ЭХО УШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ

Итак, кропотливую работу, то есть внимательное и взыскательное чтение автобиографического романа «50 лет в раю», благополучно завершил. Закрыв эту весьма объемную книгу воспоминаний, занявшись размышлениями, сильно задумался. Мыслей зароилось много, но я все-таки  поделюсь лишь некоторыми.

Текст, во-первых, написан мастерски, опытной рукой способного литератора. Это ничуть меня не удивило, ибо уже его первая книга повестей «Люди-человеки» меня убедила: Руслан Киреев не только блестящий фельетонист и публицист, но и писатель с большим будущим. Естественно, он за прошедшие многие годы не только не растерял свой талант, но и приумножил.

Во-вторых, не мог не обратить внимание, с какой душевной болью автор пишет о родителях и это не могло не найти во мне отклика. Впрочем, речь сейчас не обо мне и не о моих родителях.

На странице 282 Руслан пишет: «Я же на собственной шкуре познал, что такое не иметь отца. Не потерять, а не иметь изначально».

Горечь сына, не имевшего родного отца, хотя это, практически, невозможно (не ветром же материнскую беременность надуло?), мне понятна, ибо сын чувствует, что был в детстве обделен отцовской лаской и мужским теплом. Однако позволю себе возразить автору романа: наличие отца еще не значит, что ребенок будет любим. Может, это и к лучшему, что он «не познал» отца и, следовательно, может себе строить иллюзии насчет отцовского тепла и любви?


Я, к примеру, «познал» и даже с лихвой отца, его «теплоту» и «ласку», насытился его любовью, нахлебался до того, что при воспоминании тошнота подступает.

Свои воспоминания, как мне показалось, Руслан Киреев посвятил своей любимой бабушке, которая вырастила и воспитала его, о чем он пишет постоянно.

Вот цитата: «Ближе бабушки, заменившей мне мать и отца, у меня не было никого» (стр. 391).

А мать? Судя по всему, обычная кукушка, снесшая яйцо и подбросившая для высиживания и вскармливания в другое гнездо. С горечью пишет автор о матери. Может, и к лучшему, что воспитывался у любящей его бабушки, а не у матери. Потому что его младший брат рос у матери. И результат? Если старший брат, опекаемый бабушкой, вырос, выучился, стал одним из известных писателей и журналистов в московских литературных кругах, прошел весь путь, который называет «раем», честно, то младший брат не вылезал из тюрем, оттянув не один срок по приговору уголовного суда, на счету которого хулиганство, воровство, мошенничество.

Мне показалось, что младший брат завидует старшему. Чему завидует? Уж не тому ли, что воспитывался в стороне от родной матери, у которой на уме были вовсе не дети, а «хахали».

Нечто личное меня заставляет рассуждать об этом. Нет, моя мама никуда от нас не уезжала, «хахалей» не имела. И отец был всегда где-то неподалеку. Материнской же ласки или элементарной заботы я не чувствовал. Рос, как сорная трава в диком поле. А братья (их было двое) побывали под судом и получали сроки. Меня в этом смысле судьба помиловала, избавила каким-то загадочным образом от такой напасти. Счастливчик! Однако, как ни горько об этом писать, родительских заслуг в том нет. Как нет их заслуги и в том, что получил хорошее образование, стал приличным человеком, вышел в люди и показал себя вполне достойно.

Тронуло до глубины души меня и вот что.

…Кухня. У Руслана новый гость. В этот раз гостит писатель Анатолий Ким. И хозяин, то есть Руслан Киреев, зная, что у  гостя две дочери, интересуется: как они? Не сразу, но тот… Цитирую по книге: «Ответил, что не поддерживает с ними никакой связи. Вернее, они с ним не поддерживают – не могут простить, что ушел от их матери к другой женщине» (стр. 383).

У самого Руслана в этом смысле все в порядке. От жены никуда не уходил, хотя соблазны, наверное, были. И его две дочери (худо-бедно) общаются с родителями.

Опять же невольно перевожу ситуацию на себя. Нет, я не уходил к другой женщине. Потому что не было никаких других женщин у меня на протяжении всех пяти лет первого брака. Я вынужден был уйти в никуда, уйти с полупустым чемоданишком в руках, оставив жилье и все, что к тому времени нажили, там. Дочь и сын не поддерживают со мной связи. Нет, дочь Елена бывает, что неожиданно дает о себе знать, но исключительно лишь тогда, когда ей от отца что-то надо. И тогда она – сама любезность. Причем, даже слова не проронит о том, что не подавала признаков жизни несколько лет кряду. А поскольку последнее время у дочери не стало никакой надобности в отце (что взять с пенсионера?), то она подолгу даже не звонит.

Все верно: я ушел и потому плохой отец. Но не до такой же степени, чтобы не поддерживать с отцом связь хотя бы на уровне внешних приличий.

И все-таки, читая мемуары, я констатирую: юность Руслана оказалась не столь мрачной, как у меня, хотя и не было рядом с ним ни матери, ни отца, а у меня, напоминаю, были. У него была все-таки безмерно любящая его бабушка, а у меня и этого не оказалось. Ему, хотя бы бабушка, дала возможность получить среднее образование, меня и в этом обделили: я вынужден был покинуть «родительский кров» и начать самостоятельную жизнь без какой-либо поддержки со стороны родителей, родных и близких.

Я провожу параллели. Имею ли право? Наверное, да. Потому что мы – дети одного и того же времени. Напомню: мы – одногодки.

Вынужден честно написать: Руслан – более талантлив, чем я; точнее – существенно талантливее. Он нырнул глубже и сумел вынырнуть гораздо дальше. Потому что он изначально ставил конкретные цели и шел к ним. Я же шел на ощупь, не зная, чего хочу от этой жизни, куда и зачем иду. Вместо того, чтобы срочно завершить обучение в школе и, не теряя времени, поступить в вуз, окунулся в так называемую общественную деятельность, посвятив себя ей без остатка в течение восьми с лишним лет. Получил ли хоть какую-то компенсацию? Ну, конечно, нет. И получается, что попусту потратил столь драгоценное время. Руслан в те же самые годы учился и занимался совершенствованием своего творческого потенциала.

Когда я понял, что занимаюсь совсем не тем, что мне нужно, время было уже упущено. Осознав, что надо сворачивать на другую дорогу, приложил все силы и весь свой имеющийся скромный потенциал, чтобы наверстать упущенное. Наверстал, конечно, но не всё.

И еще одна допущенная мною ошибка: женился и завел сразу двоих детей слишком рано. Стал отцом в первый раз, когда мне было всего-то двадцать два.

Ищу оправдания? Нет! Я просто констатирую факты. Не тогда, а лишь годы спустя я понял, что ковать железо надо тогда, когда оно еще раскаленное, а не тогда, когда остынет.

Я, естественно, чего-то в жизни добился, но потратил времени и сил слишком много, что не позволило мне раскрыть свой потенциал до конца.

Руслан Киреев пишет (стр. 297): «За десятилетия моих дружеских отношений с алкоголем я так и не выучился пить несколько дней кряду».

Как очевидец, констатирую: Руслан и в этом случае пишет правду. Руслан не был трезвенником никогда, но даже в возрасте двадцати пяти лет в процессе пития знал время и, главное, меру.

Тут имею моральное право заявить, что на фоне Руслана я тоже выгляжу прилично. Я, как и он, во главу угла никогда не ставил выпивку и особого увлечения не испытывал и не испытываю сейчас. Хотя, если честно, предрасположенность имею, ибо как отец, так и братья, были горькими пьяницами. Понимая наследственную предрасположенность, я жестко занимался саморегулированием. Мне кажется, тут я поступал правильно. И с гордостью могу поставить себя в этом смысле на одну ступень с другом юности Русланом Киреевым. Приятно почувствовать себя равным… Хоть в чем-то.


Итак, автобиографический роман «50 лет в раю» - достойный образец настоящей литературной мемуаристики. И тут я ничуть не кривлю душой.

Теоретически, никто не лишает меня права, руководствуясь авторским эгоизмом, сравнить и поставить в один ряд написанный мною двухтомный автобиографический роман «Обжигающие версты». Мог бы, но этого не сделаю, ибо это уже будет с моей стороны откровенным нахальством, ибо уровень литературного мастерства, с которым создан роман «50 лет в раю», несоизмеримо выше того, что мне удалось создать.

Но, тем не менее (такой уж характер у меня), позволю все-таки плеснуть «ложечку дегтя в бочечку меда», за что изначально прошу прощения у автора романа.

Мне обидно, что роман в какой-то мере испохабили издатели.

Что ни говори, но книгу, как и человека, встречают по одежке, а провожают по уму. «Одежка», то есть в данном случае обложка, на мой взгляд, обедняет, принижает существенно роман. Я имею в виду уныло-серый дизайн. Почему автор согласился с подобной посредственностью? Не знаю.

Не могу понять и, соответственно, принять то обстоятельство, что в книге нет ни одной иллюстрации. Конечно, заказывать нынче иллюстрации художникам слишком дорого, но и без этого можно было бы обойтись. Уверен: личный фотоархив Руслана Киреева позволял решить эту проблему. Хорошая фотография не может ухудшить впечатление от текста. Иначе шедевры литературы не сопровождались бы иллюстрациями. Может, автор полагает, что его роман самодостаточен и нагружать его еще и фотографиями ни к чему, что роман предназначен не для просмотра, а для прочтения?

Как опытный редактор, скажу: отличная фотография, являющаяся, по сути, документом, не обедняет автобиографический роман, а добавляет новые краски.

Словом, работы дизайнера, хотя его фамилия указана, стало быть, и вознаграждение получил, я в книге не увидел вообще.

Я также был поражен и возмущен корректурой текста. Не понял, вычитывал ли корректор текст после верстки. Такое ощущение, что нет, хотя, опять же, фамилия корректора указана.

Чтобы не быть голословным, приведу лишь отдельные, но очевидные  примеры.

Вот читаю на странице 232: «Где-то в конце 80-х мы оказалась(?) в Малеевке за одним столом». Поскольку их было, по меньшей мере, двое, следовательно, глагол должен был быть во множественном числе. Мелочь? Но когда этих «мелочей» десятки и сотни, то в пору говорить об элементарной неряшливости.

Или вот: «…вышли в «Новом мире» два совсем небольших ТЕСТА». Скорее всего, автор имел в виду все-таки не тесты, а тексты.

На странице 32: «Все это перекочевало впоследствии в домашнЕй музей моей жены».

На странице 418 читаю: «…стихи эти принадлежат АннА Андреевне Ахматовой».

На странице 429: «Из-за плохого зрения он не водил В машину».

На странице 606: «Чем выше понимаешься (?!), тем свободнее дышится». Скорее всего, у автора тут был глагол «поднимаешься».

Или: «Прекрасным режиссером актера Игоря Северянина был, как свидетельствую (?!) современники, сам Северянин».

И таких ошибок, повторяю, не один десяток. Зачем нужен корректор, получающий зарплату и исполняющий свои обязанности вот подобным образом?

Тут уместно заметить: таким же манером нынче проводится корректура многих книг, издающихся, между прочим, в крупных и солидных издательствах.

Закончу разговор о романе вот чем. Руслан неожиданно признался: он никогда не чувствовал себя отверженным. Позволь, товарищ, спросить: а с какой стати ты должен был себя чувствовать отверженным? Побойся Бога, Руслан! Судьба к тебе была все-таки довольно благосклонна; ты достиг всего, чего хотел,