Нувориши и гангстеры

- Это молния. Шаровая молния. Видите след на стене остался. Она через трубу влетела, в парилке и взорвалась.
Стоя возле полу- сгоревшей бани, я выслушиваю объяснения сторожа Валентина. Баня сгорела вчера вечером в процессе растопки, производимой тем же Валентином и теперь он ищет нестандартное решение в оправдание своего отсутствия на боевом посту.

А кабель со светильником из предбанника тоже молния захерачила? - ехидно вопрошаю я. – Бритва Оккама. Не стоит умножать сущности более необходимого. Валентин только разводит безмолвно руками. И он, и я знаем причину пожара. Снежный человек Василий Яковлевич был допущен уехавшим в райцентр по надобности сторожем следить за баней, обязуясь «скутать» ее после прогара углей. Он свинтил все электрооборудование для продажи в соседнюю деревню, а  следы преступления скрыл неудачным пожаром. Бить его за пристрастие к зеленому змию, тем более предавать в руки закона бесполезно. Он обидится и, не дай Бог, сожжет дом. Теперь же, чувствуя себя виноватым, будет ни за понюшку табаку восстанавливать утраченное имущество.

Мы садимся на не пожелавшие стать дровами чурбаки покурить. – Что за Оккам такой, - вопрошает Валентин.
– Философ. 800 лет назад предвидел, что желание выпить зачастую будут объяснять шаровой молнией. Не бери в голову. Бери ноги в руки и дуй за гвоздодером. Завершим начатое природой.

Голова слегка гудела после вчерашних игр в пожарных и последующего отпевания бани с соседями. Борис Михайлович, соседский гость, прибывший из Москвы на реабилитацию спустя год после известного дефолта 98 года, проел всю плешь разговорами за политику. Ночью он обвинил меня в антисемитизме за отрицание холокоста и воспевание Сталина.
В те времена российский народ только начинал деления на сословия, а интеллигенция – на либералов и сталинистов. Мысль, что люди вращаются в одной культуре с равным багажом знаний и при этом находятся по разные стороны баррикад, только – только начинала приходить в голову.

Сейчас он шел в мою сторону, заранее извиняюще улыбаясь и разводя руками. Видимо, жена с утра вставила ему пистон по принципу « в чужую синагогу со своим талмудом не лезь».
ЗдорОво, Барух Моисеевич, - избавляю я его от необходимости неловких объяснений.
- Грех смеяться над старым евреем. Я вчера был неделикатен, забыл, что у Вас горе, принесенное Вам русским народом.
- Это горе – не горе. В каждой деревне должен быть свой юродивый и своя кликуша. Не будь Василия Яковлевича, пришлось бы другому стать клоуном среди пидарасов. Например, Вам или мне. Это не я, это Пелевин так выразился. Вот Ельцин помрет от пьянства, еще найдется клоун. Не сыграй Екатерина Вторая роль матушки кликуши, кто бы евреев  дворянством жаловал? Не Суворов же. Он, помнится, жидов недолюбливал.
- Опять Вы за свое. Мой прадедушка, между прочим, получил дворянство вполне по праву,  выслужив до чина действительного статского советника.
- Мои поздравления. Вы, то есть, также себя дворянином считаете. А налоги платите?
- Разумеется. Как любой законопослушный гражданин.
- Ну, тогда никакой Вы не дворянин, а обычное податное сословие. Дворяне платили налог кровью государю, а не деньгами в казну.

Разговор плавно переходит на вечную тему холокоста, кровавой гэбни и «немцевтрупамизавалили». Одновременно  с оппонированием тезисам моего визави, мы с Валентином умудряемся разбирать завалы после пожара. Немногословные в таких случаях женщины приносят выпить и закусить.
К разговору подключаются соседи, испытавшие на себе идеологему времен дефолта – сколько у государства не воруй, а своего не отобьешь. В падении рубля винят коммунистов. Я остаюсь в меньшинстве и ухожу спать.

А утром… Утром раздается звонок и телефон голосом Сергея Геннадьевича, председателя колхоза имени Ворошилова, на чьих землях мы, мелкие городские нувориши и олигархи, пару лет назад поселились, извещает о рейдерском захвате вверенных ему территорий.
Он просит помощи живой силой и техникой, поскольку ребята, приехавшие скупать у местных жителей паи на землю, выглядят, по его словам серьезно. Помощи ни от районной администрации, ни тем более от милиции ждать не приходится.
Про скупку паев у работников окрестных колхозов, имевших несчастье расположиться на курортном берегу Волги, я слыхивал и ранее. Интересуюсь, сколько активных штыков привлек захватчик.
- Три машины, одна с нотариусом и юристом, две с охраной. Договоры заключают прямо на площади, тут же дают по двадцать тысяч наличными. Человек тридцать уже подписались и в сельпо побежали отовариваться. Продают местные пьянчужки и учителя.

- Сельская интеллигенция, мать ее. Говно нации. Лихорадочно думаю, где взять три авто в условиях, когда все соседи еще не отошли от вчерашней пьянки.

Через час подгоняемые угрозами утопления и глоткАми коллекционного виски, соседи садятся за баранки своих паркетников и колонна, заполненная для солидности пехотой из жен и домочадцев, пылит по дороге в сторону центральной усадьбы. Выглядит солидно, как похоронная процессия. Прошу никого не выходить из авто и стекол не открывать, дабы не показывать коварному врагу свои слабые места. Лихо паркуемся на пыльной площади и я выхожу на разборку, ощущая себя Давидом, вышедшего на битву с Голиафом. «Голиаф» действительно на две головы выше меня ростом и со стороны наш неслышный диалог должен выглядеть комично.
- Кто тут у Вас главный?
- А ты кто?
- Смотрящий за этой территорией. По поручению Климента Ефремовича Ворошилова.
- Чо за фраер? А Юрку Долгорукова знаешь?
- Это какого? Ежели из Москвы, то знал одного. Но он уже помер.
- Да, нет. Наш из Заволжья.
Чувствую, что обмен верительными грамотами завершен.
– Слыхивал. Так как насчет главного.
- Ладно. Тебе кого, того, кто мазь держит или того, кто за базар отвечает.
- Ну, давай того, кто мазь держит.
- Не могу. Он в Италии загорает. А за базар я могу ответить.

Рассуждения на тему: а ты кто такой? – пожалуй можно и пропустить. В финале нашего, заканчивающегося боевой ничьей разговора, он достает из своего джипа бутылку водки и предлагает, распив ее, зарыть топор войны до личной стрелки Юры Долгорукова из Заволжья и нашего папы – Климента Ефремовича.
Несколько секунд вспоминаю технику пития «из горла» (пить надо не глотками, а выливая содержимое непосредственно в глотку) и закидываю в себя ровно половину. Голиаф одобрительно кивает и, закрутив бутылку в стремительном штопоре, одним махом выливает в себя остаток. Артист. Картинно садимся каждый в свое авто и разъезжаемся в формате знаменитого разворота трех Волг в художественном кинофильме « Мертвый сезон».

Завтра будет собрание колхозников и моя грозная речь о восстановлении Советской власти на всей территории сельсовета с введением репрессий в отношении продавших паи. Им угрожает отказ в выделении колхозного сена и вспашке частных огородов колхозными тракторами. Будет тайное собрание старообрядцев – коммунистов, формально названное собранием актива с повесткой дня о выдворении чужаков и проведения новой коллективизации всей земли в интересах обчества. Будет стрелка с Юрой Долгоруким из Заволжья, на которой он предложит кинуть колхозников с помощью юристов, но не найдет понимания.

Все это будет завтра. А пока мы едем продолжать беззаботное дачное существование на берегу великой русской реки Волги. Ну и, в какой другой стране мира можно получить в кровь столько адреналина  в два обычных выходных дня?