Скоро рассвет

Скоро рассвет. Они любили смотреть на сереющее небо, когда солнца еще не было видно, а мерцающие звезды  не утратили свою яркость. Когда луна, постепенно мутнела, теряя золотистый блеск и свою загадочность, все ниже опускаясь к горизонту. Тогда птицы начинали свои утренние трели, и мир постепенно просыпался и оживал в ожидании нового дня.

Тесно прижавшись бедрами, молодые люди разместились в пушечной бойнице Наполеоновской крепости старинного  портового города Акко. Они болтали ногами, словно дети, не обращая внимания на бушующие в паре десятков метров под ними мощные средиземноморские волны. Иногда случалось, что какая ни-будь особенно разъярившаяся  волна все же доставала их редкими пенистыми брызгами. Но это только больше возбуждало и веселило. Тогда они оба громко вскрикивали, поджимали ноги, и громко смеялись.

Послышались призывные песни муэдзина, зазывающие мусульман на утреннюю молитву.

Где-то совсем рядом раздалось шарканье стертых сандалий по булыжной мостовой,  неровное перестукивание и скрип колес  тележки. Наверное старьёвщик встал ни свет ни заря в поисках выброшенных кем-то вещей, которые еще вполне можно привести в божеский вид и продать.

Старьёвщик прошаркал мимо, что-то тихо напевая себе под нос.

Парень и девушка  наслаждались каждой минутой предрассветного блаженства.

Он – невысокий, сухопарый блондин с голубыми глазами, и греческим профилем. Ей – эта его черта особенно нравилась. Она любила медленно проводить крашенным ноготком по его лбу, а потом по переносице, не встречая на своём пути никаких неровностей или впадинок. Отсутствие ямочки, разделяющей его высокий ровный лоб и переносицу, придавало его внешности некую импозантность и мужественность. А его вечно плотно сжатые, тонкие губы говорили о его необычайной дерзости и упрямстве. И он действительно был таким – упрямым и дерзким. Раздвоенный подбородок безошибочно указывал на его силу воли и твердость характера.

Он не любил обувь, и потому всегда ходил босиком. Ноги его были крепки и мускулисты. Белая рубашка и обрезанные чуть ниже колен потертые джинсы. Больше ему ничего не нужно было.

Она любила его, и если бы  могла, то не задумываясь отдала бы за него свою жизнь.

И он точно так же любил её. Девушка была немного выше, но его ширина плеч отлично гармонировала с её осиной талией и высокой грудью.  Она не была хрупка. В ней ощущалась некая таинственная чисто женская сила, что выражалось во всех ее отточенных движениях. Ему – эта её сила казалась иногда сродни с со звериной. Она напоминала пантеру, которая прыгает с ветки на ветку, мягко приземляясь на все четыре лапы, и не издавая при этом ни единого звука.

Но иногда она была схожа с охотящейся пантерой, готовящейся к прыжку, чтобы вцепиться в горло жертвы мощными клыками. Тогда лучше было к ней не подходить... Глаза яростно сверкали, а рот мог издавать такие звуки, что даже ему становилось страшно.

Её полные губы не требовали косметики. А на изящной шее не было не единой, даже самой маленькой морщинки. Брови изгибались словно горные реки, а глаза были так огромны, что в них могло поместится отражение полной луны в ясную ночь. Волосы были черны как самая темная ночь, а сотни маленьких косичек спускались к ее плечам словно несчетное множество лиан спускаются с вершины холма в непроходимых африканских джунглях.

На девушке тоже были потертые джинсы, с множеством клепок и карманов. Черная футболка без надписей, и  джинсовая жилетка. На ногах были надеты кожаные сандалии с металлическими застёжками.

Но больше всего ему нравилась ее кожа. Она была черной как смола. Кожа блестела в сиянии луны и казалось, что в ней отражается мерцание звезд.  Его избранница была родом из Северной Африки. Когда-то давно её обучали охоте на быструю газель, и африканского льва. Её учили строить жилище для защиты от палящего солнца, и добывать воду из вырытых вручную колодцев. Она знала как помочь раненному в бою охотнику, и как выдубить шкуру зебры.

А потом пришли белые люди. Племена жестоко уничтожались, и многих ее соплеменников уводили в рабство. Она тоже не избежала участи большинства женщин её племени, и попала в рабство к крупному торговцу тканями.

Этим торговцем был его отец.

Он часто вспоминал те давние дни, когда впервые он увидел ее, несущую на голове высокий кувшин с питьевой водой. И она вспоминала те дни, когда увидела его, гордо восседающего на вороном жеребце-иноходце, с видом непобедимого воина. Тогда они встретились взглядами впервые, и сразу поняли что принадлежат друг другу.

Тесно прижавшись бедрами, молодая пара смотрела на сереющее небо. Тонкая светлая полоса пересекала половину ночного неба и исчезала в светлеющей дали. Только через несколько минут до них донёсся еле различимый звук пролетевшего реактивного самолета.

Он улыбнулся. Этот  звук напомнил ему об их запоздавшей жизни. Они словно вечно стремились нагнать то, что ускользало от них в вечность, в небытие. И когда все уже исчезало в потоке времен, лишь тогда приходили они. Он и она.

Они уже почти не помнили тех далеких дней, когда ничего еще не знали друг о друге. Всё прошлое казалось чем-то неправдоподобным и скоротечным вне времени и пространства.

Они казались друг другу единым целым, чем-то незыблемым и неразрывным.

Похитив ее у собственного отца, он  загнал несколько лошадей, которых заранее снарядил для побега, пока понял что им удалось ускользнуть от преследователей.

Он знал что Европа была для них потеряна. Им везде грозила опасность быть пойманными и казненными.

Он сумел найти пиратское судно, и подкупил капитана.

Через много месяцев молодые люди высадились на Святой Земле.

Они нищенствовали и голодали. Им приходилось охотиться на диких животных в пустыне Негев, и воровать домашнюю скотину.

Однажды они попались. Именно тогда произошло то, что полностью изменило их жизнь.

Их посадили в яму, чтобы они умерли от голода и жажды. Тогда пришел человек. Он был стар и богат. Его пальцы были украшены золотом, а одежды искрились в свете полной луны.

Пара ему чем-то понравилась, и он их выкупил.

Они поселились в его замке, на берегу хайфского залива. Их накормили и одели в дорогие одежды. Старик любил предрассветное время, и подолгу стоял в бойнице замка, молча взирая на сереющий небосвод.

Потом он начал их брать с собой.  Казалось что старик жил только ночью, а днем уходил в свои апартаменты и запирался там до самого вечера. Им часто приходилось видеть как в замок приводят рабов и рабынь, которые потом  бесследно исчезали.

Однажды старик позвал молодых людей к себе, и предложил им то, от чего они не посмели отказаться.

Он предложил им вечность. Старик много лет жил один в своем счастливом и вечном кошмаре. Он жил в замкнутом мире без времени и надежды. Когда-то давно, он получил этот проклятый дар от другого одинокого странника, и теперь был готов поделиться им с кем-то еще, чтобы прекратить свое одиночество.

Становилось светлее. Волны продолжали бушевать и перекатываться под ногами влюбленных.

Луна становилась всё бледнее и бледнее, а звезды теряя яркость, постепенно исчезали с небосвода.

-Пора. – Сказал он, и ловко вскочил на ноги.

-Да, пора. –Сказала она, и с проворством пантеры спрыгнула со стены на мостовую.

Волны, словно не замечая  исчезновение парочки, просидевшей тут полночи, и продолжали яростно накатываться на древние стены Наполеоновской крепости.

Влюбленные взялись за руки, и пошли в сторону своего старого дома, построенного более двух веков назад зажиточным бедуином.

Они часто вспоминали те времена. Как нашли этот дом, в котором было так мало окон, что строение больше напоминало небольшую крепость. Как перестроили всё внутри, и как сами спланировали и построили подвал, с несколькими просторными клетками.

Воспоминания были так свежи и точны до самых мелочей, что им иногда казалось, что время прекратило движение, и мир замер в полном оцепенении.

Они знали что когда ни-будь  найдут тех, кто последует за ними в их вечное одиночество.

И всё снова повторится уже в который раз. Вот только память... Эта проклятая память никогда не подводит. И они помнят всё... Они помнят свой первый укус...