И жизнь, и слёзы, и любовь

Девятый «Б»… Неужели, сбылось? Всё то, о чём мечтала уже который месяц. То, ради чего долгими вечерами сидела, не поднимая головы, над учебником математики.
Ужасно, ужасно трудный предмет! Не заладилось с ним у Раи. Николай Валерьевич прямо сказал родителям:
«Способности к предмету у вашей дочери средние, но она старается. Если Бог есть, он вознаградит её за труд».
И вот уже вознаградил. С завтрашнего дня она, Рая Щукина, ученица девятого «Б», одноклассница Вадика. Ради этого стоило трудиться.
«Надо только и дальше стараться, учить математику», - думала девушка, шагая домой по ковру из пёстрых листьев.
Ей казалось, будто за спиной выросли крылья. Солнце, несмотря на середину ноября, светило по-летнему ярко и, наверное, всё ещё согревало землю теплом. Птицы, летевшие клиньями к югу, словно приветствовали Раю взмахами крыльев, приглашая лететь с ними. Нет? Ну, хоть подняться и немного их проводить.
Деревья в парке шелестели, покачиваясь в такт дуновению ветра. Это Рае махали их ветви, приглашая поболтать, посплетничать.
«Рас-с-с-скажи, рас-с-с-скажи».
Про что рассказывать? Конечно же, про Вадика. Вадика Французова, красивее которого нет во всей школе. Какие у него длинные кудрявые волосы! Будто чистое золото падает на плечи. Какие глубокие глаза! Взглянет – как в омут затягивает. Смотреть бы в них вечность, не отрываясь. Любоваться бы этими благородными чертами лица. Что ещё для счастья надо?
И неважно, совсем неважно, что Наташка Полянская теперь тоже её одноклассница. Пусть строит козни, пусть говорит гадости – Рае всё равно.
Наташка… А ведь когда-то она была лучшей подругой. Ей одной Рая в десять лет рассказала то, чего не рассказывала никому – даже маме с папой…
Мама частенько оставляла Раю у тёти Любы. Но именно в тот день соседке понадобилось срочно в магазин. А дядя Гена был подвыпивши. Сначала он щупал девочку за ноги, поднимаясь всё выше… Задрал платье… Поцеловал в губы, разя перегаром…
Тогда Наташа ей сочувствовала.
Ссора грянула неожиданно, как гром среди ясного неба. Случилось это, когда обе девочки учились классе в седьмом. Наташа в очередной раз принялась ругать Валю, чья мамаша была в сношении, наверное, с половиной мужского населения района. Тогда Рая возразила: не должна девочка отвечать за поступки матери. Тут-то Наташу словно подменили. Лицо её исказилось гримасой злобы и бешенства.
«Если ты защищаешь это шлюхино отродье, значит, сама такая же! Теперь понятно, почему дядя Гена тебя лапал! Конечно, вертела перед ним задницей!».
Это и были последние слова. Можно потом говорить всё, что угодно, но прежней дружбы уже не будет. Никогда. Да собственно, ничего, чтобы смягчить их жестокость, сказано и не было.
Да ну её в баню! Главное, Вадик рядом.
«Я сделаю всё, чтобы стать самой лучшей, - думала Рая. – Я буду лучшей, чтобы быть достойной Вадика. Я не буду ссориться с Наташей, да и вообще не стану обращать внимания на её колкости. И учиться буду хорошо – на одни пятёрки».

Непросто быть лучше всех. Особенно когда трудно даётся математика. Но справиться с ней всё-таки оказалось проще, чем убедить целый класс в своей чистоте. Бывшая подруга то и дело рассказывала, какая эта Щукина развратная тварь. Новые одноклассники показывали на Раю пальцем, смеялись. Тогда девушке хотелось выцарапать Наташке глаза. Тем более непросто было сдержаться, когда та говорила это в присутствии Вадима. Но приходилось. Иначе Вадик решит, что Рая злючка, и тогда уж точно на неё не посмотрит.
Николай Валерьевич всё чаще хвалил девушку за успехи по его предмету. И за смелость. Прежде Рая не особенно стремилась выйти к доске. Теперь же ни дня не проходило, чтобы она не подняла руки.
«Вижу, вижу, Щукина, что Вы знаете, - говорила иногда Анна Петровна, учительница химии. – Но послушаем, что скажет нам Вадим Французов…»
Каждый раз, получая пятёрку, Рая украдкой смотрела на Вадика. Тот, казалось, не замечал её. Наташа, сидящая с ним рядом, частенько что-то шептала ему на ухо. Вадим улыбался. Интересно, кому? Рае хотелось думать, что улыбка всё-таки предназначалась ей.
То утро начиналось прекрасно. Примеряя джинсы, в какой-то момент ставшие для неё малыми, девушка с радостью заметила, что они застёгиваются. Значит, не зря она почти полностью отказалась от ужина и, к неудовольствию родителей, ела как птичка. Поначалу от таких диет немного кружилась голова, потом привыкла.
«Наконец-то Вадик увидит, какая я стала изящная, - думала счастливая Рая, сбегая вниз по лестнице. – И он в меня влюбится. Главное – не терять уверенности. Давай, Райка, не робей! Ты красивая, умная, ты можешь нравиться».
В таком приподнятом настроении Рая дошла до школы.
Первым уроком был русский язык. Получив пятёрку за ответ у доски, девушка обрадовалась ещё больше. Вадим сидел за первой партой один. Наташа на урок так и не пришла.
Не явилась она и на химию, что была вторым уроком. Тогда, набравшись смелости, Рая твёрдо решила скрасить его одиночество.
- Надеюсь, ты не против? – спросила она Вадима, заметив, с каким недоумением он смотрит, как она садится за его парту.
- Лучше не надо, - проговорил он как-то небрежно, даже презрительно. – Не очень хочется весь урок сидеть со шлюхой.
Это был конец. Конец солнцу, конец счастью, конец самой жизни. Зря ты, Рая Щукина, родилась на свет! Зря столько лет топтала землю! Зачем ты вообще дожила до такого? Лучше бы умерла прямо в утробе матери, не увидев света! Потому что свет – это ложь, ложь! Любви нет! Счастья нет! Есть только сплошной мрак, называемый жизнью.
Девушка не помнила, как она вышла из класса. Выбежала, как угорелая? Или побрела к выходу тихонько, опустив голову? Неслись ли ей вслед насмешки или уши разрывались от презрительно-равнодушного молчания одноклассников?
По шоссе с бешенной скоростью проносились машины. Как хорошо было бы сейчас лечь на асфальт и лежать, расплющенной колёсами, глядя в небо! Вот так разом всё кончить.
«Красная едет».
Соскочив с бордюра, девушка сделала шаг навстречу…
Истошный визг тормозов, искажённое лицо рыжеволосого парня… и темнота.

- Девушка, ты дура? Каким местом надо было думать, чтобы выскакивать на дорогу перед машиной? Я же мог тебя убить!
Так бы, наверное, и случилось, если бы Антон вовремя не нажал на тормоз. Ну зачем, зачем он только тормозил? Зачем остановился, вышел из машины, отвёз сбитую девушку в больницу? Кто его просил?
- Мне незачем жить, - еле слышно пробормотала Рая. – Я ему не нужна.
Девушка и сама не могла бы сказать, почему вдруг почувствовала доверие к незнакомому человеку. Она говорила и говорила. Всё. И про пьяного дядю Гену, и про бывшую подругу, и про Вадика. Больше всего про Вадика.
Антон слушал, ни разу не перебив.
- Слушай, да ты и впрямь дура! – высказал он в конце. – Из-за такого идиота кидаться под машину! Думаешь, этот Вадик будет над твоим телом рыдать? Ага, сейчас! Да он о тебе и не вспомнит.
- Вы злой и бессердечный человек! – закричала Рая, слёзы сами собой хлынули из глаз. – Лучше б я Вам ничего не рассказывала!
Конечно, со временем девушка пожалеет об этих словах и будет Антону благодарна. Но это будет потом – после того, как её выпишут из больницы, поздравив с тем, что легко отделалась – небольшое сотрясение, ссадины и ни одного перелома. После того, как родители переведут её в другую школу – подальше от Вадика и Наташи. После того, как в один прекрасный день, увидев в «Одноклассниках» фотографию Вадима, вспомнит юношу с нежным, почти девичьим лицом и ничего к нему не почувствует. Сердце не забьётся часто-часто, глаза не заблестят ни радостью, ни отчаянием. И не поверится, что когда-то, лишь увидев этого человека, девушка, как пушкинская Татьяна, «вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: вон ОН».

Имена, возраст, профессии – и «Расстрелян…расстрелян… расстрелян…». Да, немало людей погубил кровавый сталинский режим. На постаменте Соловецкого камня было тесно от цветов и лампадок, переливающихся разноцветными стёклами. Люди снова и снова подходили к микрофону. Их не смущало, что в нескольких метрах возвышается громадное здание – центр бывшей Империи Зла.
- Будете читать? – обратилась к Рае женщина средних лет в меховом пальто.
- Кого?
- Имена.
- Давайте, - пробормотала девушка растерянно.
Тут же в руках у неё оказался листок с четырьмя фамилиями. Двадцатипятилетний слесарь, девятнадцатилетний студент-филолог, ровесник Раи, рабочий литейного завода лет тридцати трёх, сорокалетний библиотекарь… Расстреляны в тридцать седьмом – тридцать восьмом.
Вскоре какой-то парень принёс лампадку. Стоя в очереди, Рая шёпотом проговаривала то, что ей предстоит прочитать у микрофона.
Когда последний впереди стоящий, закончив читать, поставил свою лампадку на камень, девушке вдруг захотелось убежать, скрыться. Но куда? С лампадкой в руках? Эх, зачем только согласилась?
От смущения фамилии и трагические биографии прозвучали слишком уж быстро, ровно как и «Вечная им память». Если бы тогда Рая знала о прямой трансляции, она бы, пожалуй, не подошла к микрофону даже под пыткой.
Поставив лампадку на камень, девушка подошла к раскинувшейся на площади палатке – вернуть листок.
- Возьмите вот это, - женщина тут же дала Рае две газеты и небольшую брошюрку с громким названием «Узники Совести».
Уже в метро девушка с удивлением узнала, что речь в ней идёт не об узниках сталинских лагерей. Это были современные молодые люди, виноватые лишь в том, что вышла на санкционированный митинг и защищались от побоев полицейских. А некоторые даже не выходили. Студент, рабочий, журналист, педагог, юрист, кандидат наук, занимается волонтёрской помощью бездомным животным, увлекается историей, служил на флоте… Читая краткие сведения об узниках, Рая всё больше дивилась. Создавалось впечатление, будто власти решили сгноить в тюрьме цвет нации, истребить её совесть и ум. Только вместо «расстрелян», стояло «осуждён» или «под арестом». Кто-то был под домашним, кто-то – под подпиской о невыезде…
Но вдруг… Чёрно-белая фотография не могла передать рыжины волос, но Рая узнала его сразу. Парень, сбивший её на машине. Его бы она не спутала ни с кем. Петровский Антон Сергеевич, предприниматель, увлекается историей и философией. Осуждён на пять лет за участие в массовых беспорядках и применение насилия к представителю власти. Женился в СИЗО.

После недолгих колебаний Рая решила написать Антону письмо. Благо, на просторах Интернета нашёлся сайт, через который можно отправлять письма «узникам совести».
Письмо получилось коротким и банальным. В основном общие фразы: мол, держитесь, не сдавайтесь. А заканчивалось словами: «Мне стыдно, что наговорила Вам кучу гадостей, простите меня».
В той же комнате мама с папой обсуждали, что готовить на неделю.
- Может, рыбу?
- Какую?
- Ну, судака, например. Или щуку.
- Наверное, щуку будет даже лучше. Ты как думаешь, Рай?
- Я за щуку, - ответила девушка, подписываясь и нажимая «Отправить».
Только потом, запоздало перечитывая письмо, Рая с ужасом обнаружила, что подписалась названием той рыбы, из которой вечером приготовили котлеты.

Ответ не заставил себя долго ждать.
«Здравствуйте, уважаемая Щука (к сожалению, не знаю Вашего настоящего имени). Спасибо Вам за письмо. Правда,