Витю видел?

       - Витю видел?  
       - Витю видел?
Чётко высвистывает сидящая в кустах барбариса розовая как утренняя зорька пичужка чечевица*.
       - Нет, не видел! - зло отвечает Толян, - А увижу – убью на хрен...
       Вчера была суббота, а сегодня мы с Толяном бьём задницы в сёдлах, ищем Витьку Карнаухова. Накануне, во второй половине дня, мы объявили личному составу зоогруппы выходной, выдали по положенной пятёрке и отпустили на все четыре стороны. Серик, Берик, Марат и прочие местные джигиты оседлали лошадей и двинули домой, в колхоз «Крупская». В лагере остались мы с Толяном, повариха Зинка со своим дебильным сожителем Серёгой и Витька. Зинка поставила на печку бак с водой - затевала постирушки и помывку в полевых условиях. Витька с Серёгой на лошадях отправились пропивать свои кровные рубли через перевал в ущелье Большой Кокпак, поскольку в Малом Кокпаке отгонный магазин был закрыт, а мы с Толяном, собрав бельишко поехали на егерский кордон, в баню.
       Егерствовал на кордоне Юра - мужичок ненамного старше нас. Жил он отшельником, даже собаку не держал, а из живности у него были десятка полтора кур и пара сиамских кошек. Накололи мы  дровишек, истопили баньку, соскребли с себя недельную грязь и, в благостном состоянии души и тела уселись за стол, на котором красовалась пара бутылок водки, полная сковорода жареного мяса с картошечкой , солёные грибочки, дикий лук и прочие дары щедрой тяньшаньской природы. Выпили, поели, поговорили …  Вы же знаете, о чём разговаривают канадские лесорубы?  Вот именно! В лесу они говорят о бабах, а с бабами о лесе. И хоть пировали мы не в северных провинциях Канады, вековых елей вокруг  было достаточно, поэтому, о чём, точнее о ком шёл разговор, объяснять не нужно. Потом мы тихо-тихо попели песни под раздолбанную Юрину гитару про сиреневый туман и пропавшего в тайге Серёгу, потом тихо-тихо постреляли из егерского карабина «Сайгак» по пустой пачке от «Примы» и консервной банке, а совсем уже потом отправились с миром к себе в палатку. Банный день удался на славу.
       В лагере, у потухающей печки, грустила пьяненькая Зинка, храпел в двухместной «супружеской»  палатке Серёга, привязанная к палаточному колышку подрёмывала его нерассёдланная кляча. Витькина лошадь отсутствовала. Отсутствовал, как выяснилось, и сам Витька. Зинка сообщила, что Серёга явился с пол-часа назад один, пьяный в зюзю,  выпал из седла, и она, как образцовая жена, оттащила его в палатку, и уложила на раскладушку.
       Полуразбуженный Серёга промычал, что после посещения торговой точки в Большом Кокпаке он поехал к своей единственной, в  Кокпак Малый, а Витька, на протяжении месяца лишённый женской ласки, направил своего тулпара** в ущелье Кайчи, где находилась база нашего отряда и обитали две  девушки – повариха и лабораторный служитель. Успокоенные, мы с Толяном завалились на свои раскладушки.
       Проснувшись утром, Витьку мы в лагере не обнаружили. Его лошади, которая в случае потери седока могла самостоятельно прийти на стоянку, тоже не было. Воображение стало работать:
1) Мог упасть вместе с лошадью с обрыва и разбиться.
2) Могли задержать пограничники, поскольку работали мы в погранзоне, а Витькины паспорт и командировочное удостоверение лежали у меня в сейфе.
3) По ущелью, прячась от милиции и санитаров уже неделю шарашился сбежавший из Сарыджазского дурдома опасный псих Уали, которого пацаны видели недалеко от нашей стоянки. Да и мало ли что ещё могло случиться с пьяным парнем в ночных горах.
       - Всё, Толян. До обеда ждём, а потом едем искать.
       После обеда, оседлав лошадей, мы отправились на поиски. До перевала в Большой Кокпак ехали вместе, а на его вершине решили разделиться. Я должен был ехать вверх по ущелью до тропы к озеру Караколь, а Анатолий вниз, до выхода из ущелья и далее, до аула «Крупская». И вот тут-то, на верхней точке перевала, мы увидели  идущего нам навстречу Витьку. Заметив нас, он прибавил шаг, а шагах в десяти вдруг как настоящий ЗК рванул на груди футболку и заорал:
       - Шеф! На, бей!
В мои планы не входило бить по голове подчинённого, однако я, с присущей мне с детства мягкостью характера, ни в чём не могу отказать человеку, когда он так искренне просит. Я спрыгнул с коня, подошёл к Витьке и заехал ему в левый глаз. Он упал. Я хотел добавить, но сзади мои руки заблокировал Толян, который был и крупнее, и сильнее.
       - Леонидыч, всё, хватит. Я сам с ним потом поговорю.
       Немного остыв, я сел в седло, Толян тоже забрался на своего одра и мы, как пленного белогвардейца, погнали пешего Витьку в лагерь. Не знаю о чём и как беседовал с Витькой Толян, но выяснилось, что упившийся рабочий по дороге на нашу стоянку упал с лошади и заснул. Лошадь прибилась к табуну, который ночью перегоняли на альпийские луга. Найти и вернуть её удалось только через две недели. Седло и уздечка исчезли бесследно, что особенно расстроило материально ответственного Толяна.
       Мне больше не приходилось бывать в Кокпаках. Зимой я перевёлся из Талдыкургана в Алма-Ату, воссоединился с семьёй и стал работать в паразитологической лаборатории противочумного института. Летом, приехавший  коллега сообщил мне, что Толян с ножевым ранением лежит в областной больнице. Купив за отсутствием в продаже традиционных апельсинов, ни с чем несравнимые алмаатинские яблоки я помчался в больницу. Толян был на ногах, но исхудавший и очень бледный. От него буквально осталась половина знакомого мне Толяна. И вот, что он мне рассказал:
       Вновь принятый на работу Витька Карнаухов, принявший по случаю субботы огненной воды, подошёл к сидевшему у костерка Толяну, и молчком воткнул ему в грудь узкий и длинный складной нож. Толяна из ущелья эвакуировали пограничники. На Нарынкольской заставе, в ожидании вертолёта он лежал в санчасти и курил сигарету за сигаретой. Врач разрешил. Сказал: «Ему теперь всё можно».  В областной больнице нож вытащили. У Толяна был порезан перикард – сердечная сумка. Всего лишь миллиметр отделял его от мест, где нет водки, сигарет и пьяных сезонных рабочих. Он выжил, но в горы больше не ездил.
       Витьку пограничники разыскивали по всему ущелью, и нашли. В наручниках он был отправлен в КПЗ  и дальнейшая его судьба мне не известна. Известно мне одно – если бы я в тот сезон работал в Кокпаках – вполне мог бы оказаться на месте Толяна …
       - Витю видел?
       - Витю видел?
Чётко высвистывает сидящая в кустах барбариса розовая, как утренняя зорька пичужка чечевица.
- Видел. - отвечаю я, - Увижу ещё раз – убью на хрен.

*Обыкновенная чечевица – птица семейства вьюрковых.
**Тулпар – крылатый конь (каз).


15.08.2014.