За оленьей печенкой

За оленьей печенкой

Уходим не более, чем на 12 часов – сказал Вася.

Тон его был безаппеляционен, формулировка точна по-командирски…
Если бы Васину богатырскую фигуру не подпирали весла от надувной лодки, и не густой перегар, от него исходящий, наш проводник более всего напоминал бы разбойничьего атамана – с рыжей бородой, в камуфляжке и с карабином через плечо…

Орда любителей экзотической охоты и богатой рыбалки внимала Васе жадно.

-Хлеб, консервы, котелки, спальные мешки – не берем ! Будем есть горячую оленью печенку с кровью – проводник хищно улыбнулся…

Компания состояла из пяти местных, из Мурмана, жителей и одного москвича-отпускника. Неделю собирались, шарились по поселку в поисках транспорта, решали вопрос – сколько и чего брать, Вася говорил – дескать рановато, олень еще не начал двигаться на Юг, надо выждать.

Оленя-«дикаря» нет на Мурмане, как такового. Разве что единицы в Лапландском заповеднике…
Но когда стада домашних оленей, сотни голов, начинают движение на Юг, в Ловозерский район, то движение это довольно хаотичное. И пастухи просто не в состоянии организовать движение стад, ограничиваясь сопровождением.
А олень идет-останавливается-поворачивает назад – ищет корм-снова идет… И два, десять-двадцать оленей, оторвавшихся от основной массы, представляют собой желанную добычу для любителей горячей печенки.

Наконец мы собрались на автобусной остановке, погрузились в вахтовый «УРАЛ», поехали.
Ехать было далеко.
Сначала пили за удачную вылазку.
Потом остановились у обочины, дабы «сходить на дорожку».
И Вася сказал москвичу-отпускнику:
- Ты-единственный трезвый, назначаю тебя старшим по кузову.
И уполз в кабину.

Москвич был отпускник, но когда то он работал вместе с большинством из тех, кто сегодня ехал в кузове, «догоняясь» уже .техническим спиртом, который все почему то называли «Родничок».
Отпускник не пил, потому что он вообще никогда в дороге не пил, следуя давней своей привычке.
Он сидел возле боковой двери, подремывая, и сонно прислушиваясь к пьяной болтовне, то вспыхивающей ором, то утихающей в шуме автомобильного двигателя…
Потом остался только шум двигателя.
С последней мыслью о том, что подопечные уснули, москвич провалился в сон окончательно, удерживаясь правой рукой за скобу на двери.
Дверь дернулась, пытаясь распахнуться.

Москвич встрепенулся.
Завгар экспедиции, расстегивая одной рукой брюки и чудом стоя на ногах в раскачивающемся фургоне «вахтовки», пытался другой рукой распахнуть дверь…
Автомобиль шел на довольно приличной скорости, дороги на Мурмане приличные, и в щель приоткрытой двери москвич увидел бешено мелькающие опоры моста через реку Кола.
-Сядь на место – прикрикнул старший по кузову на завгара.
Завгар смотрел тупо.
-Я хочу – заявил он с упрямой интонацией капризничающего ребенка – писать !
-Сядь на место ! Мы на мосту,  здесь нельзя останавливаться !
-Нет, я хочу !  - с этими словами завгар начал толкать дверь.

Уже несколько лет москвич таскал с собой газовый револьвер – универсальное средство самоуспокоения….
-Сядь, или я отстрелю тебе ногу – сказал москвич непререкаемым голосом шерифа и, вытянув револьвер из кобуры, навел его на колено завгара, лучше ты будешь жить безногим, чем мертвым.

Сразу присмиревший, Завгар.беспрекословно уселся в угол фургона и приумолк.
Фургон основательно мотало.
Пролетели мост, выскочили за Мурманск, выехали на дорогу, ведущую на  Туманный – завгар был тих и печален.

Опасаясь массового побега подопечных, москвич уже не спал.

Наконец, часа через два, «УРАЛ» остановился.
-Эй, кому еще надо – вылазьте ! – Вася снаружи распахнул дверь и все, кроме завгара, посыпались наружу.
А ты что, уже…того ? – спросил изумленный проводник.
-Я не выйду, мне москвич обещал ногу отстрелить – жалобно простонал завгар – а я его знаю, он может.

Потом снова ехали, снова пили, спали, хотя никто уже не пытался выйти из фургона на ходу…
Дорога шоссейного типа сменилась грунтовкой, грунтовка – неким подобием дороги, состоящим из здоровенных краеугольных гранитных глыб, местами дорога позла по болоту, а в одном месте пролегла через брод на реке, разлившейся после недавних дождей,.
Под вечер добрались до «зимовья» представлявшего собой бывший буровой «тепляк», утепленный, с двухярусными нарами и печкой типа «буржуйка».

И продолжили банкет.
На вторые сутки хмельной и веселой жизни, поутру, Вася выстроил свой отряд и сказал:
-Уходим не более, чем на 12 часов ! Хлеб не брать !

Из дневника москвича-отпускника

…Первые 12 часов…
Солнечно и довольно тепло, градусов 15. Идем вдоль широкой долины, по бортам которой – мелкие каменистые сопки, а дно ее представляет из себя цепь небольших озер, соединенных ручьями, местами встречаются болотца, все густо поросло травой, иногда на ручьях видны ивовые заросли.
В конце долины должно начинаться невысокое плато, в распадках которого и ожидаем встретить оленей.

Пока что из живности  - всякие мелкие птички…
Кое-где на вершинах сопок, обрамляющих долину, видны головы караульных гусей, охраняющих отдыхающую стаю. Подходить даже не пытаемся – на выстрел не подпустят, караульные бдят. В бинокль видно, как голова гусака поворачивается из стороны в сторону, высматривая опасность. Вспоминаются гуси, спасшие Рим.

В одном месте встречается озерко, по которому лениво плавают две неоперившихся гагары. Летать они еще не умеют, поэтому при виде нас ныряют и долго сидят под водой. Довольно крупны, но мы идем за оленями, поэтому игнорируем эту парочку.

Спустя несколько часов пути дорогу преградил довольно широкий ручей с островками по стрежню, пришлось искать брод.
Вернее, проводник вспоминал – где он тут.
Нашел-вспомнил. Переправились, с передышкой на островке.
Из ивняка обильно взлетала мошка, кусалась вяло, все же конец августа, для нее сезон прошел.

Делаем привалы чаще, чем планировали. Явно за 12 часов не обернемся.
Проводник успокаивает – дойдем до плато, в первых же распадках олени сами выйдут под выстрелы, любопытны и беззаботны от природы !
Делаем привалы… Хмель тяжело выветривается…. Проводник явно не очень уверен в точности выбранного направления…
На привалах у озер блесним. Взяли по паре кумж  на нос, несколько палий, в результате в рюкзаки, где кроме патронов и снастей  - ничего, добавилось по паре килограммов веса.

Происшествий нет.
Но, когда вышли под плато, там и оленей нет. Вместо оленей – выбитые до черноты дороги – там, где был ягель. Стада прошли. Прошли, очистили от корма склоны плато, ушли через долину к Югу.
Распадки тоже объедены и вытоптаны, от оленей лишь следы.

В августе ночь в заполярье уже достаточно темная, идти по пересеченной местности небезопасно, да и куда ? Где ночью искать оленей ?

Проводник предложил остановиться на ночлег в «землянке», на самом деле – вагончике-«кунге», снятом с колес. Там и печка, и посуда, и некоторый запас картошки и лука.
Принято.
Пошли.

«Кунг» располагался в очень уютном местечке, с одной стороны крутой склон сопки, с другой – большое озеро  с песчаным пляжем. На пляже масса следов гусиных лап.

Над крышей «кунга» труба, из трубы дымок.
Едва подходим – из дверей высовывается патлатая голова с сонной мордой.
Особой радости не выказывает.
Но поговорили.
Мест нет. В вагоне трое, из них одна дама. Мурманчане. Приехали на выходные.

Короче, гостиница занята по праву пришедших первыми. А с ней – печка, посуда, нары, сон в тепле…

Когда мужик, что с нами переговоры вел, понял- стрельбы не будет – проявил некоторое радушие и сообщил – здесь недалеко, всего в паре часов пути есть «балаган». Два литовца приезжали на рыбалку и построили. Там и печка имеется, и пол деревянный, и дрова.

Ну, а что оставалось !? В конце концов, два часа – пустяки, по сравнению с десятью часами до этого.
Через два часа пути мы увидели на склоне сопки сооружение, напоминающее очертаниями и размерами большую собачью конуру.


Это – балаган !? – не то вопросительно, не то возмущенно воскликнул Вася.
Ответ был очевидным и печальным.
На ближайшие пятьдесят верст в округе не было, наверное, ни одного сооружения, которое можно было бы назвать «балаган». И другой крыши тоже не было.

А также не было палатки, спальных мешков, ватников, свитеров, котелка, хлеба, консервов, спирта, кружек, ложек…

В наличии были килограммов десять потрошеной рыбы, много соли, пара пачек чаю, спички, ножи, ружья с боеприпасами, рыболовные снасти и толпа голодных бродяг.
Приплыли…

Среди потрясенного молчания москвич полез внутрь сооружения размером два метра в длину, полтора в ширину, и столько же в высоту.
Грубо сколоченное из необрезной доски, с торчащими ржавыми гвоздями, оно менее всего напоминало жилье.
В будку вел узкий лаз над самой землей.

Пол внутри был действительно деревянным. Он из себя представлял решетку с неровно приколоченными поперечинами из той же занозистой доски. Через просветы в полу был виден камень и мох.
Крышу «балагана» изнутри подпирал ржавый гнутый лом, крыша держалась исключительно на нем.

Давайте спать – подытожил Вася – завтра с утра пойдем на реку, здесь недалеко, километров пятнадцать. Сетки поставим, до вечера пару оленей подстрелим. Потом рыбу снимем и вернемся на базу !

План не обсуждался – все хотели спать, гудели ноги.
Стали забираться в «балаган», аккуратно укладываясь на решетку пола и стараясь держаться от лома подальше.
Последним влез, сосредоточенно сопя, Шура Свистунов – двухметровый богатырь полуторного размера в обхвате. Точнее – вполз. И пробрался на единственное свободное местечко. Рядом с подпоркой, удерживающей крышу.

Из дальнего угла уже кто-то храпел.
Свистунов начал ворочаться, располагаясь поудобнее. И замер, услышав ехидный голос москвича:
Саня, а храпеть не советую… и постарайся не шевелиться… крыша держится исключительно на этой железяке !

Стали проваливаться в сон, несмотря на холод, ползущий в щели между досками.

Москвич в полудреме, пытаясь согреться, наблюдал за Свистуновым.
Шура лежал огромным калачиком, почти свернувшись вокруг лома.
Глаза его были закрыты, он начал дышать ровно, потом хрюкнул вдруг и взревел могучим богатырским храпом – на две секунды.
Тут же, не просыпаясь, он схватил себя огромной ручищей за нижнюю челюсть, торкнул ее вверх и храп оборвался всхлипом…
Руку Шура убирать от челюсти не стал.
Минут через пять сцена повторилась…

Понаблюдав за странной цикличностью с полчаса и убедившись в полном самоконтроле богатыря, москвич умиротворенно уснул.


…Когда поутру, потирая отлеженные места и с трудом распрямляя конечности. Из «балагана» вылезли все участники рейда, Вася гордо заявил:
-Лучше спать под забором, чем еще одну ночь в этой собачьей будке !
И добавил –
но завтра утром мы будем есть горячую печенку на базе…В крайнем случае – семгу
-закончил он менее уверенным тоном…