Дашенька

«...но бывают в жизни встречи…» по иному, освещающие жизнь. О такой встрече и написано это воспоминание. Очень бы хотелось, чтобы кто-то с этим согласился. И.Немлихер.



Светлана Немлихер

ДАШЕНЬКА

Но что такое все же красота,
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Н. Заболоцкий

Это было в далеком детстве, но это было так.


- Ты помнишь Галю Беляк? – спрашивает отец.
- Помню, - отвечает Света.
- Ее отец арестован и сидит в лагере строгого режима.
- За что!?
- Значит, есть за что.
Разговор происходит наедине, и Света больше ничего не спрашивает. Она знает, что отец все равно ничего не ответит, не имеет права. Да и зачем ей знать подробности? В этих лагерях сидят враги народа. Значит, этот человек совершил преступление против советской власти. Семьи таких людей становятся отверженными. Какое горе обрушилось на Галю! Даже подумать страшно. Какая-то тяжесть на сердце у Светы после этого разговора.
Ей бы вроде радоваться надо!
Узнала Галю Света больше трех лет тому назад, когда пошла в пятый класс в новую школу, в новом городе. В Якутск из Ростова-на-Дону они с папой, мамой и братиком переехали летом. Вообще-то они должны были ехать во Фрунзе, столицу Киргизии. Говорили, что там много солнца, цветов и фруктов. Во Фрунзе уже поехал товарный вагон с вещами и котиком Тиграном, папа поручил его сопровождающему. Тиграну не было еще пяти месяцев, а он уже был больше обычного взрослого кота. Когда Света с отцом ходила к его знакомым за котенком, ему был только один месяц. Папа рассказывал Свете, что кот Филипп, отец котенка, очень большой. Но когда она увидела этого Филиппа, просто не поверила своим глазам. Он был размером со взрослого бульдога. Света думала, что такие огромные коты бывают только в сказках. Что это была за порода, Света не узнала, даже когда выросла. А какой красивый был Тигранчик! А Какой умный! Но в Москве назначение отцу почему-то переменили, и теперь Света уже никогда не увидит своего любимого котика.
Якутск, хотя в нем почти не было цветов и совсем не было фруктов, Свете понравился. Это был холодный северный город, но ребенку интересно все новое И школа понравилась. Много новых предметов, и преподают их разные учительницы. Тогда это начиналось с пятого класса. Учиться было интересно, и девочки Свете понравились - школа была женская, семилетка. За партой с ней сидит Даша Солодова, дочка школьной уборщицы. У нее две младшие сестренки, а папа погиб на фронте. Даша худенькая, с тонкими светло-русыми косичками и бледная, похожая на стебелек, выросший без солнца. Света очень любит читать, а потом рассказывать о том, что узнает из книжек. Дома рассказывает младшему братику и маме, в школе на перемене девочкам, тем, которые хотят слушать. Даша всегда слушает с интересом. Иногда она даже провожает Свету домой. Света все время рассказывает ей что-то, а Даша ничего не рассказывает, только слушает, она очень тихая и молчаливая. Света зовет Дашу к себе домой, там ждет вкусный обед, но она ни за что не соглашается зайти, а сразу уходит к себе домой. В школу девочки приносили из дома завтраки, Даша ничего не приносила, и Света делилась с ней своим завтраком. Она рассказала маме о Даше, и мама стала давать ей двойной завтрак: большой кусок хлеба с двумя котлетами или двумя кусками омлета, и еще кусок хлеба с маслом, посыпанный сахаром. И Света делила завтрак пополам: половину себе, половину Даше. Так Свету с братиком папа приучил. Если давал кусочек шоколада, всегда один на двоих, а они сами делили поровну. Света была очень рада, что Даша не отказывается от половины завтрака. Уже много позже она поняла: наверное, это была ее единственная, полноценная еда за весь день. Она просто голодала, но никогда ни на что не жаловалась. Это была особенная девочка, совсем не такая как все. Она радовалась, когда кому-то было хорошо. Тогда и ей было хорошо тоже. А о своих печалях, бедах никогда не говорила. И не помнит Света уныния, печали на ее лице. Милая, добрая, еле заметная улыбка. Радостная улыбка. Она любила всех, радовалась за всех. И Дашу все любили, и девочки, и учительницы.
Бывают слабые люди, которых многие стараются обидеть, есть слабые, которых другие жалеют, а есть такие, которыми многие восторгаются.

А у Светы, когда утром она заходила в класс и видела, что Даша уже ждет ее за партой, сразу легко и спокойно становилось на сердце. Дашенька рядом – и мир в душе. А мир в душе – это главная составляющая счастья. Но, поняла Света это став уже взрослой. Так продолжалось месяца два с начала занятий. Отношения Светы со всеми девочками были хорошие. Только Галя, у которой отец, как и папа Светы, работал в МГБ, почему-то с самого начала невзлюбила Свету. Пыталась как-то ее задеть, вызвать на ссору. Какие-то колкие слова, какие-то шпильки, вроде: «У Светы рот до ушей, хоть завязочки пришей!» Света в обиду себя не давала, отвечала по достоинству. А потом, решила избегать Галю, обходить ее стороной. Ну, не нравится она Гале. Нельзя же всем нравиться.
И вот как-то учительница стала вызывать девочек по списку и каждую спрашивала, какой национальности у них отец и мать. Когда дошла очередь до Светы, она сказала: «Мама украинка, а папа – не знаю». Такой ответ Светы многих рассмешил. Да и сама Света понимала, как это глупо: не знать национальности отца. А Галя тут и говорит: «Я знаю. У нее папа еврей». О том, что папа еврей, Света узнала еще в Ростове-на-Дону. Кажется, это было в третьем классе. Приходит как-то Света из школы и гордо сообщает маме:
- Сегодня одна девочка задала учительнице вопрос, и никто не знал, даже учительница. А я знала, и рассказала.
- Что же это за вопрос?- спросила мама.
- Она спросила, кто такие жиды: не понимаю, почему никто в классе не знал. У нас во дворе все знают, что жиды - это молодые желторотые воробышки. Их мальчишки как-то ловят и всем показывают. Ну, я подняла руку и рассказала.
Но мама не обрадовалась, что Света так отличилась, а огорчилась.
- Нет, Света, жиды – это не воробышки, так злые люди называют евреев.
- Евреев? А почему они евреи?
- Такая у них национальность.
- А почему их называют жидами?
- Так злые люди стараются их оскорбить.
В кино Света видела, и в книжках читала, какие еврейские погромы были при царе, как фашисты расстреливали евреев во время войны. Но фашисты всех уничтожали и мучили. Значит, не только фашисты, но и другие злые люди очень не любят евреев, но за что? А мама продолжает:
- Твой папа еврей, значит и ты еврейка.
- Папа, и я?!
- Ты наполовину, но национальность считается по отцу.

Тогда так было. Света ничего не может понять. Папа такой же, как все знакомые дяди. Почему, за что он еврей? И Света тоже, и братик! Неожиданное открытие, и очень неприятное. Тревожно стало на душе у Светы, ей совсем не хочется быть еврейкой. Она хочет быть русской, или украинкой, как мама. Украинцы хорошие, их все любят. Это родные братья русских. А что, если не думать, что ты еврейка? Как будто забыть об этом? Ведь до сих пор она не знала, что еврейка. Пусть и дальше будет так, и папа, и братик, и она опять будут как все. И потом, ведь это только злые люди ненавидят и оскорбляют евреев, правда, совсем непонятно, за что. А люди вокруг обыкновенные и совсем не злые.
И вот теперь Галя напомнила ей, что она еврейка. И весь класс это знает. Что же будет? А назавтра вот что было.
На первой перемене, когда учительница ушла в учительскую, вокруг Светыной парты собралась толпа девочек. Но это были совсем не те девочки, которых Света знала. «Жидовка, жидовка! Вы жиды! Вы! Вы!» Крики неслись со всех сторон. От ужаса Света не могла толком разобрать, в чем они обвиняют всех евреев. И лиц девочек она не различала. Она видела только общее, страшное, искаженное злобой лицо. Какая-то девочка кричит: «Вас фашисты расстреливали!» «Но ты же не фашистка», - думает Света, но ничего не говорит. А рядом с ней молча сидит Даша. На следующем уроке все было спокойно, как будто ничего не произошло, но на переменах все повторялось до последнего урока. Учительницы после уроков уходили в учительскую, а в классе вокруг Светыной парты толпа орущих девочек, кажется, становилась еще больше и страшнее. И руководила этим террором Галя. Если шум шел на убыль, Галя выкрикивала новое страшное обвинение, и рев толпы становился еще нестерпимее. Наверное, не все девочки в этом участвовали. Кто-то выходил из класса на перемену. Но Света этого не видела. Сама она выйти не пыталась, знала, что ее не выпустят. И Дашенька не выходила. Света на нее не смотрела, только чувствовала, что она рядом. После уроков Света убежала домой: «Больше никогда не пойду в эту жуткую школу!» Дома все рассказала маме; когда пришел с работы папа, рассказали ему. Родители были очень встревожены.
- Папа, в эту школу я больше не пойду.
- Нет, Света, обязательно пойдешь.
- Нет, переведи меня в другую школу.
- Света, ты пойдешь в эту школу, - твердо говорит отец, и Света понимает, что решение его непоколебимо.
На следующий день все повторилось. И еще на следующий, и еще. Сколько продолжался этот ужас? Не день, не два, но, наверное, не больше недели. Больше бы она просто не выдержала. Когда в жизни человека бывают такие критические ситуации, что-то происходит со временем, оно как будто то сжимается, то растягивается, а тогда Свете казалось, что это длится долго, очень долго, и что этому не будет конца. А Даша все время молча сидела рядом, ни на минуту не оставляя Свету, а после уроков Света сразу убегала домой. Папа и мама были очень расстроены, но почему-то ничего не предпринимали. Почему? Мама всегда такая беспокойная; раньше, когда Света, не предупредив, задерживалась в школе, мама очень волновалась, а потом Света получала выговор от отца: «Не расстраивай маму!» А папа? Он всегда оберегал семью. А на Свету даже голоса не повышал. Брата и в угол ставил, и ремешком наказывал. А на Свету еще в Ростове, как-то при гостях прикрикнул, так она вдруг залилась такими слезами, что ее долго не могли успокоить. После этого, если и читал ей нотации, только спокойным тоном. И вот теперь, когда у нее такое страшное испытание, он даже в школу не пришел, чтобы потребовать прекратить это безобразие. Неужели он не понимает, что Света может не выдержать? И учительницы сидят в учительской, как будто ничего не происходит. Правда, на уроках у них растерянные лица, но Свете от этого не легче. Она всеми покинута, на нее просто махнули рукой и бросили на произвол судьбы. И только Даша молча сидит рядом за этой прокаженной партой, и вместе со Светой каждую перемену слышит этот невыносимый рев, управляемый Галей. Почему Даша не выходит в коридор? Наверное, она очень испугана, и думает, что девочки ее не выпустят. Но что все-таки происходит? Ведь мы живем в Советской стране, самой справедливой в мире. Это же не Америка, где мучают негров только за то, что они не белые. А Свету тиранят за то, что она еврейка. А разве ее спрашивали, в какой национальности она хочет родиться? Но вот, когда террор достиг апогея, и чудовищная толпа тисками зажала парту, Света не выдержала. Все слезы, которые накопились у нее за это время, хлынули потоком, и она упала лицом на парту. Тут же зарыдала Даша и обняла ее за плечи. Света повернулась к Даше, обняла ее, и они