"Шедевр"./пятая часть/

И в тот момент, когда пепел коснулся пепельницы, раздувшийся доктор Зуберман, реагируя на его дружескую заботу, и юмор, сложил свои губы в трубочку, и как развязавшийся воздушный шарик, мощно, и послушно, выпустил весь свой дым в потолок.
Густой дым канабиса с силой ударился в потолок и как ядерный гриб преобразовался в густое, шевелящееся облако, которое, поколыхиваясь как живое и сворачиваясь калачиком, повисло прямо над их головами.
Слегка опешив от подобного эффекта, они заворожённо подняли вверх свои глаза и молча заценив это преобразование, непроизвольно качнули по паре раз в разные стороны своими головами.
Видимо, сейчас, это было выражением их обоюдного восхищения, а возможно, что ещё и знаком почтительного удивления таким, достаточно не частым и можно даже сказать - неожиданным, и уж точно - безусловно очень красивым и очень высоко-художественным превращением одного иллюзорного состояния дыма в другое.
В связи с чем, они на несколько мгновений отвлеклись от окружающей их реальности и впали в задумчивое обсуждение только что ими увиденного.
- Прикинь, Витяня, как у тебя получилось, типа - ядерный взрыв... в смысле - гал-ло-гам-ма... да?
- Да-а-а, Вадь... Точч-няк, ты сказал - микро-ядер... гал-лограмм - приколись....
- Прикололся. А ты - знаешь, что когда-то, одному академику за это премию дали?
- Ты, про Сахарова?
- И про него тоже. Я чё-т не помню, кто был первым, но по-моему не он.
- И не я, Вадь. Это точно. Ха-ха. А ты, в курсе, что я - скульптор Сахаревич и я леплю из дыма, типа - белый стих, а?...
- Да-а-а? Ничего себе, Вить, какой ты. Как ты сказал - скульптор Цуккерман? Взрыво-техник-аниматор?
- Да - аниматор-авиатор-дымо-взрыво-комбинатор.... Всё гениальное - просто, дружище. Сам - знаешь....
- Ещё б не знать...  Мы же с тобой - одинаковые. Ты, чё - забыл, Вить? Ха-ха! Мы с тобой - гении, дружище.
Но процессе этого их разговора, ядерное облако дыма под потолком заметно рассеялось, потеряло форму и интерес к нему пропал.
Они перестали на него смотреть и снова вернулись в окружающую их реальность.        
- О! Вадик! А ты, чё в чёрных очках-то сидишь? Дождь ведь на улице... Доунт сан, мистэ. Листэн ми?...
- Опа-на?! А я, чё - в очках?! Точно! Ни фига себе, прогнал!
- Это точно. Но зато, ты в них как Джон Леннон, только - не похож... Но ты их, всё равно, сними, Вадь - они сейчас не в тему....
- Да, уже - снял. А чё, ты мне раньше про них не говорил, а-Вить? Ты, чё - их не видел?
- А я чё-то раньше на них внимания не обращал. А вот сейчас обратил и сразу сказал. Но, я думал, что ты о них знаешь.
Вадик снял с своей переносицы чёрные, солнезащитные очки,  с круглыми, безободковыми стёклами и с укоризной посмотрел на них обкурившимися глазами.
Сказав очкам: "Да...", он  медленно сложил их душки и аккуратно положил их в нагрудный карман своей чёрной, джинсовой рубахи.
После этого он ещё пару раз затянулся гычей, "подлечил" её и передал папиросу Зуберману, который тоже пару раз, но уже намного скромнее и без фанатизма, затянулся с неё, выпустил дым через ноздри и вернул папиросу Вадику.
- Добивай, Вадь... Мне, к-х - хватает...
- Ы-гы...
Докурив папиросу и ещё сильнее почувствовав первичный приход канабиса в свои мозжечки, они сходу окунулись в необозримое море своих фантазий и тут же принялись самыми, что ни на есть красивыми словестными красками рисовать свой будущий, сверх-сюр-авангардный по их мнению, шедевр, на перебой, то и дело внося и внося самый неожиданные, художественные решения в эту воображаемую в ихних головах, одну картину на двоих.
И это их астральное удовольствие от творчества, незаметно, и само по себе, очень плавно затянулось, и повисло у них минут на пятнадцать, а может быть даже двадцать, и в полне возможно, что могло бы продлиться ещё столько же, но они стали брать себя в руки, и вносить поправки,
типа - "невозможно" и "не бывает".
Однако,  за это время, они всё-таки поуспевали, как бы полностью поотделяться от реальности и как бы совместно попереходить на другой, только ихний, один на двоих уровень бытия их мозгов, в результате чего - общий искиз ихнего шедевра был утверждён.
Но, если бы посмотреть на них сейчас со стороны, а тем более, если их послушать, то они бы запросто, не смотря на их интеллигентный вид, сошли бы за не за творческих людей с высшим образованием, а за больных шизофренией, параноей и аутизмом одновременно, и сейчас как раз у них приступ.
Правда, и этого не скрыть, но трезвые фантазёры и фанаты, когда гонят, тоже выглядят не очень умно, и поэтому - мы не будем вызывать нашим друзьям скорою помощь.
Да и смотреть на них, и слушать их, было не кому, кроме кота по имени Морис, но он их не слушал и не видел, потому что убежал на кухню и не возвращался.
И поэтому, получив от этой дважды фантастической беседы на другом уровне сознания нереально-эстетическое, и большое моральное удовольствие, они легко, и самопроизвольно, вместе со всеми своим словесными изображениями их шедевра, вернулись в действительность, и перевели свою беседу в составление плана их дальнейших действий.
- Тогда, чё мы сидим-а?... Надо идти и рисовать...
- Ну - пошли....
- Пошли. Только у нас ещё здесь водка есть... Что, будем делать?
- А ничего - выпьем по одной на посошок и пойдём.    
Вадик налил им полные рюмки водки и они, звонко чёкнувшись, выпили "за искусство".
Занюхали водку открытой пачкой "Парламетра" и заели её помидорами и колбасой.
Закончив закусывать, Зуберман вытер руки кухонным полотенцем и разлил по рюмкам оставшуюся водку.
- Ты ж, хотел по одной...
- Я передумал. Ну, в смысле - а что здесь оставлять? Давай - допьём.
- Ну, ты и алкаш, дружище.
- А - ты?
И они, снова звонко чёкнувшись, выпили на этот раз уже за их, так круто нарисованный в их головах, самый лучший в мире шедевр.
Тут же съели по последнему помидору, а затем, по очереди, выпили из банки весь рассол и пришли к выводу, что теперь уж точно, пора идти рисовать их шедевр.
Убирать со стола они не стали, потому что - "некогда", а просто закурили сигареты, вытерли руки и лица столовым полотенцем, и уже собирались было прямиком идти к своему другу, коим у них был - очень интеллигентный спортивный тренер Зубов Сергей, чтобы рисовать в его спортзале свой, самый первый в их жизнях, настоящий, супершироко-форматный шедевр, как вдруг, на этом месте вспомнили, что на улице второй день идёт дождь.
- И - чё?...
- Да - не чё... Надо зонтики взять и одеться по-другому, переобуться и вызвать такси. А то я - в трико и в тапках. Так же нельзя ходить по городу...
- Точняк! Вадь, а где мой зонт?... Так-так-та-а-ак..., а он у меня на улице, вместе с моим пакетом.
- Каким пакетом?
- Белым... У меня с собой был белый пакет, а в нём краски и ветровка... и кисточки...
- Ну, так иди за ними. А я переоденусь....
- Да. Уже - иду... Ни фига - я забыл...
продолжение следует...