Буря.

Буря

Три дня пути к морю стали для меня настоящим адом. Я пыталась вести дневник, но дорога и громоздкая скрипучая карета, в которую я была заключена, как птица в клетку, не давали возможности даже уснуть, не говоря уже о каких-либо записях. Мы ежечасно застревали в грязи, лошади беспомощно перебирали своими усталыми, сбитыми в кровь ногами, силясь вытянуть экипаж на дорогу, но ни свист кнута над их головами, ни проклятья, коими осыпал их возничий, не помогали. Порой, мы по полдня ждали, пока слуги приведут крестьян из ближайших селений, и те на руках вытащат нас из липкой каши распутицы. Холодный мерзкий дождь и ледяной ветер провожали меня, а скорее всего – гнали прочь с родной земли. Мне было так холодно, что я не чувствовала пальцев на руках и ногах. Слуги хотя бы имели возможность погреться у костра во время наших вынужденных стоянок, я же не могла себе позволить и этого. Королевской особе не пристало  снисходить  до костра. Странно, что только сейчас я поняла всю призрачность власти. Будучи ребенком, я часто благодарила бога за то, что он создал меня принцессой. Я была самой счастливой девочкой в государстве, для меня не существовало слова «нет», все двери были широко распахнуты, а подданные склонялись предо мной в глубоком поклоне. Судьба сыграла со мной злую шутку. Я стала разменной монетой в грязной игре политиков. Одно неудачное морское сражение вынудило моего отца подписать позорный мир с нашим злейшим врагом, а в знак примирения я, словно безвольная овечка, отдана ему в жены, как безделушка, как грошовый подарок.
Мы остановились в доме на берегу моря, и – слава богу – в его поросших мхом стенах есть камин, я сижу подле огня неотлучно, но так и не смогла согреться. Завтра к берегу подойдет корабль, на нем я совершу первое в своей жизни морское путешествие. Корабль доставит меня к моему будущему мужу – Султану, я даже не знаю, какой по счету женой стану в его гареме.
Ночью к нам привезли странную гостью. Сперва я подумала, что это – дикий зверь, приготовленный в подарок Султану, но вскоре из-под огромного покрывала появилось любопытное детское личико.  Черные блестящие глазки, остренький носик… Это была девочка, она оказалась столь мила и забавна, что более напоминала мокрого мышонка, чем ребенка. С большим трудом мне удалось уговорить ее присесть к камину. Опасливо озираясь, она все-таки последовала за мной и даже позволила снять с себя ту мокрую тряпку, под которой она пряталась все это время.
Ия – так звали девочку – поведала мне свою историю. Передо мной находилось еще более бесправное и униженное существо, чем я. Она была рабыней, в пятилетнем возрасте ее взяли в качестве военного трофея из разоренного и сожженного дома воины моего отца. Ия ничего не знала о судьбе родителей. Все, что она помнила о своем прошлом – это украшенный драгоценными каменьями кинжал отца и ослика, которого ей подарили. Она не знала, где ее родина, не помнила свой родной язык и даже имя, на которое она отзывалась, навряд ли было дано ей при рождении. За десять лет плена она сменила множество хозяев,  и, наконец, ее удостоили почести отправиться в качестве дара во дворец к Султану.  Для Ии была уготована роль наложницы, но захочет ли Султан хотя бы взглянуть на этого прелестного ребенка? Навряд ли. Скорее всего, ее ждут новые скитания и,  в конце концов – невольничий рынок. Ах, если бы Султан позволил мне оставить ее при себе.
Вот мы и на корабле. Судьба преподнесла  мне еще одно испытание, мне не разрешили взять с собой моих слуг. Отплывая от берега, я видела рыдающих фрейлин, стоящих на коленях в прибрежном песке, и кормилицу, бросившуюся в ледяную воду вслед за кораблем. Прощай, прощай моя холодная, дождливая родина, я была для тебя чужой, и ты выбросила меня в море, как бросаешь валуны с прибрежных скал. Все, что у меня осталось от тебя – это медальон с изображением нашего замка и эта бедная перепуганная девочка, прижимающаяся ко мне, как оторванный от матери котенок.
Вот уже неделя, как началось наше морское путешествие. Небо сжалилось над нашими продрогшими телами и выпустило солнце из плена свинцовых туч. Я и представить себе не могла, как прекрасно море. Бескрайняя гладь воды, сливающаяся с небом. Могучие волны, способные поглотить нас в мгновение ока, усердно несут корабль  на своих спинах, осыпая палубу искрами брызг. Море – могучая стихия, дающая приют миллиардам рыб в чреве своем  и сотням судов на зыбких равнинах своих. Море, как ты прекрасно!
Ия расцвела, словно цветок, едва лучики солнца коснулись ее нежных лепестков-щечек. Она совсем не дитя, а вполне зрелая девушка. Будь я парнем,  влюбилась бы в нее:  стройная спинка, осиная талия, округлые бедра и острые грудки, не знавшие корсета. Она очень и очень мила. Ради шутки я наряжаю ее в свои платья и учу придворным манерам. Мы веселимся от души, не думая, что ждет нас в конце нашего пути. Как не правы были мои фрейлины: она совсем не дикарка, ее тонкие длинные пальцы говорят об аристократическом происхождении, а безупречная осанка не оставляет сомнений в ее светском воспитании. Правда, глаза,… глаза выдают в ней иную, отличную от нашей душу. В них столько необузданной страсти и глубины, что даже при случайной встрече взглядов я не могу оторваться от них. Ее природа  сильнее. В загадочной красоте нет искусственного лоска, я в сравнении с ней – лучина, тогда как она – жерло вулкана.
Мы попали в штиль. Корабль наш стоит без движения, и паруса безвольно болтаются на мачтах. Мы с Ией гуляем по палубе и с любопытством вглядываемся в линию горизонта. Капитан рассказал нам о гигантских созданиях матери-природы – китах, и мы надеемся увидеть хотя бы одного, но пока нам удалось лицезреть лишь летучих рыб. Как велика должна быть фантазия творца, раз он создал такое количество различных существ и населил ими Землю.
Ия знает массу историй о русалках, сиренах, призрачных кораблях и пиратах. Я заслушиваюсь этими сказками, забывая о сне.
Сегодня моя дикарка удивила и напугала меня. Матрос достаточно фривольно обошелся  с ней, взяв за руку без всякой на то причины. В то же мгновение Ия выхватила неизвестно откуда взявшийся кинжал и приставила к горлу перепуганному парню. Он едва не умер со страху. Я просила показать Ию ее оружие. С неохотой, но она подчинилась и выдала мне острый, словно бритва, стилет с костяной рукоятью. Подержав его в руках, я вернула его хозяйке, и та с нескрываемой радостью снова спрятала свое оружие  на теле. Этот котенок может больно царапнуть.
Ия начала расспрашивать меня о Султане. Я рассказала все, что знала о нем. Посетовала, что наверняка стану последней в списке его многочисленных красавиц, и моя северная холодность навряд ли вызовет интерес у будущего мужа. Ия заверила, что без труда научит меня науке обольщения мужчин, так как у нее были отличные учителя. Два года назад ее хотели продать в один из гаремов очень богатого восточного купца, но ее неопытность значительно снижала цену, поэтому хозяин нанял пару старух, всю свою жизнь проведших в гареме из трех десятков жен и  переживших своего господина. Они научили Ию такому, о чем грешно даже думать, не то что говорить. Правда, делить ложе с купцом Ие так и не пришлось: его любимая жена, узнав о грядущей сопернице, наняла злодеев обварить юной рабыне лицо. Ия чудом спаслась и с тех пор не расстается с кинжалом.
Ветер не спешит надувать наши паруса, и мы стоим посередине уснувшего моря. Я учу Ию танцам и песням, которые знаю от своих фрейлин, но навряд ли все это пригодится ей в будущем, хотя – кто знает, может быть, при дворе Султана смогут оценить ее музыкальные таланты и позволят ей остаться во дворце. Тогда бы мы смогли видеться. Так странно: вскоре мое лицо будет покрывать паранджа, и никто не увидит его более.
Боже, ты вновь и вновь испытываешь меня: штиль сменился настоящей бурей, наш корабль подбрасывает вверх и вниз так, что звезды ночного неба светятся на кончиках наших изломанных мачт, а в следующее мгновение эти звезды смывают огромные волны, обрушивающиеся на нас со всех сторон. Паруса порваны, в трюмах полно воды, двух матросов смыло за борт, и мы, привязавшись канатами, молим господа о пощаде.
Я не знаю, сколько дней бушевала стихия, но - благодарение Всевышнему – наш корабль отнесло к берегу. Судно выбросило на прибрежные рифы, и управлять кораблем стало невозможно. Команда погрузилась в шлюпку, и в тот момент, когда в нее должны были спуститься мы с Ией, канат порвался, и шлюпка с треском накренилась, высыпав в открытое море людей. То, что произошло дальше, невозможно было себе представить и в самом страшном сне. Барахтающихся в воде людей стали пожирать акулы. Их острые плавники рассекали волны и стремились к попавшим в беду матросам, а едва они подплывали к ним, вода окрашивалась в красный цвет, и несчастные люди уходили под воду.
Утром буря окончательно утихла, и первые же лучи восходящего солнца осветили тонкую полоску суши на горизонте. Берег был совсем рядом. Разумеется, мы не могли доплыть до него вплавь, более того, единственная шлюпка разбилась о рифы, из команды в живых остался лишь один раненый матрос, который опускал шлюпку. Оторвавшийся канат перетянул ему ноги, и бедный юноша кричал от боли, безуспешно пытаясь встать на раздавленные и перебитые конечности. Казалось, мы обречены, но надежда все еще теплилась в моем сердце. Наш корабль застрял между двумя рифами, и на фоне восходящего солнца его уродливый силуэт должен был быть хорошо виден с берега, конечно, если этот берег вообще обитаем. Единственными живыми существами подле нас были акулы,   несколько десятков. Кругами они оплывали корабль и даже показывали свои ужасные пасти, выпрыгивая из воды в предвкушении новой порции человеческой плоти.
Раненый матрос перестал стонать, и Ия сказала, что он умер. Мы перекинули  его тело через  борт и сбросили в воду. Вода закипела: акулы сделали свое дело.
Солнце уже стояло в зените, когда мы увидели, как от берега отчалили два судна. Сомнений не было, они шли к кораблю. Мы жадно всматривались в черные точки, приближающиеся к нам, и вскоре смогли различить их очертания. Это были галеры под флагом Султана. Мы были спасены. И это казалось  невероятным: две женщины, чудом уцелевшие из всей команды, на разбитом корабле. Невеста и наложница Султана, которых он никогда не видел, через пару часов будут спасены его галерами. Две вымокшие до нитки испуганные женщины с другого конца света, переплывшие море, и они живы.
«Жаль, что это галеры Султана, - выкрикнула я Ие. – Если бы нас отнесло к другому берегу, мы были бы свободны, а Султан посчитал бы нас утонувшими». «Я все равно бы нашла Султана», - ответила мне Ия, и наши глаза встретились.
В ее черных бездонных глазах я увидела многое, гораздо больше, чем раньше. Я увидела дикое желание обладать этим мужчиной, о котором столько говорят, о том, которого боятся и перед кем преклоняются. Она протиснулась бы в его сердце, как скользкая гадюка залезает меж камней в свое гнездо. Ее необузданные ласки и природная страсть к плотским утехам свели бы его с ума, вытерли бы из его памяти воспоминания обо всех женщинах, когда-либо деливших с ним ложе, и ее дети