Сорок второй

18 февраля 1942 года. Сирия, окрестности города Алеппо.

                      - Здравствуйте, адмирал. Как чудно пахнут сегодня розы. Неожиданно для этого времени года.
                      - Доброе утро, господин Берия! Атарбек, старший управляющий виллы, большой мастер чайной церемонии. Чай, который он заварил для нашей встречи, так и называется: Мэй Гуй Хуа У Лун – Улун с зеленой сердцевиной и лепестками чайной розы. Позвольте Вам предложить чашечку?
                      - С удовольствием, адмирал! Дома, в Москве, я предпочитаю кофе. У моей супруги особенно хорошо получается кофе по-варшавски.
                      - С топлёным молоком и  добавлением корицы? У вашей жены прекрасный вкус, господин Берия. Вы знаете, большая часть моей жизни прошла в то время, когда Германия воевала или нищенствовала. Настоящий кофе был дорог и потому являлся редкостью. Торговцы, конечно, изворачивались, выдумывая то ячменный кофе, то желудёвый, или ещё какой-нибудь эрзац. А вот хорошего китайского чая было много, по невысокой цене и разнообразных сортов. Как вы спали ночью, господин Берия?
                      - Превосходно. Хозяин ни разу меня не побеспокоил.
                      - Ваш хозяин отличается мудростью и невероятной выдержкой. В этом он, безусловно, на голову сильнее фюрера. Вы знаете, я недолюбливаю Гитлера, но в данном случае -  это объективное суждение.
                      - Я передам при первой же возможности. Скажите, Вы обдумали наши предложения?
                      - Вернуться к границам июня сорок первого года и заключить трехлетнее перемирие? Господин Берия, Сталин на самом деле именно так поручил ставить вопрос?
                      - Не скрою, адмирал, не совсем. Когда я доложил хозяину о вашей инициативе провести встречу на нейтральной территории, дословно он сказал следующее: проверь, насколько далеко они готовы пойти назад.
                      - Я рад, что не ошибся. Конечно, это невозможно – вернуться в положение status quo. Иначе слепая вера немцев и многих европейцев в гениальную волю фюрера, которая, на сегодняшний момент, дала маленькую трещинку, рухнет в одночасье, и никакая пропаганда доктора Геббельса не поможет. Допускаю, что новая граница могла бы пройти по линии: Прибалтика, Белоруссия, Украина.
                      - Удивительным образом напоминает Брест-Литовское соглашение, адмирал.
                      - История изобилует повторами, господин Берия. В восемнадцатом году большевикам мир был нужен любой ценой и Ленин его получил. Не готов утверждать, что сейчас вам мир тоже нужен любой ценой, но катастрофа лета прошлого года наглядно показала все изъяны вашей экономической и управленческой модели. Продолжение успешного наступления немецких войск может разбудить неконтролируемые процессы в вашем обществе, ведь гражданская война отшумела не так давно, двадцать с небольшим лет назад.
                      - Для народов Советского Союза, и в первую очередь русского, эта война – Отечественная, адмирал. Наши солдаты защищают Родину, даже если им на Родине далеко не все нравится. Это многое меняет.
                      - Согласен с вами, господин Берия. Осознание именно этого факта по результатам наступательной компании сорок первого года и заставило меня убедить фюрера в необходимости нашей встречи.
                      - Позвольте полюбопытствовать, адмирал. В августе прошлого года вы отклонили предложение белых генералов Краснова и Шкуро создать на оккупированных вашими войсками территориях русскую добровольческую армию. Позднее с тем же предложением они обращались в ведомство господина Гиммлера. Им тоже отказали. Почему отказал глава СС, я понимаю. А почему вы? Вы же не разделяете национал-социалистическую идеологию.
                      - Дело не в идеологии, господин Берия. В предложении двух этих генералов настолько очевидно проглядывалось желание с помощью немецких штыков свергнуть большевиков, а потом всей народной мощью погнать супостата с родной земли, что было бы полнейшей глупостью дать им согласие. Кроме того, я не слишком верю в способности людей, которые однажды уже проиграли гражданскую войну.
                        - Буду откровенен, адмирал: брожение в стране нарастает. Ваше продвижение летом и осенью сорок первого года оказалось слишком быстрым даже для самых закоренелых пессимистов. Мы вынуждены жертвовать многим из того, за что так страстно боролись несколько десятилетий. Сталин начал диалог с православной церковью и другими ведущими конфессиями о легитимизации  их  в обществе. На столе у Хозяина лежит проект постановления о восстановлении знаков различия и воинских званий царской армии. Думаю, что этот документ будет подписан в ближайшее время.
                        Я, нарком государственной безопасности, и вовсе стою перед страшной дилеммой. В лагерях находятся сотни тысяч молодых, физически крепких людей, которые позарез нужны на фронте. Но получив в руки оружие, против кого они его повернут, эти люди, прошедшие прелести нашей исправительной системы, лично для меня очень открытый вопрос.
                        - Москву в декабре спасли сибирские дивизии. По существу, это ваш последний резерв качественно подготовленных войск, господин Берия. Вам нужна передышка, а нам нужна остановка, потому что нет ничего хуже партизанской войны в лесах и болотах вашей бескрайней Родины. Пример господина Бонапарта это наглядно показал. Вы знаете, я был противником войны с Россией. Строго говоря, я считаю, что против вас в Европе надо построить высокую бетонную стену наподобие Великой Китайской. Но если со стеной не получается, давайте попробуем вырыть хотя бы канаву. Мне кажется, русские и немцы это те враги, которые очень долго могут оставаться друзьями.
                        - Я рад, что нам удается нащупать точки понимания, адмирал. Предлагаю взять паузу на несколько дней, чтобы обдумать более реалистичные предложения.