Небо в луже

  Снова шел дождь. Лусиус слышал, даже сквозь толстые стены пещеры,  глухие раскаты грома, и шум падающей воды. Джеронтиус сказал, что настал сезон ливней. Он старожил, знает больше других: в каньоне он три года, из четырех назначенных ему Верховным судом.
  Сегодня утром Лусиус впервые увидел небо! Нет, он не любовался им, подняв голову: это строжайше запрещено Уставом. Каждый  из двух сотен доноров (их называют так) отсека №8 давал под присягой клятву, где первый пункт: «Никогда не смотреть на небо, только вниз на ноги  впереди идущего.» Один взгляд на Солнце и человек слепнет, умирает мучительной смертью в специальном боксе. Так говорит Главный, и все ему верят: потому-то бокс для ослепленных пустовал всегда. Меры принуждения менее продуктивны, чем внушение. Достаточно стереть память и убедить человека поступать именно так, и результат превзойдет ожидание.
  Охранник, выводивший каждое утро обитателей восьмого бокса на работу, говорит, что Лусиусу девятнадцать лет, и по Закону планеты Ангор, захватившей Землю много лет назад, он должен отработать в штольнях три года. Здесь у каждого свой назначенный срок. Что было – стерто из памяти: Лусиус помнит себя только в этом душном каньоне. Даже называют доноров часто по счету: Секандус, Секстус, Десимус. В отсеке принято молчать, как, наверное, и в других разбросанных по коридорам бесконечных пещер. Работать и молчать! Что будет потом? О, это сладкий сон! Тех, кто без единого нарушения отбудет назначенный срок, отправят на сказочную планету Сомниум!
  Но все будет потом. Сейчас их мозг должен работать на выполнение поставленной задачи. Каждый день, с рассвета до заката, они носят тяжелые камни по дну глубокого ущелья. Сил давно нет: их не должно быть. Стертые до крови ладони прижимают к груди холодные камни. Превозмочь боль, превзойти придел своих сил! Чувствительные антенны, словно паутина, оплели каньон. Они собирают и накапливают эндорфин. Мельчайшие импульсы, едва уловимое движения на мониторах измерителей.  Он нужен для воинов с планеты Ангор. Выполнивших свою работу уводят из отсека. Верховный суд решает, как с ними поступить. Награда для всех одна – планета Сомниум.
                             *   *   *
  - Джеронтиус, - одними губами, в самое ухо друга, прошептал Лусиус, - Ты видел утром небо?!
  - Что можно рассмотреть в грязной луже! – недовольно пробурчал сторожил. Он не любил говорить: может,  поэтому и так давно работает в этом каньоне. Последний год такая малость, после прожитых трех.
  - Сегодня снова идет дождь: слышишь, как льет? Утром я снова хочу посмотреть в воду.
  - Оставь эту затею, мальчик. Уверяю, наши фонари в коридорах намного интереснее. Смотри на них. Болтуны всегда преувеличивают то, что запрещено законом. Хотя всем понятно: эндорфин не должен видеть солнечных лучей. Вот и все.
Джеронтиус накрыл голову подушкой и театрально захрапел, давая понять: «Разговор окончен!»
Лусиус смотрел в черную стену отсека, освещенную холодным, синим светом ночника.
  - Утром он выдавит из тюбика безвкусный завтрак и снова пойдет со всеми. Так нужно! При этом донор должен гордиться, что ты, пусть крошечная, частица великих воинов с планеты Ангор!
                               *   *   *
  - Подъем! – громкий голос дежурного охранника. – Всем получить завтрак!
  Доноры быстро просыпаются: на утренний туалет и прием пищи тридцать минут. Кроме дисциплины здесь ценят время.
  На выходе всем на шею одевают бандаж. Не хитрое приспособление, но для того чтобы посмотреть вверх надо лечь на спину. Главный сказал, что уверен в своих донорах, это мера от случайных падений.
 Лусиус отыскал взглядом друга. Хмурый больше обычного Джеронтиус тихо проговорил:
  - Малыш, забудь все, что говорил вчера. Зачем человеку то, без чего он может существовать?
 Свежий воздух разрывает легкие. Камень давит грудь, острым, как нож, ребром. Режет ладони. Еще ощущаешь его вес, но с каждым кругом сознание уходит. Движения замедляются до автоматизма. Перестаешь чувствовать боль. Огромные грубые ботинки Мэксимиэна наступают в самую середину лужи, поднимают осевшую муть.
  - Чавк-чавк.
Нерасторопный лягушонок, не успевший спрятаться, судорожно дергает лапками. Верзила даже не замечает этого, упрямо идет дальше. Ни одной жалобы, ни одного стона. Приговоренные к искуплению должны молчать! Только одна мечта разрешена в каньоне – планета Сомниум. Так было десятки лет назад: носившие камни так же мечтали о жизни на сказочной планете. Так будет через сотни лет. Эндорфин – вот то, что нужно от них! Для этого надо забыть все: прошлое, боль, жалость.
 Монотонно тянется время. Дышать с каждым кругом труднее.
 - Чавк-чавк.
Ноги доноров превратили в грязную кашу лужи на своем пути
Желтая птичка пьет в луже, в трех шагах от тропы, смешно закидывая голову. Там вода, наверное, чистая, как зеркало.
 - Такая маленькая, и такая смелая! – мелькнуло в голове Лусиуса. – Летает там, где  хочется.
  На дрожащих ногах он делает несколько шагов в сторону.
  - Чирик, - взлетела потревоженная птица                                                                                                                            
Внизу, около носков  грязных ботинок, синяя гладь с белой ватой облаков.
Лусиус приседает, жадно пьет из лужи, черпая ладонью воду. Сил подняться уже нет. Юноша чувствует, что теряет равновесие, и, падая на спину, выпускает из онемевших рук камень.
  Переливаясь всеми цветами - в небе сияла радуга.