I
Молодой офицер в чине капитана, разместившись в уютном купе фирменного поезда «Воронеж — Москва», мыслями уже пребывал в нашей славной столице, куда его направили повышать квалификацию на курсах при военной четырежды орденоносной академии имени Михаила Васильевича Фрунзе. Таким поворотом своей служебной карьеры он был весьма доволен — академические курсы давали высшее военное образование, открывая дорогу к следующим воинским званиям вплоть до полковника. Да и сама московская жизнь, если на нее посмотреть с позиции развлечений, представляла для него несомненный, можно даже сказать, актуальный интерес. Он пребывал в том возрасте, когда мужчины полагают, что женщины состоят в основном из тела, и отчасти из души. С телом — все понятно, а вот зачем им душа, оставалось для него загадкой.
Неожиданно дверь раздвинулась, и в купе ввалился подвыпивший мужик в ратиновом пальто и в пыжиковой шапке. Быстро разметав свой немногочисленный багаж по полкам, он с воодушевлением извлек из пакета бутылку померанцевой водки и развернул сверток с вареной курицей.
— Давай, капитан, дернем лекарственную, — вошедший с необыкновенной скоростью разлил напиток по невесть откуда взявшимся стаканам. — И запомни, армеец! Мы живем в замечательной стране, где у каждого три отпуска в году: первый — твой собственный, второй отпуск жены и третий — начальника. И, заметь, все они оплачиваемые! Плюс командировки, в которых везет тому, кто успевает пропустить сто грамм до отхода поезда.
Выпили, и поезд тронулся. Мужик по-братски поделил оставшуюся водку, и со словами «Будь здоров, служивый!», прямо-таки воткнул в себя стакан прозрачной жидкости с тонким привкусом цитрусовых. Порывшись в карманах, он выложил проездные билеты на откидной столик и, как был в пальто, завалился спать, не дожидаясь прихода проводника.
Допив сорокоградусную (не пропадать же добру), капитан отдал вошедшему провожатому билеты, заплатил рубль за постельное белье и пошел в тамбур — покурить. Проходя мимо туалета, он мельком взглянул в зеркало и обомлел: на него смотрел не бравый офицер советской армии, коим он привык себя считать, а подвыпивший клоун бродячего цирка с лицом, осыпанным ярко-красными пятнами размером с трехкопеечную монету. Для полного сходства не хватало только красного носа и колпака с кисточкой.
Померанцевый эликсир дал аллергическую реакцию.
II
В таком виде он и предстал пред пожилым генерал-майором — начальником высших академических курсов и, стараясь не дышать в его сторону, доложил о прибытии.
— Что у вас с лицом, товарищ капитан? Вы случайно не больны?
— Никак нет, товарищ генерал. По-видимому — это реакция организма на московский сильно загрязненный воздух.
Генерал с сомнением покачал головой.
— Вот уже десять лет как я дышу этим самым воздухом, но такого у меня никогда не было. Отправляйся-ка ты дружок в лазарет, пусть врачи разберутся. Не дай Бог, занесешь заразу, потом не отмоемся.
Далеко капитану идти не пришлось — ухоженный и сверкающий чистотой лазарет находился в здании академии. Там его приветливо встретила симпатичная медсестричка и отвела в кабинет врача-дерматолога.
Лысый подполковник с крючковатым носом и рыжими прокуренными усами вместо приветствия протянул ему пустой стакан и, показав на дверь, сказал:
— Идите, помочитесь.
Он долго рассматривал на просвет содержимое стакана, вращал его туда-сюда, как будто пытаясь что-то найти в нем. Но, по всей вероятности, ничего не нашел и как-то разочарованно протянул:
— Придется вам, товарищ капитан, задержаться у нас дней на пять-шесть. Нужно сделать полное обследование. Переодевайтесь. Ваша палата номер шесть.
«Вот тебе и Москва, вот тебе и академия», — подумал капитан и, понурый, побрел в комнату для переодевания, где с помощью все той же миловидной медсестры облачился в белые госпитальные одежды.
III
Завтрак уже закончился, а до обеда было еще далеко. Капитан, окинув взором аскетическую палату с двумя солдатскими кроватями, завалился спать.
Проснулся он от стука в дверь. В дверном проеме стоял молодой худощавый человек среднего роста, иссиня черные лицо и руки которого настолько контрастировали с белым больничным одеянием, что капитан невольно зажмурился.
— Здравствуйте, — обратился к нему вошедший на ломаном, но вполне сносном русском языке. — Меня зовут Абдурахман Халиб Сейрохуддин Симвел.
Капитан, до этого видевший негров только в кино и по телевизору, удивился несказанно. Но виду не подал, а вежливо пригласил товарища по несчастью в палату.
Негр присел на свободную кровать и молча уставился на капитана.
— Имечко у тебя — не дай Бог, — прервал тишину капитан. — Можно я буду звать тебя просто и коротко — Абу.
Негр согласно кивнул головой.
— Я лейтенант вооруженных сил Республики Гвинея. Родился в городе Прая на островах Зелёного Мыса, но потом моя семья, преследуемая португальскими колонизаторами, бежала в Конакри и сейчас живет там. Пятый год учусь в академии, но никак не привыкну к суровым московским зимам. Всякий раз простываю. Но на этот раз у меня другое. Две недели назад познакомился с русской девушкой, а сейчас врач говорит, что у меня подозрение на какую-то нехорошую болезнь.
«Летчик без триппера, что самолет без пропеллера», — вспомнил старую армейскую поговорку капитан, но озвучивать ее не стал. Не поймет иностранец, каким образом удается русским связать венерическую болезнь с составной частью самолета.
— Не вешай нос, Абу. Подозрение — это еще не факт. Может, рассосется, — капитан бросил взгляд на часы. — Пора обедать.
…Через неделю подружившиеся пациенты шестой палаты выписались из лазарета: у капитана действительно была аллергия, а у его нового друга — воспаление простаты. Волнения остались позади, но осадок остался: капитан больше никогда не потреблял померанцевую водку, а лейтенант Абу зарекся встречаться с московскими красавицами.
IV
Учеба на академических курсах, если к ней относиться не буквально, а творчески, — это полезное и одновременно приятное времяпрепровождение. В группе слушателей, куда попал капитан, собралась армейская публика со всех концов нашей необъятной Родины, от западноукраинского Трускавца до поселка Мирный, что на Камчатке. В основном это были офицеры со среднетехническим образованием, но занимавшие руководящие посты от командиров батальонов до начальников служб армий.
Офицеры-слушатели, что студенты-заочники, знакомятся быстро и конкретно.
— Тебе, капитан, бежать за бутылкой, — скомандовал бравый подполковник из Забайкалья, сосед нашего героя по комнате в общежитии, он же командир слушательского отделения. — Когда придешь, будем знакомиться, а я пока соображу что-нибудь насчет закуски.
Капитан с сомнением посмотрел на часы — стрелки показывали восемь часов вечера.
— Успеешь, — развеял его колебания подполковник. — Здесь, неподалеку от Министерства иностранных дел, на Смоленской площади, находится дежурный гастроном. Работает аж до двадцати трех ноль-ноль.
— Сколько и чего брать, — уточнил капитан.
— Одной мало, две много, — рассудил командир. — Бери три по ноль семь или четыре по ноль пять, будет как раз.
V
Смоленский гастроном поразил капитана своим изобилием. На его прилавках имелось все: хлеб, крупа, сахар, макароны, рыбные консервы и даже колбаса двух сортов — стандартная «Эстонская» и деликатесная «Докторская», а о спиртном и сигаретах, говорить нечего, — полный ассортимент.
«Хорошо, все-таки, живется москвичам, у нас в это время не то, что колбасы, спичек не купишь», — подумал капитан, пробивая в кассе чек за три бутылки портвейна «Кавказ» и две пачки дефицитных сигарет «Ява».
«А продавщицы!? У нас толстенные бабки в замусоленных халатах, глядящие на тебя, как солдат на вошь, а здесь воздушные барышни в накрахмаленных чепчиках, приветливые и улыбчивые», — подытожил он свои сравнения, направляясь бодрым шагом в сторону Зубовского бульвара, неподалеку от которого располагалось академическое общежитие.
VI
Знакомство было в самом разгаре, когда в дверь постучали. В комнату несмело вошел Абу в парадной форме офицера гвинейской армии, в полной мере отвечавшей незыблемому армейскому правилу: чем слабее армия и безголовее министр обороны, тем крупнее звезды на офицерских погонах и выше тулья на фуражке.
— А это что за явление? — удивился подполковник. — Наши все на месте.
— Это мой товарищ по лазарету, лейтенант Абу, — пояснил ситуацию капитан. — Он из Гвинеи, но не из той, что Бисау, а из свободной Республики Гвинея.
— Ах, из Гвинеи, — протянул подполковник, — а я-то думал, что из Монголии. Милости прошу к нашему столу.
Он наполнил доверху три стакана, один протянул африканцу.
— У нас, у русских, такое правило, лейтенант: кто опоздал — тому штрафная, и выпить ее надо не просто так, а с тостом и до дна. Иначе дело не пойдет.
Абу не понял, какое дело имел в виду подполковник и куда оно должно было идти. Он попытался вежливо уйти от темы. Стал бормотать что-то невнятное про посольство, про русского офицера, про своего отца, но подполковник был непреклонен.
— Не пори горячку, лейтенант, и не смешивай все в одну кучу. Мы потом обсудим твои проблемы, а сейчас с тебя тост.
Гвинеец обреченно посмотрел на граненый стакан с темно-коричневой жидкостью, промямлил нечто типа: «За дружбу между народами» и осушил штрафную.
— Вот это по-нашему! — воскликнул подполковник, чокаясь с капитаном. — За доблестные вооруженные силы СССР и Республики Гвинея!
Русские офицеры стали закусывать, а Абу как-то сник. Закурив, подполковник отработанным движением руки откупорил вторую бутылку.
При виде стоящего перед ним стакана, до краев наполненного огненным напитком, гвинейцу стало дурно. По его телу пробежала судорога, лицо вначале посветлело, потом потемнело, затем позеленело, и он, зажав рот ладонью, опрометью бросился в туалет.
— Ну и дела! — изумился подполковник. — Как они там воюют, в своей Гвинее, если стакан портвейна их с ног сшибает. Нас бы туда, мы бы им показали, как надо Родину защищать.
Капитану представилось, как они с подполковником пробираются сквозь непроходимые африканские джунгли, кишащие различными тварями. Переходят в брод реки, переполненные крокодилами. Натыкаются на засаду португальских коммандос и, отстреливаясь, уходят в горы к повстанцам, где их встречает грациозная негритянка, вся увитая нежно-розовыми орхидеями. Она ласково берет их за руки и ведет в просторную соломенную хижину, где в окружении таких же красавиц сидит Абу и рассматривает топографическую карту района боевых действий…
Грохот в туалете прервал видение. От туда выполз лейтенант гвинейской армии, с трудом поднялся на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, все-таки протиснулся во входную дверь, в которую он не так давно вошел.
Посокрушавшись, слушатели академических курсов продолжили знакомство.
Ближе к полуночи процесс подошел к своему логическому концу — закончился портвейн.
— Пока ты прохлаждался в лазарете, я тут познакомился с одной москвичкой, — неожиданно заявил подполковник. — Пойду-ка, навещу ее. Тем более что завтра воскресенье, на занятия идти не надо.
… Появился он под утром, с синяком
