" - Садись, доченька, ужин готов! - все же надеюсь, что хоть в такое время обойдется без скандалов, Кристофер с опаской косится на нее в ожидании очередного ора. и вправду - едва мой рот закрылся, как Линда - Я с Вами есть не буду! - далее отодвигается тарелка. "Уважь мать!" - вспылил ее брат, тоже отодвигая тарелку. - Кто б говорил, по-моему из нас двоих тебе она первой перестала быть матерью... Да и мне она была никогда!. Ну вот, опять... но... Я уж устала подбирать слова в свою защиту, пусть хоть Кристофера не трогает - ему тяжелее пришлось видеть ее припадки после смерти отца. "Не сердись на свою сестру! - мягко попросила я. - Не вини его!" - Да пошла ты!!!.. - падчерица срывается с места и, с размаху разбив тарелку, несется мимо за дверь... Хоть бы опять не напилась, я ж не знаю, где ее потом ловить..."
ужин был испорчен, пришлось быстро мыть посуду - даже если приемная дочь и вернется, никогда не снизойдет до того, чтобы помыть посуду. Замотавшаяся, иду наверх, укладывать ко сну Кристофера, чувствую - он расстроен. 'Проклинаю себя - признался он мне, когда я осторожно поднимала ему доски и подушки. "Да перестань, такой ты, видно такая я, что поделать?.. Я не Линда, чтоб ненавидеть тебя за такое... ..
" Не знаю, может, она права и я не прав, и я предал семью? - он опустил глаза, - Но я не знаю, как мне быть? Сестра больная, ты... Ты совсем одна... А отца так и не появилось в доме - я ж перебит спиной, всегда дома... Я б давно захотел умереть... - после паузы продолжил он, - Если б не ты!..
Тогда я поняла - когда-то приятный капкан ответственности теперь стал саднящим - Кристофер только что подтвердил ор падчерицы за ужином, что я перестала быть матерью ему, становиться страшно - неужели он настолько отчаялся после того, как родная мать бросила его отца и крошку Линду? Смотрю - недетский у него взгляд, к обремененности и горю, в нем примешивалось что-то забирающееся в самую душу - жажда любить, он стал взрослым... Теперь хотелось сказать - Да что ты, это я себя проклинаю, ведь из-за меня, моей молодости ты забыл, что сын мне, почти родной... Но говорить это - значило еще больше сеять сомнения, боль... Когда ж перестанет она течь в этой семье, в каждом из нас?..
" Не поворачивайся - я уложила пасынка на доски, хоть он тянулся меня обнять - Еще больше сломаешь себе что..." - Нет, не пущу - шептал как в забытьи Кристофер - Линда придет - бить будет... А так ты отдохнешь... - Ну, Крис, ну у нее же нервы, я должна ее встретить, лекарства дать... - пока ужинали, я ей подсыпал их в еду. Не переживай - из обьятий его вырваться оказалось невозможно, чувствуя себя дурой, послушно легла рядом, с робким взглядом посматривая на его глаза и плечи - сзади они сжимались полосами от ран, и все же что-то еще детсткое и мужское одновременно было в них; задумалась - гляжу - он прикрыл глаза. "Уснул" - с облегчением подумала я и тоже закрыла глаза, собираясь уснуть
Сквозь дрему слышу - хруст, болезненные стоны. "Да неужели тебе хочется..." - с мыслью "...пить" - открываю глаза, собираюсь встать - что-то не пускает, оттряхиваю остатки дремы и всматриваюсь - Кристофер! Он повернулся с досок, осторожно полулежа держась на руках, не давая мне подняться, гибко-гибко словно забираясь в меня взглядом, по плечам текла кровь от порванных из-за рывка-поднятия ран. "Ты что, с ума сошел?" - с горечью приподнялась было я, чтобы сходить за жгутами и бинтами, пытаясь рукой остановить надрыв и так почти безжизненого его здоровья. "Пройдет" - едва внятно сказал он, наклоняясь и жарко скользя губами по моим...
"Болезненные стоны его моментально превратились во что-то новое, томно просящее меня "Еще... Не бойся... " но надо было остановить его, срочно, об этом просил тот инстинкт, который называл меня матерью ему, пусть и приемной. "Перестань, ты погибнешь!" - осторожно держу его голову от своего лица, тяжелую, как от опьянения, - "Ты стесняешься меня?.. Не стоит, я ничего плохого не сделаю тебе... Ты... - он игриво
пробежался по мне взглядом, как будто безошибочно сажая на крючок своей интуиции то, что скрыто было даже наполовину от меня самой. - Ты просто еще не знаешь, кто такой мужчина, да?.. - смутил, хотя уж кому нельзя смущаться в их семье, как не мне, должной понимать все их секреты? (Видать, его так и не пойму, отчего он?) - краснею. - Точно... - шепнул Кристофер, начиная взолнованно мелко дрожать и теснее наклонился ко мне - Вот точно - какая ты... - далее он замолчал и снова, еще больше впился мне в губы...
" Проникновенно и долго целуя, он понял, что ощущает жар и потому параллельно стал снимать с себя повязки, что обхвптывали спину, мне пришлось ему помочь, иначе б он по-просту снова воткнул второпях в рану какую штуку, но лучше б я этого не делала - по догадке, придуманной им, он стал в свою очередь, одной рукой задирать мне юбку от платья, другой - расстегивать блузку от него....
" я не знала, что Кристофер способен на такое, и мне хотелось успокоить его, вернуть его в состояние осознанности и логичности, чувствовала и проникалась - как странно быть мне ему в этой роли, неправильно, он поплатиться за такое, Линда, молящаяся только на свою репутацию, и так не в восторге находившаяся от него и меня за все, чем мы были в ее глазах, готова убить его... Но я мать, я просто не имею права, не могу этого допустить... "Мальчик мой, что ж ты делаешь?" - подавленно прошептала я, надеясь, что он меня услышит... Сын конечно все слышал, и тоже проникался этим нашим положением, но что-то мешало ему послушаться меня и остановиться, что-то острое и делающее его будто совсем близким мне и в то же время вовсе на себя не похожим; это же вынуждало меня (как умом осозновалось) бесполезно сопротивляться, легонечко пытаясь отодвинуть его руки и спрятать лицо... "Крис, одумайс, отчего ты...?" - бемолвно хотелось пронзительно сказать ему в сам он сердце,но оно и так терзалось, оно, как в попытке спастись, бешенно стучало и заставляло своего хозяина едва не задыхаться, когда он, я ощущаю - так - он терял голову от моих робко-испуганных дрожащих вздохов и падающего без сил на доски с подушками тела...
"... Как иначе я могла обьяснить, что глаза его покрылись каким-то шальным, но трепетным блеском, по моей груди тоненько потекло что-то холодное, тонким ручьем...
"... Мне робко-тягостно было оглянуться, но я подняла голову, чтобы посмотреть - то были слезы, Кристофер, как маленький, плакал на моей груди, стыдливо стараясь вытерить их об нее, чем еще больше начинал мучиться и с несвойственгым ему, почти пропавшим голосом, как в бреду, говорил: "Мама, не уходи!.. Не оставляй меня!.." - за этим он, точно в забытьи, с силой стал лобызать мне грудь..."
" Мне хотелось от этого потерять сознание, от всего сложившегося, жаркий, как кинжал, клубок воспоминаний вдруг распутал эту загадку - Кристофер был влюблен в меня еще когда был жив его отец, это он уговорил оставить меня в доме, когда почуяашая неладное, его сестра стала постоянно орать на меня, ревновать к отцу и выгонят; единственное, что его остановливало - это отец, но и это его утешало - мягкий, потому, что много перетерпевший (как и он со мной) отец Линды заступался за меня, что радовало его странное сердце); и теперь оно металось, как птица уставшая от клетки, свободы и жаждавшая их, просило тепла и защиты, отчаянно просило, растворяя его в миге ночи...
|