Третья суббота

Проснувшись раньше восьми и зажевав изжогу от выпитого вчера завалявшейся в столе печенюхой, я распихал по карманам сумки спички, ручку, листок бумаги и наручные часы на которых отсутствовал ремешок. Так начиналась третья суббота августа. Единственного месяца, который был предоставлен мне на самого себя.
Весь июнь растягивался конец семестра в институте. А июль заняла практика, возвращаясь после которой я безвольно валился на матрас, лежащий на полу, и просыпал остаток дня. После чего мой мозг желал пробудиться ближе к ночи. Тогда я садился за книги, благо этого добра у меня достаточно. К моим почти двадцати двум годам их наберётся больше тысячи. Это забирает значительное пространство от моей и так небольшой комнаты, но всё же  я стараюсь читать по возможности на бумаге, это гораздо приятнее.
По-хорошему я должен был найти работу за август, но пока всё заканчивалось лишь пролистыванием вакансий на страницах Интернета. Хотелось найти место, где я мог бы в течение следующих двух курсов, не напрягаться, если повезёт, то отсыпаться по ночам, либо проводить время за непрочитанным с моей полки. Пожалуй, и зарплаты большой не искал. Согласен был осесть вахтёром или лифтёром. Даже уборщиком можно вернуться или грузчиком на склад. Лишь бы не как последний раз.
А последний раз я устроился санитаром и, с дуру, решил отпахать три ставки за первый месяц, начищая полы и старческие гениталии. Конечно же мне не выплатили всех денег. Более того, я не уверен, покрыли ли хотя бы полторы ставки.
За то трудоустройство я слишком мало ел и слишком мало спал. Упарывался ночью синькой и ещё чем похуже. Потом утром перебегал из больницы в институт, и снова возвращался в ночную. Стоит отметить, что понятие ночной смены в больницах не совсем стандартное – с пяти вечера до восьми утра.
Нужна ли была мне оплата двухсот пятидесяти  девяти часов в месяц, напомню, которую я не получил – да не особо. Скорее, я всё чаще не знал, куда мне приткнуться. Отчего и сейчас задумываюсь о поиске работы.
Так ты сначала пытаешься не свинтить от скуки и одиночества, потом от того, что не помнишь, сегодня ли ты заступил на работу или твоя смена длится уже неделю.
Вот поэтому в этот раз я не спешу с выбором места.
А сегодня уже третья суббота месяца «на себя».
Сегодня Буковски могло бы быть девяносто четыре. Нужно взять пива.
Сегодня мой лучший друг В. выходит замуж. Это не опечатка, мой лучший друг – девушка. Поэтому мне приходится вернуться, хотя я уже вышел из квартиры и спустился почти до первого этажа. Вернуться и сунуть рубашку в сумку.
Я терпеть не могу все праздники и торжества. Но тут меня убедили прийти и одеть хотя бы рубашку. В. ведь знает, что у меня ни брюк, ни ботинок. Поэтому хотя бы рубашку. Хотя и та досталась от папаши, и старше меня лет на пять точно.
Свадьба начнётся только в четыре. А пока у меня план посетить книжную ярмарку. Единственное место в городе, где можно выхватить за десятирублёвку что-то в твёрдом переплёте, с достойным видом и содержанием. Вот поэтому я и еду на метро, с пересадкой на другую ветку, а потом ещё топаю три остановки пешком.
Катаясь туда шесть лет, я уже узнаваем некоторыми мужичками, что стоят возле импровизированных на земле прилавков. Они не прочь поговорить со мной «за жизнь» и продать что-нибудь подешевле.
Люблю субботы на ярмарке. Можно несколько часов нарезать круги по её территории. В одном этом месте вы можете купить любые книги. Из-под полы вам и «Майн Кампф» достанут. Здесь так же можно найти раритеты музыкальных записей (пластинки, диски, кассеты, аудио или видео). Можете закупиться порнографией, если пожелаете. Или взять плёночный фотоаппарат, кинопроектор, печатную машинку, советский калейдоскоп, самовар, коллекционные монеты или значки, бюст Ленина или Гитлера, на ваш выбор. Да хоть газовое оружие. Всё, что угодно.
Тут дети, перепродают свои старые учебники, делая вклад в недалёкое и не такое уж светлое (то ли будущее, то ли нефильтрованное пиво), а старики неохотно расстаются с прошлым, пытаясь деньгами, вырученными за патефон, оплатить потом коммунальные услуги.
Выхватив за полтинник томик Камю, я решил проделать путь до ЗАГСа пешком. Часа за три дойду и ещё прорва времени остаётся.
Табло на стене гостиницы показывает тридцать семь градусов. К концу дня будут чесаться руки. С прошлого года у меня что-то вроде фотодерматита и, погуляв летом в жару, остаток дня я чешу свою шею и руки. Лицо как-то не страдает. Шорты я не ношу, а туловище не оголяю, поэтому всё остальное не чешется.
По пути захожу в маленький книжный магазинчик «Собачье сердце» или просто СС. Он располагается в арке, на въезде во двор. Помещение примерно два метра в ширину и метров пять в длину. Все стены уставлены книгами. В углу коробка с пластинками и что-то вроде прилавка, за которым стоит девушка. Довольно милая на вид. Я её не узнаю. А когда-то я здесь был завсегдатаем и со всеми здоровался по имени.
Кстати, раньше прямо тут наливали, не знаю, как сейчас. По рублю за грамм. Портвейн, виски (которых я ни разу не увидел) и водка «Журавли», на ваш выбор. У прилавка стояла рюмаха на пятьдесят грамм, маленькие весы и пластиковые стаканчики, куда переливалось взвешенное.
С последнего посещения СС, наверное, полгода прошло. Слишком много новых книг, уже не найду, что и где должно стоять. Поэтом сразу обращаюсь к барышне за прилавком. Говорю, что ищу книги Питича и Алёхина. Она сразу отвечает, что Питич есть и указывает рукой куда-то наверх. Потом сверяется с компьютером, в котором Алёхин не значится.  Прошу ещё раз указать, где искать Питича. Она показывает высоко наверх и пододвигает мне деревянную лестницу. Спрашивает, сам ли я полезу или ей это сделать. На верхушке лестницы я нависаю над чем-то вроде карниза из дерева, который застелен красным пледом. На нём лежит книга «Так говорил Заратустра» Ницше и что-то из Лимонова. А в уголке стоит кружка с чаем. Видно, что кто-то там сидел недавно. Порывшись на полке, вижу, что там расположились «Белые слоны» Питича. А рядом и Алёхин пришвартовался – «Ни океанов, ни морей». Всё-таки он тоже есть, что является открытием для девушки за прилавком. Спускаюсь с лестницы, с книжками в одной руке, и, держась другой. Я только сейчас, с высоты приблизительно в полтора этажа, начинаю разглядывать девушку. Да она не просто милая или не дурна собой, она чертовски хороша. Какой же ошибкой было не дать ей самой взобраться на лестницу, пялясь на неё снизу.
Я молча смотрю то на неё, то на книги у меня в руке, пока она ищет цену в компьютере. Обе по двести пятьдесят, со скидкой по двести. Она говорит, смотрел «Ненависть» с Венсаном Касселем, вот он мне там Алёхина очень сильно напоминает. А я просто молча сую деньги, не отвечая и даже не спросив, откуда скидка. Может, у меня глаза красивые, с редким смешением (зелёный, серый, голубой и покрасневшие белки). А может, потому что ей не пришлось корячиться на лестницу, и я не смог наблюдать за её задницей (утешительный приз).
Я уходил, а меня призывали приходить ещё и оставаться их покупателем.
Пройдя двести метров, я всерьёз подумывал вернуться и попросить достать мне Лимонова с верхней полки. От того, что я так люблю Лимонова? Ага, конечно. А потом просить любые книги, которые стоят наверху, пока все деньги не кончатся.
Чтобы отвлечься от образа девушки из-за прилавка, я открыл «Ни океанов, ни морей» и начал читать прямо на ходу. Похмельные рассказы отрезвляли от грёз лучше удара арматуриной по башке.
Так я и дошёл до ЗАГСа, не выпуская книги из рук, и, лишь изредка поднимая глаза. К этому времени жених и невеста, их семьи и друзья уже были в сборе и стояли возле входа, держась группками. Я был метрах в пятидесяти от них, сидел на крыльце спортивного магазина «Чемпион». Мне меньше всего хотелось оказаться среди толпы незнакомых мне людей. Поэтому я сидел там и продолжал читать.
Когда все пошли внутрь, я натянул рубашку и проскользнул в задние ряды.
В. с её женихом торжественно спускались по лестнице. Толстая тётка зачитывала заунывные фразы, которые ей приходится проговаривать раз в двадцать минут при таком потоке свадеб, как сегодня. Молодым задали вопрос, подразумевающий очевидный ответ, иначе мне не пришлось бы никуда идти. Дальше были росписи, поздравления от родителей, после чего всех отослали ждать узаконенную новую ячейку общества в фойе. Вот оно - таинство брака. Все покричали ура, отдали букеты и вышли на улицу. Посыпались устные поздравления. Я по-прежнему держался позади. В. поймала мой взгляд и одними губами сказала спасибо, я показал ей ей козу и, пока начали разливать шампанское, двинул через дворы подальше, думая, что, по сути, ещё не ел сегодня и надо бы где-то поссать.
К вечеру добил томик Алёхина.
Под окном какой-то алкаш кричал «надежда» или «Надежда», а я ещё раз вспомнил девушку из-за прилавка и лёг спать с чувством, что суббота прошла не так уж и плохо.