В детстве совсем не помню игрушек, но уверена: мое поколение играло гораздо активнее современных детей. Как только выдавалась свободная минута, мы гурьбой неслись на улицу. Проблем с поиском партнеров не возникало, скорее наоборот, поэтому игры в основном заводились коллективные: «Вышибалы», «На две стороны», «Прятки».
Погода и сезон нам не мешали: в дождь воспитанники играли в камешки, карты, резиночку; зимой же крутой берег речки превращался в импровизированную горку. На ней места хватало всем. Не хватало санок. Ждать своей очереди, чтобы прокатиться было выше наших сил, поэтому мы приспосабливали все, на что помещалась «пятая точка» .
В этот раз нашелся ржавый лист железа, на который можно было не только присесть, но даже прилечь. Отталкиваясь от снега руками, дети разгоняли железяку до приличной скорости. Десять секунд и ты внизу. Теперь нужно отнести лист наверх и передать другому. Вот и моя очередь.
Только что съехавшая одноклассница, медленно поднималась на горку и зализывала ранку на руке. Отталкиваясь, Татьяна получила небольшой порез – края у железа оказались острыми, о чем она сразу меня предупредила.
Я все поняла, давай быстрее! Полет!
Поднимаюсь наверх и вижу ужас в глазах девчонок. За мной тянется красный шлейф. Очень яркий на снегу, похоже, это не ранка. Я смотрю на руки, и у меня кружится голова. Руки замерзли и я не чувствую боли, а должна бы, потому что правое запястье разрезано практически от края до края. Позднее я замерю шрам -пять сантиметров. Для восьмилетнего ребенка более чем достаточно.
Накрываю рану варежкой и мчусь в детский дом. В медпункте никого нет. Где все? Педсовет. У дверей комнаты политпросвещения останавливаюсь, вспоминая, что по пустякам в такие моменты взрослых отвлекать нельзя. А вдруг у меня пустяк? Сажусь на пол возле стены и жду, когда кто-нибудь выйдет и скажет - пустяк или нет. Варежка уже промокла, кровь капает на пол, но в коридоре темно и я этого не вижу. Хочется спать.
Оказывается, курить иногда полезно. В моем случае получилось именно так. Вышедший из комнаты молодой сотрудник, споткнулся об меня. Пока делали перевязку - ругали, на чем свет стоит. «Вас не поймешь», думала я – отвлеку – ругаете, не отвлеку – опять ругаете.
Две недели я не могла держать даже ручку, а на берег очень хотелось. При дошкольном отделении сделали горку для малышей, только на ней совсем не интересно. Разве что попробовать прокатиться стоя? Решено. С мальчиком из первого класса идем учиться кататься на ногах.
По очереди осваиваем новую технику. Получается здорово и опасно. И вот, когда я уже считаю себя мастером высшей категории, в момент моего проезда Саша шутя, падает поперек горки. Кубарем лечу через него. Приземляюсь на лоб. «Искры из глаз" – очень точное выражение.
Пока бежала до детского дома, лоб вздулся до необъятных размеров. В вестибюле показываю его Полине Петровне. По выражению ее лица, крикам и лихорадочным поискам бинтов и льда понимаю, что опять произвела впечатление. Чтобы не пугать детей размерами шишки мне бинтуют голову, и рассказывают, какие прилагательные я сегодня заслужила. «Косячная» - как сказали бы одним словом мои современные дети.
Несколько дней дуюсь на Сашу за свое падение. До трагедии. Пройдет совсем немного времени, и я с еще незажившим фиолетовым лбом буду стоять возле его гроба и смотреть на два маленьких шрама над виском и бровью – страшным итогом встречи детских санок и грузовика.
Они будут один в один как у мамы - совсем безобидные с виду, но такие ужасные по своей сути.
|
