14. Возвращение
Налетавшись вдоволь, мы стали собираться обратно в Луганск. Наше возвращение на родину не было похоже на организованную передислокацию воинского подразделения, это был скорее стихийный побег цыганского табора во время пожара. Сначала, при отлете, мы долго не могли собрать ротное барахло, его было то меньше, то больше, чем надо. Коля плюнул и забрал из Мариуполя все, что нашел, и свое, и чужое; потом лишнее самолетом отправил обратно. Как обычно, три умника опоздали, потом погода, потом еще что-то, короче говоря, вылетели часа на три позже. Старшина потерял терпение и загнал тех, кто был, в самолет. Одного клоуна забыли на аэродроме – доигрывал чемпионат по домино в штабе эскадрильи. На следующий день сам прилетел.
Прилет выглядел так. Из чрева транспортного самолета, выползают какие-то военные мужики, одетые кто во что горазд. Кто в парадке, кто в комбезе, кто в «хэбэ», все это в разных сочетаниях – верх один, низ другой. Каждый тащит на себе матрас с подушкой, вещмешок, шинель вскатку, огромный баул с личным барахлом, у меня еще морской бушлат и бескозырка на голове, ее уже некуда было убрать, ну и зато прикольно!
И тут начинается самое интересное. Из-за домика первой эскадрильи с веселыми криками выбежали примерно двадцать девушек и с радостными криками стали подбрасывать вверх лифчики! Лифчики длиннокрылыми чайками взмывали вверх и, взмахнув бретельками, падали, девчонки поднимали их и бросали вверх снова и снова! «Кричали девушки «ура» и в воздух лифчики бросали!» Мы от неожиданности не сразу поняли в чем дело, а разобравшись, побросали свое барахло и побежали навстречу девчонкам! Машка с разбегу повисла у меня на шее и стала целовать, целовать, целовать...
Тут надо сделать отступление. Пока я долетывал в Мариуполе, Машка развила кипучую деятельность. После своего триумфального возвращения, она снова влилась в тесные ряды «преданных подруг курсантов». А так как стаж «с одним» у нее года три, она считала себя кем-то вроде ветерана! Нашла сама подруг мужиков из нашей роты и организовала их. Женсовет!
Выяснила, когда, каким бортом мы прилетаем, на какую стоянку зарулим. Как-то договорилась, чтобы их пропустили на аэродром (как – не знаю, кто-то «большой» разрешил), взяли с собой побольше лифчиков и стали ждать.
По плану, после прилета мы идем в роту, бросаем барахло, приводим себя в порядок и все едем в летнее кафе, отмечать возвращение со стажа. Я быстренько помылся-побрился, переоделся и спустился вниз. Машка, до этого скучавшая в беседке, увидев меня, сразу быстро подошла и заняла свое законное место по левую руку. Встала и так многозначительно на меня посмотрела, что я понял: это ее место, и она его никому не отдаст. Я засмеялся и хлопнул ее по попке. В ответ она, слегка взвизгнув, шлепнула меня по руке, повернулась ко мне лицом и тоже засмеялась. Затем подошла вплотную, обняла и стала целовать в шею и шептать:
– Мой, мой, только мой, никому не отдам, любимый, единственный, суженый мой...
Тут я чувствовал себя предателем! Я себя как только не уговаривал! И красивая, и умная, и руки на месте, второй такой не будет, и любит сильно, и секс... Только плюсы! Ни одного минуса! Но не лежит к ней сердце! Совсем!