Перед самым выпуском детский дом наполнился разговорами о том, что нам должны выдать подъемные. Немалую сумму. На одежду, на мебель. Обалдеть!! То не было никаких денег, а тут обещают чуть ли не тысячу!
Я сразу стала мечтать о телевизоре и даже не подумала, куда его поставлю. О жилье речь не шла, но я почему – то надеялась, что этот вопрос со временем решится самостоятельно. На дворе все еще «догнивал» социализм, и основания для моих предположений кое-какие были. Через несколько лет сестре придется в полной мере испытать на себе «прелести» жизни выпускника детского дома и даже осуществить самозахват комнаты в общежитии с последующим отключением электричества и постоянным страхом оказаться на улице, но в конце 80-х еще верилось в светлое будущее.
Проведя много лет бок о бок, мы вдруг узнали, что совсем разные. Выяснилось, что деньги полагаются лишь сиротам.
Тут – то и возник главный вопрос: «А кто из нас сирота?». Я и раньше была твердо убеждена, что таковой не являюсь. В областном городе жили старенькая бабушка и нетрезвый отец, а этого достаточно, чтобы чувствовать себя родительской! Но оказалось, что можно быть сиротой при живых родителях, если по закону они лишены своих прав. И совершенно повергло в шок известие о том, что Катя, оставленная в больнице и все детство видевшая только казенные стены, сиротой не считается. Убегая из родильной палаты, ее мама забыла написать отказ, поэтому подъемные девочке «не светили». Узнав об этом, Катя, как ни странно обрадовалась. Сиротой быть никому не хочется, а тут ей первый раз в жизни сказали: «Ты не сирота».
В результате документального анализа быстро определили воспитанников, обладающих необходимым для денег статусом. Остальные выпускники оказались «за бортом» и замерли в ожидании, и я в их числе. Все знали, где и как живет мой отец, но за десять лет не было ни одного заключения суда о лишении его родительских прав.
Администрация детского дома понимала "ненормальность" ситуации и активно решала проблему, возникшую из-за бюрократической ошибки. Мне предложили подать на отца в суд.
Ни за что и никогда! – ответила я и можете меня не убеждать, что я мыслила неправильно!
С Катей история получилось еще интересней.
Для того, чтобы не обделить девочку и соблюсти закон срочно разыскали ее родителей. Через шестнадцать лет.
Молчаливая Катя взяла адреса и отправилась в путь.
Мы еле дождались ее возвращения – так хотелось узнать, как прошла встреча. Я в тайне надеялась, что она не вернется. Представлялась картина счастливого воссоединения, осознания ошибок, прощение, слезы, радость.
Приехавшая через день одноклассница, не проронила ни звука, разобрала сумку и "уснула", с головой накрывшись одеялом. Она и раньше никогда не плакала, поэтому понять ее состояние было трудно. Мы до вечера шушукались и гадали, что же произошло.
А ничего особенного. В доме матери ее просто не пустили за порог. Растерянная женщина говорила что-то про ошибку молодости и умоляла уйти. Благополучной семье с приличным мужем и порядочными детьми не стоило знать строго хранимую тайну. Отец оказался проще. Познакомил с женой, дочкой и дал немного денег.
- «Я все думаю» – сказала на следующий день Катя. «Какую ошибку они имели в виду?»
«То, что меня бросили? Забыли написать отказ? Или, что позволили мне родиться?»
