СЭМ

СЭМ.
Глава 1.
Сэм выходит со двора морга.

Сэм стоял возле здания морга и наблюдал, как из «камаза» выгружают трупы. Каждый труп в разодранном камуфляже укладывали на брезентовые носилки цвета хаки и двое мужиков в таком же камуфляже, пыхтя, волокли его в нутро морга. Стояла жара в 33 градуса.
Вдоль фасада здания торчали ряды приборов, похожих на кондиционеры, но не кондиционеры. Они работали на вытяжку, выкачивая воздух изнутри, снаружи смрад стоял предметный, его можно было потрогать пальцем и в нём вязли зелёные мухи.
Мужики вернулись за очередной порцией. На этот раз, с ними пришёл угрюмый санитар в зелёной робе, заляпанной коричневыми пятнами. Он залез в кузов и начал подавать.
У Сэма было множество профессий и ни одного хобби. С некоторых пор, он начал и так и этак, крутить в мозгу мыслишку, - а не стать ли ему серийным убийцей? Теперь, наблюдаемое зрелище, отшибло мыслишку напрочь.
Какое удовольствие становиться серийным убийцей, когда какой-то безымянный салабон просто кидает мину в ствол миномёта, мина влетает в «камаз» - и на тебе, сразу два десятка свеженьких, красиво окровавленных тел. Дальше всё выглядит достаточно буднично. Из покорёженного «камаза» тела перегружают в целый, из целого, - штабелями выкладывают в морг и всё. Завтра похоронят на общем собрании.
И никакие детективы не морщат лбы и не стирают ноги до плеч в поисках убийцы, никакие экстрасенсы не качают маятники, не захлёбываются возбуждённой скороговоркой телерепортёры и не кричат заголовки газет. Ничего.
Какой-то драный Джек-Потрошитель потрошит трёх девок – и входит в историю. А салабон не входит.
Сэм вздохнул. Его удручала шизоидность общественного сознания. Действия какого-нибудь Чикатило привлекают жадное внимание публики. А действия какого-нибудь бравого танкиста, который за день делает то, что Чикатило за всю жизнь, - не привлекают. Не справедливо это.
Некоторое время назад, Сэм ходил наниматься в ополчение. В палатке вербовщиков на площади ему дали бумажку и направили в огромное здание, кабинет № 812. Лифт не работал. Поднимаясь вверх своим ходом, через множество снующих и тусующихся на лестничных площадках разномастных людей, Сэм уловил обрывки разговоров, которые его удивили.
Общение с командиром заняло полторы минуты, но, перед этим Сэм прождал полчаса под дверью кабинета, пока туда прошоркал этот тип во вьетнамских тапочках на босу ногу, камуфлированных штанах и майке «адидас». Тип был, определённо, под «широй», такие вещи Сэм улавливал сразу. Он передал Сэма другому командиру, бодрому юноше в хорошо подогнанном камуфляже. Юноша представился, как Патриот. Он смотрел и говорил так, как будто ждал от Сэма указаний. В конце-концов договорились, что Сэму нет смысла спать на полу в
кабинете, а пойдёт он домой и будет ждать инструкций по телефону. Он уже ушёл, он уже спустился на пролёт вниз, когда Патриот его догнал и взволнованно сообщил, что ситуация срочно изменилась и надо ехать на акцию.
Они бегом спустились вниз. На заднем дворе здания, возле побитого микроавтобуса, нетерпеливо топтались трое парней и мрачный мужик постарше. Мрачный мужик раздал оружие, старые автоматы Калашникова калибра 7,62 и по одному магазину на ствол. Они поехали в сторону аэропорта, но не к терминалам, а куда-то в район взлётно-посадочной полосы. Сэма с Патриотом высадили возле ограждения из колючей проволоки, остальные уехали без всяких указаний.
Темнело, накрапывал мелкий, холодный дождь и наползал туман. Сэм к такому готов не был и довольно быстро его кроссовки, джинсы и лёгкая рубашка промокли насквозь.
Из сырой мглы возле взлётно-посадочной полосы вышли три понурые фигуры в чёрной униформе, - нацгвардейцы.
Сэм посмотрел на Патриота. Патриот посмотрел на Сэма. Нацгвардейцы шли прямо на них.
- Стреляем, - сдавленным голосом сказал Патриот.
Сэм  сделал три прицельных одиночных выстрела, стрелял он неплохо. Патриот выпалил длинную очередь.
Кто куда попал, осталось неизвестным, но гвардейцы из пожухлой травы не поднялись.
Пять минут они провели в напряжённом ожидании неизвестно чего. Потом подъехал микроавтобус. Они снова погрузились в воняющее бензином нутро и ещё через двадцать минут остановились на том же месте, откуда стартовали. Мрачный мужик собрал оружие и уехал в подземный гараж. Трое парней, молча, ушли в здание через заднюю дверь.
Сэм попытался закурить мокрую сигарету, но у него не получилось. Тогда он пожал руку Патриоту и пошёл восвояси.
Зачем они убили троих человек? Никакого удовольствия от этого Сэм не получил. Ему за это ничего не заплатили. Ему об этом ничего не объяснили. Его не вдохновили никакими идеями. Поразмыслив, Сэм выбросил свой мобильник в пруд, купил себе новый и от игр с Патриотом решил в дальнейшем воздержаться.
В областную клиническую больницу, на территории которой находился морг, Сэма занесло по делам вовсе не патриотическим, а сугубо частным, - он курировал там собственную руку, повреждённую накануне при вполне приватных обстоятельствах.
Теперь, глядя на выгружаемых из «камаза» товарищей по оружию, он думал о том, что мог бы оказаться среди них, если бы вовремя не вышел из их игры. Ему больше нравилось играть в свои собственные игры. Поэтому, сплюнув тягучую слюну, он пошёл прочь со смрадного двора морга, к свежему воздуху и новым впечатлениям.

Глава 2.
Есть самородки, а есть самовыродки.
«Я зашёл вглубь себя и захлебнулся самим собой. Затем, я выблевал себя. Вот это я и есть». – Написал Сэм в своём дневнике.
Это не было позой. Он, на самом деле, не имел ни отца, ни матери и вырос в приюте. Всё, чем он являлся, являлось его нераздельной собственностью, слепленной им самим из объедков, найденных в мусорном баке, обрывков книг, которыми он вытирал задницу ещё в детдомовском туалете и фундаментального личного опыта, который не могли пошатнуть никакие чужие идеи или оценки. Он совершенно точно знал, чем он является, - пылью, под ногами Бога и, не без оснований, гордился своим знанием. В общем смысле, Сэм был атеистом, однако и глубоко верующим человеком. Он верил в то, что Бог топчет его, как пыль, чтобы он, Сэм, мог подняться,  как пыль, к лицу Бога.
Нельзя сказать, что эта война была не первой в жизни Сэма. Просто всю жизнь, с тех пор, как старая бомжачка нашла его на помойке, завёрнутым в газетку, он провёл на войне. Он дрался с пацанами на улицах, потом стрелялся с теми же пацанами на тех же улицах в начале 90-х, пока не понял, что главным оружием в войне жизни является ум. Ум у него был. Его следовало только заточить, отполировать и сбалансировать по руке. В процессе такой работы, он обнаружил, что лучшим способом заточки является проверка книжной теории на практике. Он также обнаружил, что для баланса подходят вещи, которые практически неприменимы, но доставляют удовольствие, - как украшение на черенке ножа. Вот таким образом он и изготовил себя, - как нож. Со стороны это заметно не было.
Случай, который привёл его в клиническую больницу, заключался в следующем. Он возвращался из Верхнеторецкого, где у него была небольшая плантация конопли, в Донецк. На заднем сиденье его «харлея» сидела девка, совершенно левая и «плечевая» по виду. Автобусы ходили плохо, людей на дороге голосовало много, он взял её, в расчёте перепихнуть где-нибудь в тихом месте, ничего более.
Вдруг впереди возник блок-пост. Когда он ехал в Верхнеторецкое, этого дерьма на дороге ещё не было. Пришлось остановиться. Пост оказался укомплектован четырьмя ушлёпками в чёрной униформе, - нацики.
Они обступили его, удивлённо рассматривая байк, - рагули западенские. Вывернули рюкзак, потом двое начали внаглую лапать девку.
По принципам, усвоенным Сэмом в процессе заточки, такого допускать на своих глазах было нельзя.
Он выхлестнул из заднего кармана «складняк» и тремя короткими тычками в нижний уровень нейтрализовал троих. У четвёртого в руке почему-то оказался шомпол и он успел проткнуть Сэму предплечье, перед тем, как сдохнуть от бокового удара в сердце.
Трое корчились на асфальте, зажимая руками пах. Сэм быстро добил их ударами в затылок.
Всё это время, девка вела себя вполне прилично, не лезла под руку и не визжала. Это было одной из причин, по которой она спала теперь в соседней комнате, пока Сэм делал свои записи.
По дороге к городу, они миновали ещё один пост, армейский, где их не тронули, но, «харли», наверняка, приметили, по дороге двигалось не так уж много транспортных средств. Дознавателю особого ума не потребуется, чтобы связать четыре трупа на дороге и подозрительного байкера с девкой, а Донецк вовсе не был неприступной крепостью, где, при желании, невозможно совершить акт вендетты. Девка являлась свидетелем, способным подтвердить подозрения и по уму, Сэму следовало её либо прикончить, либо держать при себе, раз уж он навесил на себя её задницу, защищая собственные принципы. Сэм выбрал второе, потому, что задница была хороша.

Глава 3.
Свист -взрыв.

Сэм был человек ночной. Ночь была его периодом активности. Возможно, это спасло их от больших неприятностей.
Около четырёх утра он сидел на кухне и записывал свои умные мысли. Извне раздался нарастающий свист. Он сразу, на инстинктивном уровне, понял, что это такое. Потом вспыхнуло и грохнуло. Вспышка была не слишком яркой, не ослепительной. Грохот Сэм потом попытается описать, но у него не выйдет. Оконное стекло кусками влетело внутрь. Сначала, Сэм подумал, что его посекло осколками. Но, ни один осколок его не задел. Это звук впился в кожу, как осколки стекла.
Он сунул тетрадь под буфет и кинулся в соседнюю комнату. Алька стояла на четвереньках возле дивана. Она была в одних трусах и майке, с голыми ногами. В квадрате света, падающего из кухни, всё вокруг блестело от осколков стекла.
- Не двигайся! – Крикнул Сэм.
Он схватил Алькины кроссовки и натянул ей на ноги.
Затем, рывком поднял с четверенек и крикнул в ухо, - Вниз!
Она не услышала.
В этот момент снова грохнуло. Стёкол в окнах уже не было, и они ощутили ударную волну всем телом. Стёкол в окнах уже не было, но что-то свистнуло и стекло серванта, стоявшего у противоположной стены, разлетелось вдребезги. Сэм схватил Альку за шею и ринулся вниз.
В доме было три жилых этажа над уровнем земли и четвёртый, - полуподвал. На каждом этаже располагалось по квартире. Полуподвал был поделен на три части, по количеству квартир. Жильцы использовали его, как склад всякого хлама. На данный момент, Сэм оставался в доме единственным насельником, остальные уехали. Квартира на втором этаже не была его собственной, он её, по дешёвке, арендовал. Сэм выбрал это жильё на окраине, поскольку полагал, что бомбить будут центр, как в Луганске. Сильно он просчитался. Но, у него хватило ума или любопытства, заранее проинспектировать свою часть полуподвала, поэтому, он знал, какой ключ из хозяйской связки подходит к двери и мог сориентироваться в темноте.
Свист – взрыв.
Волоча Альку, Сэм ворвался в тёмное помещение и вместе с ней рухнул на продавленный диван.
Свист – взрыв.
Здесь взрывы слышались тише, зато ощущались всем телом, - через землю.
Свист – взрыв.
Куда они, суки, бьют? Вокруг не было ни одного человека в камуфляже, кроме дворника. Говорили, что этот дом, как и те,