Тайна потерянной рукописи

«Да в силах ли вы понять, каково это: вернуться туда, где тебя помнят, чтут и восхваляют, и выяснить вдруг, что при всем том тебя не узнают! Никто. Никаким образом. Никогда. Не узнают до такой степени, что даже принимают за кого-то совсем и чрезвычайно другого. За того, кто презираем тобою и вовсе недостоин узнавания!.. Проклятые годы. Что делают они с нами!..»
А.Н. Стругацкий, Б.Н. Стругацкий.
«Отягощенные злом»

«Если тебе не за что умирать, нет смысла жить»

Введение
Спецподразделение ФСБ, занимающееся расследованием специфических тайн и урегулированием нестандартных ситуаций, получает задание найти потерянную рукопись Пушкина. Рукопись, над которой великий поэт работал три последних года своей жизни.
В ходе поисков выясняется, что пушкинская рукопись была специально спрятана. Информация, которая в ней содержится, способна и сейчас оказать шокирующее воздействие на мировую политику.


Оглавление
Глава 1. Мы знакомимся с энтузиастом.
Глава 2. Загадка цветных стропил.
Глава 3. Спецназ не выходит из боя.
Глава 4. Что можно извлечь из школьного курса литературы.
Глава 5. Письмо из прошлого.
Глава 6. Неожиданное открытие.
Глава 7. Мы находим путеводную нить.
Глава 8. Загадки выпавшей странички.
Глава 9. Встречный пал.
Глава 10. Под кровом императорского музея.
Глава 11. Готовность к смерти.
Глава 12. В обществе резиновых дубинок.
Глава 13. Ночные приключения.
Глава 14. Гражданин с необычным акцентом.
Глава 15. Что содержалось в папке?
Глава 16. След ведет за границу.
Глава 17. Я становлюсь рецидивистом.
Глава 18. Цветок в руке Ашшурнацирпала.
Глава 19. Кое-что о замкнутых системах.
Глава 20. Тайна спрятанного конверта.
Глава 21. Легенды Сухаревской башни.
Глава 22. Откровения врага.
Глава 23. «Удар, который забыть нельзя».
Глава 24. Часы, указывающие на клад.
Глава 25. Тайны раскрываются.
Глава 26. Тайны раскрываются (продолжение).


Глава 1
Мы знакомимся с энтузиастом

- Итак, задание вы провалили, - устало произнес генерал и пристально посмотрел на меня поверх очков.
Мои подчиненные, старший прапорщик Михаил Мигуля и эксперт-компьютерщик Ваня Зайкин, сидевшие смирным рядком за столом вышестоящего начальника, скромно опускали глазки и корпоративно страдали. Хотя в их сторону не прозвучало ни единого упрека. И это правильно. Раз я числился командиром, то в этом качестве отвечал за все.
- Причем произошло это перед выборами, - продолжал разнос генерал, - когда наша страна особенно нуждается в укреплении международного авторитета…
«Вот, блин, - думал я, сосредоточенно рисуя в блокноте закорючки, внешне похожие на стенографию. - И почему наша страна все время «нуждается»? Как нищие, право. Авторитет - не та штука, которую подают особо нуждающимся»…
- А средства, которые могли быть выручены после реализации предметов старинного клада, который вы не сумели найти, предполагалось направить на социальные пособия. На помощь старикам и малоимущим.
«Можно подумать, что старикам и малоимущим планируется выделять только средства, извлеченные из старинных кладов. И мы, негодяи, лишили бедняг последнего».
- И это важное правительственное задание вы сорвали, - подвел итог наш высокий начальник.
- Но товарищ генерал, - осмелился подать голос Зайкин. - Ведь самое главное, что и американцы, явившиеся за этим кладом, тоже ничего не нашли. Так что статус кво, в принципе, сохраняется. И в дальнейшем, если удастся добыть какие-нибудь дополнительные сведения…
- «В дальнейшем», «если удастся» - сардонически  воздел руки начальник. - Уж не думаете ли вы, что до той поры вам будет позволено слоняться без дела?
Мы разом дружно замотали головами и горячо заверили руководство, что подобная безответственная мысль ни к кому из нас даже близко никогда не подходила!
- Ладно-ладно, - произнес генерал, на которого верноподданническая демонстрация не произвела особого впечатления. - Даю вам новое задание.
- Вот это правильно! - не удержался от восклицания старший прапорщик. Я испепелил его взглядом.
- Появился тут у нас один полоум… э-э, нетривиально мыслящий ученый, - продолжил высокий руководитель, не отреагировав на одобрение подчиненного. - Энтузиаст своего дела. И так всех достал, что для проверки его идей решено выделить группу сотрудников. Как вы понимаете, после вашего грандиозного провала вопрос о том, кому именно это дело поручить, даже не обсуждался.
- Кхм, - сказал я. - И что же за идеи у э-э… у энтузиаста?
- Ну-у, - генерал почесал висок кончиком пальца. - Он, видите ли, убежден, что у Александра Сергеевича Пушкина существовала некая тайная рукопись. Она никогда не была опубликована и в настоящее время является потерянной настолько, что даже крупные специалисты просто-таки не подозревают о ее существовании. Но Пушкин, якобы, придавал именно этой своей работе особое значение и перед последней дуэлью поместил ее в тайник, о существовании которого в последние минуты жизни поведал жене.
Наталья Николаевна свято хранила тайну, но частые переезды, второе замужество… В общем, след затерялся.
- Но у энтузиаста-то есть какие-то предположения о том, где искать? - поинтересовался старший прапорщик.
- В том-то и дело, что есть. Так что отправляйтесь к себе, к 10.00 должен прибыть ученый, и я распорядился, чтобы его без промедления направили к вам.

* * *
В нашу каморку, рассчитанную, вообще говоря, на одного человека, было втиснуто три стола, большой шкаф и корявый, советского производства железный ящик, исполняющий роль сейфа. Поэтому в ней трудно было разместиться так, чтобы не задеть соседа плечом или локтем. Так что сегодня, при дурном настроении, мне пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы ни с кем из подчиненных не столкнуться и не встретиться взглядом. Не хотелось объясняться.

Поскольку ожидалось, что придет посторонний человек, да еще и охарактеризованный как энтузиаст с нетривиальным мышлением, мы все постарались разложить всюду бумаги и придать обстановке максимально рабочий вид. Чтобы сразу, с порога стало понятно, что люди тут не просто отсиживают положенное время, а глубоко и сосредоточенно трудятся, забывая о личном и постороннем. Чтобы посетитель сразу мог понять, что отвлекать нас пустяками - дело не только неблагодарное, но, по большому счету, даже преступное и наносящее урон безопасности страны.
К 10.00 мы как раз управились. И тут, практически без опоздания, в дверь постучали.
Полностью войдя в образ (Станиславский кричит «Браво!» и аплодирует стоя), я поднял затуманенный государственными заботами взор и обнаружил, что на пороге стоит крепкий круглоголовый мужчина в джинсовом костюме. Судя по общему контуру фигуры и манере держаться, - явный боец спецназа.
- Могу я поговорить с Дмитрием Соболевым? - вопросил вошедший.
- Извини, брат, - откликнулся я. - Сейчас никак. Вот-вот должен подойти один чудик, помешанный на Пушкине. Нам велели его принять. Так что давай попозже.
- Позже не получится, - вздохнул спецназовец. - Потому что чудик, помешанный на Пушкине, это я.

После короткой суматохи, в течение которой мы усадили новоприбывшего на стул, расчистили перед ним место на столе и угостили чаем с конфетками (запасливый дядя Миша поделился), выяснилось следующее.
Наш гость, как мы правильно определили, действительно до недавнего времени служил в милицейском спецназе. Во время командировок в Чечню неоднократно принимал участие в боевых действиях, что было отмечено несколькими правительственными наградами, включая медаль «За отвагу».
Но в последнем бою он получил серьезную контузию и осколочное ранение в позвоночник.
- На ноги врачи меня поставили, - поделился гость, задумчиво дожевывая очередную конфетку, - но осколок удалять не стали - опасно. Списали на гражданку и посоветовали побыстрее получить какую-нибудь сидячую специальность.
- В смысле?
- В смысле, что если осколок сдвинется, и меня парализует, то я к тому времени должен приспособиться зарабатывать, сидя за столом.
- Угу. А на Пушкине можно что-то заработать?
- Не знаю. Дело не в этом. Просто, когда встал вопрос о гражданской профессии, я сильно задумался. Потому как военная квалификация у меня - гранатометчик.
- Да, - проникся Зайкин. - С такой специальностью в Москве сложно трудоустроиться.
- К счастью, - продолжил рассказ гость (его, как выяснилось, звали Игорь Сикорин), - отцы-командиры не бросили в трудный час и пробили мне по линии МВД возможность бесплатно учиться в вузе. Правда, поскольку учебный год был уже в разгаре, вакансия нашлась только одна - на филологическом факультете.
- Вот так люди приходят в литературу, - глубокомысленно заметил дядя Миша.
- Ну да. А дальше все просто. Узнав о моих обстоятельствах, декан посоветовал написать кандидатскую диссертацию. И тему подсказал, на которой проще всего защититься.
- О Пушкине.
- Да.
- Но как же ты, едва поступив, уже о кандидатской задумался? Торопишься что-то.
- Тороплюсь, - серьезно подтвердил гость. - Осколок мой - штука непредсказуемая, так что курс я окончил за три года, и теперь собираю материалы для диссертации.
- Все ясно, - подвел я итог рассказу. - Но от нас-то ты чего хочешь? Мы, конечно, люди широкого образования, но как раз в литературоведении - ни бель мес. Ну так получилось!
- Да мне, собственно, не в литературоведении помощь нужна, - смутился гость.
- Тогда в чем?
- Видите ли, рукопись Пушкина, которую я пытаюсь найти, не была чисто литературным произведением. Ей придавали настолько огромное значение, что все (ВСЕ!) послы европейских государств, аккредитованные в то время в Петербурге, регулярно сообщали о ходе работы своим правительствам. В частности, сохранились доклады…
Тут он сделал паузу, выложил на стол кожаную офицерскую папку, извлек лист бумаги и громко зачитал:
- Доклады австрийского посла графа Фикельмона, неаполитанского посланника князя ди Бутера, шведко-норвежского поверенного в делах в Петербурге Густава Нордина, баварского посланника графа Лерхенфельда и прусского посланника Либермана.
- Ё-мое, - проникся Зайкин. - И чего же такого важного Пушкин мог в своем труде написать? Это ж прям международный заговор какой-то!
- Но это еще не все, - скромно продолжил литературовед-спецназовец. - Дело в том, что в Петербурге присутствовал еще и голландский дипломат, которого тоже исключительно интересовала рукопись Александра Сергеевича. Звали этого посла Луи-Якоб-Теодор барон ван Геккерн де Беверваард.
Мы зависли, переваривая информацию.
- Э-э, - прорезался наконец Ваня Зайкин, первым сумевший мысленно распутать этот клубок имен. - Вы хотите сказать, что это был тот самый барон Геккерн, приемный отец Жоржа Дантеса?
- Именно. И, похоже, его интерес к рукописи зашел так далеко, что дело закончилось дуэлью со смертельным исходом.
- То есть вы хотите сказать…
- Да, я хочу сказать, что Пушкина убили не из-за каких-то там сцен ревности, а исключительно…
- Ну, это спорно, - отмахнулся Зайкин. - Не может быть!
Ученый спецназовец пожал плечами.
- Ничего не буду утверждать. Дело требует расследования.
- Поэтому вы и обратились к нам за помощью? - спросил я.
- Не только, - ответил литературовед и поднял на меня ясный взор. - Просто с тех пор, как я начал заниматься поисками рукописи, меня уже дважды попытались убить.