Даниэль Девуа
РЕЙКЪЯВИК- 95
ОТ АВТОРА
Настолько редко судьба предоставляет мне шанс, побывать в таких местах, которые безусловно оставляют отпечаток на всю жизнь. Довольно редко я переживаю эмоции, настолько сильные, что хочется не только запечатлеть их на бумаге, но и во чтобы то ни стало поделиться своим накопленным багажом с людьми, небезразличными к философскому восприятию действительности.
Я терпеть не могу вычурность. Я не верю громким словам, звучащим с экранов. Я не умею любить на одном канале, зная, что на другом идет война. Ровно как и не умею чувствовать по указке, либо совету. Мои чувства не подчиняются даже мне самому, они приходят ко мне ровно в миг, отмерянный кем-то Свыше, иначе мне сложно объяснить появление самого светлого в самом темном, самого долгожданного в атмосфере тотального безверья.
Все, что, мой дорогой читатель, ты узнаешь из этой книги – мои чувства, реальные и прожитые мной чувства. Но я заранее прошу воспринимать их не в том, принятом для многих смысле, они не имеют ничего общего ни с влюбленной восторженностью, ни с переживаниями той же любви, ни с долгими размышлениями у камина о жизни и переменах в худшую сторону. Мои чувства-это мои вспышки, осветившие меня в определенный момент и оставшиеся навсегда в душе, подобно фотоснимкам, из которых я составляю альбомы и будучи, человеком общительным и дружелюбным, с удовольствием показываю другим.
Предыдущий альбом я составил в Румынии, в этот раз судьба отправила меня в Сербию, страну с прекрасно-светлым лицом и порванной душой. Я давно мечтал оказаться именно здесь и предвкушал долгое и увлекательное путешествие, поскольку сам воздух Балкан кажется мне родным и близким. Я исколесил вдоль и поперек всю Европу, я знаю, как и чем живут люди, но лишь в нескольких местах мне хочется расчехлить свой «душевный фотоаппарат», чтобы впоследствии создать новый альбом.
Находясь в Сербии, я ушел подальше от туристических маршрутов и от я ярких скоплений людей, я уехал в глубь страны, поближе, к ее израненному сердцу, которое билось и билось взволнованно сильно. Так, что я ощущал эту дрожь в каждом прохожем, в каждом ветхом доме, и в том заброшенном пансионе, куда я по случайности попал.
Именно там я повстречал девушку по имени Миа. Я до сих пор не знаю ничего о ней, я не помню, чтобы мы разговаривали о доме или детях, о Родине или войнах, о добре либо зле…нет мы разговаривали о Ремарке, читая его друг другу на коленях и о том, умеют ли птицы мечтать. Эта земная девушка из плоти и крови, стала для меня Триумфальной Аркой в совершенно иное измерение, именно она открыла для меня ту категорию мышления, которая валялась где-то на задворках подсознания и лишь ждала своего часа. Она – явление, которое я обязан описать, обязан поделиться всем, что накопил за эти две скромные недели, чтобы она продолжала жить хотя бы на страницах этого повествования. А ее мир, не ушел в небытие, подобно Атлантиде, а остался в памяти людей, многих людей, которых я люблю, которые любят меня и которым мне еще придется доверить ее хрупкий, хрустальный мир, найденный под пыльными и кровавыми обломками нашей с вами, повседневной жизни.
Она любила называть себя Либерта и говорила исключительно языком своих эмоций и чувств, которые кипели в ней как раскаленная лава. Она была самой в себе, государством в государстве, верой в вере. А я…я лишь усталый стареющий путешественник, с утра до ночи гонявшийся за ней с «фотоаппаратом». И поверьте, иного счастья, я и не представлял для себя. Как и иного несчастья. Эта девушка научила меня главному – быть самим собой. Вне стереотипов и войн. По абсолютно обратную сторону от категории добра и категории зла. Что же находится «за» ними? Я думаю, это как раз то, о чем нам стоит поговорить с тобой, мой дорогой читатель. Я бы сказал «в путь!»
С благодарностью:
Моей дорогой госпоже Н. за прекрасное в атмосфере обычного.
Брэндону Л. За память о тебе, которая посетила меня вновь, как только я начал работу над этой книгой.
Моей подруге Александре Т. за гармонию наших творческих сердец, которые уже столько лет бьются в унисон. И за мысли, которые согревают меня, потому и вошли в это повествование.
Известному путешественнику и мыслителю, который исколесил весь свет и сумел отыскать то, что так долго и упорно искал –свое предназначение на этой земле.
И я, с главою, ужасом стесненной:
"Чей это крик? - едва спросить посмел. -
Какой толпы, страданьем побежденной?"
И вождь в ответ: "То горестный удел
Тех жалких душ, что прожили, не зная
Ни славы, ни позора смертных дел.
И с ними ангелов дурная стая,
Что, не восстав, была и не верна
Всевышнему, средину соблюдая.
Их свергло небо, не терпя пятна;
И пропасть Ада их не принимает,
Иначе возгордилась бы вина"
Данте «Божественная комедия» П.3, ст. 40
Моя дорогая Либерта, тебе и только тебе я посвящаю эту книгу, как последнее, что я могу сделать, не теряя памяти о тебе и веры, в то, что ты есть и что ты со мной.
Даниэль Девуа
***
- Что ты делаешь здесь? У тебя есть все для того, чтобы быть счастливой, я много повидал, поверь счастье – это индивидуальность, это независимость, из которых произрастает свобода, ты свободна.
Я не слушал Ремарка, которого она читала очень выразительно. Я думал о том, что хотел давно сказать ей, чего она конечно не ждала от меня, но понимала мое напряжение. Луч заката светил в глаза, словно предостерегая от неправильного шага.
Мой ум – мой дневник и я листаю его быстро, даже лихорадочно, бессовестно рву страницы, чтобы отыскать нечто, что не спугнуло бы ее. Многое написанное в дневнике уничтожено мной же, я искал из того, что осталось. И находил…
День 5. 19. 30. Волшебство.
«Посмотри как плавятся облака, ты же мечтала, об этой атмосфере космического будущего, ты знаешь, что где-нибудь за тысячу миль отсюда есть лиловый закат. Но он есть и здесь, сейчас на нашей планете, в нашем мире, рядом с тобой. Я подставляю щеки под его щекотливые и холодные лучи, только лишь для того, чтобы разделить с тобой твою мечту. Посмотри на стол. На нем стоит бутылка «Бордо», который ты ненавидишь, но он снился тебе в детстве. Так как снятся приключения и волшебные страны, тебе снился праздничный бокал вина, переливавшийся настолько красиво, что этого хватало для мечты. Ты рассказывала, как любила красоту, как тянулась к ней, ты поведала мне о природе, о том почему ее любят немногие, и что чувствуют птицы когда поют…твой роковой вопрос: «Почему поют птицы?» Потому что влюблены в одну французскую певицу и желают быть частью ее величия, или они радуются, понимая, что могут создавать мелодию, или же страдают от осознания своей бесполезности в мире, где на слух любят воспринимать только себя самих…
Ты не они. Ты одна. И ты единственная.
Так отвратительно звучат сейчас эти слова, написанные на грязной стене каждого заштатного борделя, где в кузнице похоти и беспринципности выковывается идеальное оружие будущего уничтожения масс. Но я говорю тебе их, потому что мне не стыдно за свои чувства, я знаю, о чем говорю. Я видел тебя, я знаю твой запах, я поочередно помню все твои фотографии, я вижу тебя во сне. И это моя реальность.
Вергилий ведет поэта по подземному царству и ты ведешь меня за собой туда, где я никогда не оказался бы. Я не хотел туда вовсе, меня тошнило от вони тамошних обитателей, это пропавшие, брошенные Богом души, которым осталось лишь вечное страдание. Я исследователь этого мира, и ты знала о моем страхе перед черной неизведанностью. Но ты держала меня за руку так тепло и крепко, как сестра. Я чувствовал силу женского начала, и сила эта – в жертвенности собой, в нежности и заботе, которые становятся оружием тогда, когда все остальное меркнет. Твоя нежность –оружие добра в моих руках, желание рассекать мрак.
***
- Ты знаешь, что ничего и никогда не казалось мне столь несбыточным, чем этот вечер, который я проживаю с тобой сейчас. Это не пустые слова, поверь и не запоздалый комплемент, это…это превосходное доказательство паршивости мира, но величия природы, в том числе нашей с тобой природы. Это сложно объяснить, прости, моя Либерта, - сказал я гладя ее шелковые волосы.
- Все проносится мимо, как огромная белая стрела в абсолютной темноте, да я вижу это так. Ты появился в моей жизни именно тогда, когда был больше всего нужен, а теперь я стараюсь понять, что же изменилось, ведь прежние чувства вернулись ко мне. Ты лишь укол обезболивающего в рану, но не более. Я знакома с этим. Просто ты самое дорогое и сильное обезболивающее, в той же степени опасное, насколько и привлекательное. Ты совсем не выглядишь как наркотик, скорее, как сказочная таблетка от всех несчастий этого мира. Классический капкан для любой наивной дуры.
- Это не так. Никогда еще Ремарк не звучал для меня так правдиво и жизненно. Я способен до глубин понимать литературу благодаря тебе, что это значит, как ты думаешь?
- Это значит, что нам пора заканчивать. Она захлопнула книгу и ушла. Я остался один в холодной комнате отдыха. Мне захотелось лечь и я закрыл глаза.
***
Прошло всего несколько дней, но мне было больно за нее, я отказывался верить в то, что она закончит так, как представляю себе я. Она никогда не была похожей на кого-то, и дабы понять это вовсе не обязательно проводить с ней годы. Каждый ее жест, и каждая секунда прожитой ею жизни была вызовом, войной только лишь ради войны. Она не походила ни на партизана, бегущего на танк с ружьем, ни на наемника, матерого хладнокровного убийцу, вовсе нет, она походила на одинокого ветерана, которому спустя много лет в раскате грома слышится авианалет.
Еще вчера все для меня казалось правильным и хорошо спланированным. Я свободный человек, неплохо умеющий копить деньги и знающий толк в их растрате. Я никогда не прожигал жизнь, никогда не уделял внимание мелочам и не загонял себя в угол. Сейчас мне не одиноко, мне грустно. Я начинаю осознавать этот мир и осознание не приносит удовлетворения. Мир одинаков, он такой же везде, куда я бы не отправился. Мир людей до безумия однороден и беден. Богата только природа вокруг нас. С такой легкостью и таким величественным умиротворением где-то по ту сторону океана высятся фьорды, огромные заснеженные скалы, и воздух там должно быть настолько чист, насколько чиста и Душа этих мест. Непостижимая ни для кого из нас до конца.
Я уснул. Когда проснулся, атмосфера Ремарка наполнилась атмосферой Эдгара По, и лунный свет
|