Между Сциллой и Харибдой. Глава седьмая.

Глава седьмая
.
 Аркадий Борисович Стрючков, или вернее то, что от него осталось, не находил себе места, оглядевшись в предоставленных ему апартаментах. А апартаменты, надо сказать, оказались шикарными. Эмиссар по особым поручениям добросовестно отнесся к распоряжению Архистратига и разместил Стрючкова, как и обещал, по первому разряду. Обставленные с великим вкусом, апартаменты дышали комфортом и уютом и располагали к беспечному времяпровождению и покою. Но вот покоя-то, как раз  Аркаша был лишен. Душа его металась в смятении и угаре от неизвестности предстоящего. Он размашисто вышагивал из угла в угол и, время от времени, подвывал, заглянув  за оттянутый пояс своих штанов:

  - Что же это? Как же это?  – Внезапно заблажил он, упав на колени.- Жить-то теперь как!? -  И резко замолчал, прикрыв рот рукой, и  осознав всю абсурдность своего непонятно кому адресованного вопроса. Слезы покатились из его глаз, обильно орошая дорогую сорочку от «Дольче и Габана». Аркаша поднялся с колен, шатаясь, подошел к креслу, ладошками размазывая по щекам слезы, и повалился без сил в его приятную мягкость.  Потом встрепенулся:

  -  Да, что же это я, однако. Так нельзя. Неизвестно, что дальше будет. Надо быть готовым ко всему. Сейчас, вроде, не так уж и плохо все складывается. – Проговорил Аркаша и добавил: «Подумал самоубийца, пролетая тридцатый этаж». Ого, я еще шучу. Значит не все так плохо. Ладно, там видно будет.-

       Аркаша высморкался в батистовый платочек, подарок девочки из сказки про Морозко. Глянул на него и вспомнил, как в Неаполе его любовь, незадолго до известных событий, подарила целый набор подобных платков. Вспомнил, и, на минутку, загрустил. К слову сказать, куплены они были ею на развале, где стояли огромные корзины сваленного в кучу барахла, над которым висела табличка с надписью: «Все по 1 евро». Но Аркаша этого так и не узнал, а потом и вовсе преставился, болезный. Однако,  эти воспоминания показались ему хоть и приятными, но настолько далекими, будто вовсе и не про него. А если и про него, то совсем не важными воспоминания эти показались Аркаше. Не важными и далекими.

  Наш герой почти успокоился, закинул ногу на ногу  и огляделся, а потом и вовсе тихонько запел:
 - Скатертью, скатертью дальний путь стелиться …-
  - И упирается прямо в небосвод. – Подхватил  из-за спины неизвестно откуда появившийся эмиссар по особым поручениям.
  Стрючков вздрогнул от неожиданности, вскочил с кресла, подавившись песенкой:
  - Что, уже пора?  Уже - завтра? –
  - Да нет, уважаемый Аркадий Борисович, на дворе все еще сегодня. Однако, вы как всегда правы, уже пора. – Шмаэль смахнул невидимую соринку с плеча Стрючкова. – Начальство требует пред ясны очи. Поближе, так сказать, познакомиться.-
Аркаша не на шутку струхнул, и, от страха, заупрямился:
- А как же ваше – писать и спать? Как же ваш строгий регламент и протокол? –

  - Ну, бывают же исключения, которые только подтверждают установленные правила. Не штатные ситуации, так сказать. – Ласково произнес Шмаэль и тут же, сделав зверское лицо, рявкнул голосом ротного старшины:
  - Встать! Смирно! За мной шагом марш! –
  И Аркаша, никогда ничего общего не имевший с армией, вытянулся в струнку, руки по швам, через левое плечо повернулся на девяносто градусов и деревянным строевым шагом двинулся следом за эмиссаром по особым поручениям, высоко и нелепо вскидывая колени. Вот таким манером он и явился, как выразился ранее Шмаэль  «пред  ясны очи» руководства обоих Миров. Прошагал до середины резиденции, резко остановился, коротко, по военному, кивнул в сторону Архистратига, интуитивно сообразив, кто тут главный, а уж потом в сторону Великого Герцога.

  - Ну, герой, герой. - Откровенно расхохотался Архистратиг.- Смотри, Великий Герцог, каких молодцов нам Земля посылает. Любо – дорого. –
  - Чего-й-то вам? – Удивился Трехголовый. – По всему, он к нашему ведомству должен быть прикреплен. -
  - Ну-ну, не торопись, уважаемый Асмадей, вопрос пока спорный, а потому открытый. Вот и давай подумаем, что б завтра время на споры не терять, как этот вопрос решить без потерь для обеих сторон. Что б, как говорится и волки и овцы были довольны. -
   - Не можешь ты, Светлейший, чтоб не обидеть – Оскорбилась баранья голова Герцога. – Причем тут, скажи на милость, мои овечки? -
  - Ну, извини, уважаемый, - сконфузился Архистратиг, - я вовсе не имел в виду твою баранью сущность. – Понял, что опять сказал что-то не то. Еще больше сконфузился, стушевался,  попытался исправить ситуацию и окончательно запутался, с досады плюнул и, под занавес, произнес:
  - В общем, ты понял, что я хотел сказать. И это главное. Все же остальное не имеет никакого значения. Согласен  ты со мной? Согласен, согласен. Вижу, что согласен.
  - Согласен, не согласен  это второй вопрос. Однако, ты прав, Светлейший, решать что-то надо. И решать надо сегодня, чтобы завтра на коллегии только утвердить, и на этом закончить тему.- Великий Герцог поднялся со своего кресла и, так же, как и Аркаша, чеканя шаг, приблизился к нему, по дороге вырастая под потолок, и вновь уменьшаясь до обычных размеров.

  - Ну, болезный, отвечай нам. – И замолчал, не договорив, вопросительно глядя на скукожившегося  от страха Стрючкова.
       - Что отвечать? -  Аркашу  пробивала мелкая дрожь, и подгибались коленки.
 - Да, вот так, все и говори.  Где? С кем? Когда? И сколько? – Великий Герцог явно потешался над Стрючковым, и, видя, что тот вот-вот грохнется в обморок, приобнял его за плечи. Аркашу будто током ударило в то место, которого коснулась рука Герцога, и в нос сильно пахнуло паленым. Он пискнул и хотел освободиться, но Трехголовый еще плотнее ухватил его за плечо.

       - Оставь его, уважаемый Асмадей. Что  он может сказать? Да и зачем нам это? – Архистратиг тоже поднялся с кресла.- Личное дело его ты знаешь. Я с ним тоже ознакомился. Вся заковыка в том, что Фемида, как ни странно, поровну разделила его светлые и темные стороны, оставив чаши весов в равновесии.-
Стрючков встрепенулся в объятиях Герцога, явно прислушиваясь к речи Архистратига.
- А решение Фемиды, продолжил Светлейший, сам знаешь, обсуждению не подлежит.  Вот и гадай теперь, куда его отправлять? Ни вашим, ни нашим. – Аркаша вновь увял.
 - Ну, если проблема только в этом, - Великий Герцог повернулся к Архистратигу, не выпуская Аркашу из рук, - так мы его к себе заберем, не торгуясь. -

  - Я знаю. – Светлейший нахмурил брови. – Дай тебе волю, ты бы всех без разбора к себе перетащил. Но, на-то мы  и есть, чтобы хранить равновесие в Мирах. Чтобы все живое во Вселенной имело право свободного выбора. Каким путем ему, живому этому, по жизни идти, что исповедовать. И на Земле в том числе. Я бы даже сказал: «Особенно на Земле». Уж больно все зыбко там в последнюю вечность. Создатель не доволен, и тобой, кстати, тоже Великий Герцог. Не чисто играете. Заявляю это тебе со всей ответственностью.-

  - Ну вот. – Трехголовый наполнил все свои глаза слезами. – Всегда так. Как там сказал один великий на Земле? А? «У сильного всегда бессильный виноват»? Вот, это точно про меня.-
  - Ладно тебе убогого изображать. Не время, да и не место. Давай-ка лучше подумаем, как нам эту проблему разрулить,  безболезненно. – Оборвал Герцога Архистратиг.- Мы ж еще кино смотреть хотели. Чего ж время тянуть.-
   - Позвольте,  вмешаться. – Эмиссар по особым поручениям сделал шаг вперед.
  - Слушаем тебя, уважаемый Шмаэль. – Одовременно и заинтересованно произнесли все три головы Герцога. Шмаэль глянул в сторону Архистратига, ожидая и его решения. Светлейший одобрительно кивнул головой:
  - Говори. Не стесняйся.-

 - Вот я и говорю, Ваши Степенства. А что, если отправить его по пути Агасфера?  Пусть поживет в шкуре Вечного Жида, что б судьба ему медом не казалась. Поскитается вечности три – четыре. Собьет несколько пар железных башмаков.  За это время образумится в ту или иную сторону. А не образумится, глядишь, затеряется в дальнем Хаосе. Кто его там искать будет? Мало ли у нас Неприкаянных? Вот проблема сама собой и разрешится. -

  - А ведь парень дело говорит. – Ухватился за эту мысль Великий Герцог. – Ты как считаешь, Светлейший?
  - Пожалуй. В этом что-то есть. Надо бы поподробней обсудить тему. Может это и есть то единственное, что мы ищем. -  Архистратиг весело стрельнул глазами в сторону Стрючкова. – Тем более, он у нас любитель путешествовать. Израиль, Европа, Южная Америка. Теперь расширим его возможности. Географию, так сказать. Да, чего там, расширять. Просто снимем все ограничения, но только ножками, ножками. –

       - Ну, вот и славненько. Завтра и предложим этот вариант на президиуме. – Великий Герцог облегченно вздохнул. -  Просто, гора с плеч. Голова ты у нас все-таки, уважаемый Шмаэль. Кстати, это дело полагается обмыть. Покопайся у себя в закромах. Наверняка найдешь что-нибудь достойное такого события.-

       - Извините, господа, мою дерзость, - Пискнул из подмышки Герцога Аркаша. – Нижайше прошу прощения за  свою тупость, но я все-таки не понял, что же в конце концов со мной будет. Куда мне-то дальше? В Европу или в Южную Америку? – С надеждой в голосе произнес он.
  - Вот те, нате. Говорили, говорили. Решали, решали, а он -  снова здорово. А еще доктор наук. – Великий Герцог,  довольно грубо взял Аркашу за воротник и отодвинул на расстояние вытянутой руки, чтобы лучше видеть его всеми тремя головами. – Объясни ему, Шмаэль, а то, не дай бог, бодну эту бестолочь.  Ладно, если бараньей головой, а ну, как бычьим рогом зацеплю. Мало не покажется. – И легонько толкнул Аркашу в сторону Шмаэля.
 Как не легок был толчок, однако достаточен, чтобы Стрючков пролетел все расстояние по воздуху и рухнул у ног эмиссара по особым поручениям, если б тот вовремя не подхватил его под руки:

 -Значит, так, Аркадий Борисович. Если коротко, проект решения таков. – Мило произнес Шмаэль. - Определить вас, уважаемый, на вечные скитания по Вселенным, до тех пор, пока в вашей душе не победит одно из начал, которые вы, к нашей головной боли, носите в себе строго поровну. Уж извините, Фемида так распорядилась. Светлое или Темное победит, не имеет значения.  От этого будет зависеть только ваше место пребывания. И, еще раз извините, никто не должен подать вам куска хлеба, напоить глотком воды, предоставить место у очага в холодную ночь и произнести слов сострадания, чтобы облегчить ваши муки. Пока вы, уважаемый Аркадий Борисович, не заслужите искупления у одной из сторон. Таковы непреложные условия. Однако, повторяю, это только пока проект, не более. Но, думаю, завтра на президиуме он найдет понимание и будет одобрен без каких  бы то ни было возражений.-

 Последних слов эмиссара  Аркаша уже не слышал, потому как, на него нахлынула волна тошноты, в голове произошло помутнение и вихрь, слух и зрение отказали, и он провалился в глубочайшую Бездну, где не было ни света, ни тьмы. Верха и низа тоже не было. Не было там ни времени, ни пространства. Не было горя и радости. И уж, конечно, не было ни одной живой души. Только Хаос и пустота, и еще Аркашина сущность в этой пустоте, с которой он отождествлял себя самого, и которая время от времени содрогалась в конвульсиях, будто от мощных ударов