Угличское дело. Смерть царевича Дмитрия

В шахматы я играю по субботам. Люблю, знаете ли, посидеть вечерком в задумчивости, склонившись над фигурами… Чайничек уютно помуркивает на плите, неяркий свет торшера располагает… Да что говорить! Привычка, длиною в доброе десятилетие на пустом месте не складывается.
Сегодня была моя очередь идти в гости к Володе - постоянному моему партнеру. У него после выхода на пенсию завелись настоящие барские замашки: халат этакий, парчовый (откуда только выкопал) с атласными отворотами, кресло персональное - сидеть в котором кроме хозяина дозволялось только хозяйскому коту. Словом, ни дать, ни взять - царский полковник, в отставке.
Собственно, Володя и был полковником. Только не царским, а милицейским. Да, именно милицейским, так как эпоху переименований он встретил уже будучи в отставке.
Но к делу.
Я, знаете ли, любитель детективов и разного рода неразгаданных тайн. А Володя, проработав пару десятков лет начальником уголовного розыска, выработал умение во всем докапываться до истины. Так что наши увлечения совпали. Каждую неделю мы встречаемся, усаживаемся у шахматной доски и под неспешное движение фигур пытаемся разгадать нераскрытые преступления, сохранившиеся в истории.
Сегодня настал черед Угличского дела.

- Итак, - произнес Володя, совершая очередной ход пешкой, - в исторической науке практически равноправно существуют три версии происшедшего с царевичем Дмитрием: убийство, самоубийство в эпилептическом припадке и несчастный случай. Я правильно излагаю?
Мне нечего было возразить, поэтому я, хотя и неохотно, все-таки выдавил:
- Ну-у, да…
- Версию «в припадке зарезался сам», я полагаю, можно отбросить, так как самоубийство почитается как страшный грех, а Дмитрия церковь объявила святым. Нет возражений?
- Допустим.
- Тогда рассмотрим самый жестокий вариант: убийство. Вы, Юрий Петрович, как я понял, подробно читали Скрынникова*. Что он говорит по этому поводу?
___
* Скрынников Руслан Григорьевич. Советский и российский историк, доктор исторических наук (1967), профессор Ленинградского, затем Санкт-Петербургского университета.
Автор значительного числа исследований в области отечественной истории XVI—XVII веков: «Начало опричнины» (1966), «Опричный террор» (1969), «Иван Грозный» (1975), «Царь Борис и Дмитрий Самозванец», «Смута в России в начале XVII века» и др.

- Много разного. – Тут я посмотрел на шахматную доску, фигуры на которой застыли в какой-то неопределенной позиции. – Честно говоря, перечитав текст трижды, я так и не понял, что там, в Угличе произошло. Сначала называются имена убийц, потом выясняется, что улики против них сфабрикованы. Потом обвиняют игравших с царевичем мальчишек – якобы хватали за ноги, резали горло, потом выясняется, что их и рядом не было. А были на месте только мамки-няньки. Двести человек опросили, а главной улики – ножа, не нашли. И даже непонятно, был ли он, потому что мамок-нянек в убийстве не обвиняли. А обвиняли в недосмотре. И главное, Скрынников, как основной специалист по проблеме, настоятельно проводит мысль, что смерть Дмитрия была не только не выгодна Борису, но даже вредна и опасна. В общем, санкции сверху нет, убийц нет, ножа нет, зато есть погром, массовые безобразия и полная неопределенность.
- Очень хорошо, запомним это. – Володя, как мне показалось, остался доволен моим ответом. – Но все-таки произошедшая в Угличе неразбериха до конца не отрицает версию убийства. Так что мы просто обязаны ее рассмотреть. С чего бы вы, Юрий Петрович, начали расследование?
- Хорошенький вопрос от бывшего начальника уголовного розыска. А вы?
- Обычно начинают с осмотра места происшествия и опроса очевидцев.
- С очевидцами проблема. Скрынников указывает, что хотя повести и сказания Смутного времени заполнены живописными подробностями происшествия в Угличе, ни одного очевидца среди авторов нет.
- Вы уверены?
- Скрынников уверен. Он сообщает об этом в самом начале главы об Угличской драме (Р.Г. Скрынников «Борис Годунов»).
- Что же, примем, как это данность. Теперь о месте происшествия. Конечно, сегодня найти там какие-либо улики невозможно… Однако все же посмотрим на место происшествия. Надо признаться, оно выглядит весьма интригующе.
- Мы что, поедем в Углич?
- Нет. Просто заглянем в энциклопедию «Города России». Здесь приводится довольно подробный план исторической части Углича. И что характерно, оказывается, царская семья – то есть царица Мария Нагая с сыном и братьями проживала в палатах, расположенных на полуострове.
- Как-как? – не поверив, я потянул к себе книгу.
Рисунок «Углич»
- Да, они жили в кремле, который соединен с правым берегом Волги лишь небольшим перешейком. А с трех сторон их палаты окружала вода - вот, смотрите, они указаны на карте. Впрочем, такое местоположение для кремля скорее правило, чем исключение. Это ведь укрепление, его должно быть удобно защищать. Согласны?
- Спорить не буду. Помнится, и в Москве кремль не только расположен на берегу Москвы-реки, но и, если не ошибаюсь, со всех сторон первоначально был обведен рвами с водой.
- Рад, что мы пришли к единому мнению. Пока запомним его и пойдем дальше. Какой бы вы предложили следующий шаг в расследовании?
Я почувствовал себя неуютно и заерзал в кресле.
- Но почему я, Володя? Кто из нас профессионал: вы или я?
- А кто здесь так ратовал за логику и простой здравый смысл?
Я сделал недовольную мину, но если признаться честно, такие слова были приятны. Не хотелось бы после них ударить в грязь лицом.
- Ну... – я помедлил, подыскивая наилучшую формулировку. – Как говорили древние римляне (эх, черт, знать бы, как это звучит на латыни…). В общем, насколько я помню кодекс Юстиниана (это от его имени произошло слово «юстиция», вот сколько всего пришло в голову, когда напрягся…) основополагающим постулатом при расследовании преступлений в римском праве было: «Ищи кому выгодно».
- Прекрасная речь, - искренне одобрил Володя. – Просто замечательная. Итак, вы сказали: «ищи кому выгодно». Этим и займемся.
- Как именно?
- Самым простым способом. Вот вы уверяли, что Скрынников убежден, что Годунову убийство царевича Дмитрия было невыгодно и даже опасно…
- Да, говорил и могу повторить.
- Отлично, примем, как факт. Но тогда кто мог быть заинтересован в убийстве? Кому выгодно?
- Да боже мой, откуда же я знаю. Столько лет прошло…
- Тогда давайте внимательно и систематически переберем всех действующих лиц драмы и рассмотрим их действия на предмет возможной причастности, а? С кого начнем? Царицу Марию Нагую, я думаю, можно исключить. Она в этих событиях несомненная жертва. Согласны?
- Безусловно!
- Второй персонаж - дьяк Битяговский. Официальный, так сказать, представитель администрации царя Бориса, опекавший в Угличе семью Нагих и царевича.
- У Битяговского алиби. Скрынников сообщает, что в момент смерти царевича, он был у себя дома – обедал. И на место происшествия прибыл лишь после того, как ударили в набат.
- А что если он выступил так сказать в роли заказчика: сам не убивал, но все произошло с его ведома и одобрения?
- Володя! – мне даже стало неловко от таких неквалифицированных высказываний. – Разве мог дьяк санкционировать убийство, которое шло вразрез интересам власти, которую он представлял?
- А может, он был заговорщиком?
- И зная заранее о предстоящем убийстве, никак не подготовился? Не принял никаких мер, чтобы обезопасить себя и семью?
- А мог принять меры?
- Безусловно! - я подтянул к себе энциклопедический том «Города России», все еще раскрытый на плане Углича, и пользуясь карандашом, как указкой, показал: - Вот взгляните сами. Если царские палаты расположены в укрепленном кремле, да еще на полуострове, то Битяговский легко мог заранее распорядиться, чтобы в случае каких-либо эксцессов стража под предлогом охраны места происшествия перекрыла ворота, оцепила все вокруг и никакую толпу простолюдинов просто не подпустила бы близко.
- А может он хотел, чтобы улики были затерты и затоптаны толпой, а убийцы в суматохе смогли безнаказанно скрыться? И, откуда вы знаете, может на самом деле все так и произошло?
Я тщательно обдумал Володины слова и, как Станиславский, покачал головой:
- Не верю.
- Почему?
Я опять задумался, подбирая наиболее убедительные доводы и, наконец, произнес:
-  Давайте представим, как все разворачивалось в реальном времени. Предположим, няньки обнаружили труп царевича через несколько минут после убийства. Естественно, крики ужаса, охи, ахи, беспорядочная суматоха… Потом кто-то взбегает на колокольню и ударяет в набат.
Услышав тревожный рев колоколов, жители Углича бросают свои дела и бегут в направлении кремля. Никто не знает в чем дело, вокруг суматоха, взад и вперед бегают царские слуги… Наконец, когда собирается изрядная толпа недоумевающего и встревоженного народа, кто-то из власть предержащих выходит к ним и сообщает, что юный царевич убит.
Снова всеобщий крик возмущения, угрозы, переходящие в массовые беспорядки и погром.
- И что в этой картине вам кажется неправдоподобным?
- Во-первых, большая толпа не могла собраться мгновенно. Значит убийцы, жаждущие затеряться в столпотворении простолюдинов, должны были ждать на месте преступления от 30 минут до часа и более. Не проще ли было сразу предусмотреть пути отхода – скажем, сел в лодку и поминай, как звали? Ведь кругом вода!
Во-вторых, Битяговский и его семья серьезно пострадали в погроме, учиненном толпой. Так что если он сам эту толпу организовал, то его нужно обвинить или в беспросветной глупости, или в изощренном мазохизме.
Думаю, проще считать, что случившееся явилось для него полной неожиданностью. Потому он так бестолково метался в толпе, то пытался прекратить набат – ломился на колокольню, то пробовал распоряжаться, то спрятаться… И в итоге сам стал жертвой.
- Пусть так. Кто у нас следующий подозреваемый?
Я подумал.
- Хм, а больше никого и нет.
- Няньку Осипову, которую обвиняла и терзала царица, вы не считаете?
- Царица обвиняла ее в недосмотре, но не в убийстве.
- Мальчишки?
- Следственная комиссия допрашивала их. Но как свидетелей. Кроме того, из следственных материалов следует, что в момент смерти возле царевича находились только взрослые: мамки-няньки, кормилица да постельница. В общем, никаких убийц.
Володя встал и задумчиво прошелся по комнате. Дойдя до окна, он обернулся и пристально взглянул на меня.
- И какой же вывод вы делаете?
Я возмущенно пожал плечами:
- Ну здравствуйте! Сотни исследователей работали безрезультатно, а вы хотите, чтобы я раз, и во всем разобрался. Давайте лучше я спрошу: а вы какой вывод делаете?
Владимир Александрович усмехнулся.
- А я бы сказал, что следуя принципу «Ищи кому выгодно», мы все-таки пропустили одного человека, который был прямо и непосредственно заинтересован в убийстве.
Я с лихорадочной поспешностью, заново перебрал в памяти всех участников угличского дела… и не обнаружил никаких пропусков. Поэтому спросил довольно иронично:
- И кто же это? Какой-нибудь незаконно уволенный подсобный рабочий или обиженный задержкой зарплаты повар?
- Нет. Царь Василий Шуйский. Тот самый, кто во времена Бориса Годунова возглавлял расследование.
- Кто?.. Что?!! Да вы с ума сошли! Да его близко там не было! Он даже в Угличе-то