверх.
 - И пресвятого профессора Грушевского!
 Последняя порция попала пану Арсению аккурат в лоб.
 Бесноватый заверещал диким голосом.
 Взрыв сотряс воздух и голубая вспышка ослепила пастора.
 Могучая сила подхватила Александра Валентиновича и выбросила из кабинета, так что долетел он до майдана Незалежности, где и очнулся без малого через час в мусорном баке.
 Пан Арсений, через некоторое время придя в себя, встал, испуская стоны, с дымящегося ковра и обнаружил, что он уже вовсе не на потолке, а на полу правительственного кабинета.
 И всё у него хорошо, окромя боли во всех членах изнурённого тела и ожога на голове.
 Но избавился он от мучавшего его злобного москальского духа, так что с прежней ясностью рассудка и твёрдостю мысли может он исполнять многотрудные служебные обязанности и, как и впредь, вести исстрадавшуюся украину по пути прогресса, мира и добра.
 И вышел пан Арсений в приёмную, а потом и в коридор, и долго он бегал за министрами, принимая от них поздравления.
 И гордо поднятый хвост его победно рассекал звенящий воздух.

 Александр  Уваров  (С)  2015