Громко разливающийся звонкой трелью по всему дому, нетерпеливо призывающий подойти немедленно, сейчас, сию секунду – и ну их на фиг все ваши прочие дела. Снова не давший отоспаться утром (чёрт подери, да что вам опять приспичило в такую рань?!). «Алло, да…, ну сплю я, сплю…, ведь просила же не звонить в это время.» Обиженно замолчавший, когда его выключили за надоедливость. Хлоп – это трубка. Щёлк – это из розетки.
Позднее воскресное утро. Кто сказал – день? Нет-нет, это если в будни – то давно день, а раз воскресенье – утро, ну и что, что два часа, и пусть два, всё равно утро, хоть бы и три. Горячие бутерброды на тарелке, что-то бормочущий себе под нос телевизор, закипающий на плите чайник, шныряющая под ногами собака (да уйди ты, ошпарю!).
- А что это сегодня никто не звонит? Странно как-то. Включен ли?
- Ой! Я забыла! – и виноватыми шагами из кухни.
Шумный, беспокойный, самый беспокойный в семье. Целый день как заведённый, да что ж это такое, да будет ли покой в этой проклятой квартире, дайте хоть чаю спокойно попить, честное слово, чтоб ты охрип, злосчастный!
- Я вас не зову, пусть потом.
- Если меня – я дома.
- Да поешь ты нормально, ничего там не случится, не умрут.
- Нет-нет, меня звать (а вдруг умрут, а вдруг случится).
«Алло…, добрый день…, нет его, он с собакой гуляет…, не знаю, не знаю…, через полчаса попробуйте…, конечно, обязательно…, до свиданья». «Алло…, нет, это квартира…, ничего страшного…, до свиданья».
Небольшой, с длинным-длинным проводом, чтоб можно было расхаживать по всей комнате. Без провода лучше? Чтоб даже на улицу? И всюду с собой? Так-то оно так. Допустим, и правда, удобнее, но это излишество – чтоб без провода. Дома, дома, исключительно дома, и никаких там бесед в автобусе (толпа народа кругом – ужас!), и никакого приготовления обеда с трубкой у уха (отвлекает же, да нет, не от обеда, разумеется, от разговора). Итак, значит, всё-таки с проводом, длинным-длинным, чтоб по всей комнате. «Привет, поговори со мной, а то мне грустно…, а я тебе стихи почитаю, хочешь?…, когда увидимся? – а зачем?, ведь мы уже поговорили…»
Маленький аппарат с круглым диском на голове или с кнопками на теле, крепко связывающий нас, ничем не связанных больше; почти живое существо, такое ручное, домашнее, родное, с чистым ясным голосом, с памятью на самое нужное (какие там – самые нужные? – секрет, секрет); умный зверёк белого цвета – то есть это у меня белого – ,умеющий повторить сказанное (пусть набранное – не всё ли равно) – это тоже у меня -, наученный определять… - нет, это уже не у меня.
Почему ты молчишь? Смотри, дождь за окном, и уже темнеет. Сегодня воскресенье, а я – никуда, а ты молчишь. Знаю, знаю, трезвонишь без продыху, но… «Алло…, нет, не аптека…, пустяки». Ты неправильно звонишь, ты звонишь не теми. Ну что тебе стоит хоть разок, всего один разок позвонить тем. Пускай негромко – я услышу, пускай недолго – я успею, ну, пожалуйста. Не хочешь? Я так и знала. «Алло…, да, сейчас, минутку…» Обманщик.
А стрелки часов ползут к той черте, после которой уже никто никогда не звонит (разве когда что-то страшное). Тик-так – идёт отсчёт минут, ещё возможных. Тик-так – стрелки сходятся на самом верху. Тик – вдох, напряжение, глаза на часы, а вдруг ещё, а вот прямо сейчас; так – выдох, можно расслабиться, день закончен, гуляйте, господа, все свободны. Тишина.
А в среду днём его отключили. За неуплату.
- Говорила же вам, съездите за квитанцией, надоело по знакомым занимать, кому больше всех нужен, а?
