Произведение «ЗАГОВОРЩИКИ» автора Герасимова Людмила

Громкое натужное гудение над ухом вспугнуло сладкий сон четырнадцатилетнего гимназиста Мити. Над лиловым цветком репейника средь высокой травы, где на спине лежал упитанный отрок, завис бархатный шмель.
- Тьфу ты, – принял сидячее положение Митя, отгоняя «Грамматикой» назойливое насекомое и глядя на тихие воды речки, манящие прохладой. – Жара! Искупаться, что ли.
Со стороны дачи донёсся крик кухарки Глаши:
- Дми-трий Па-алыч! Маменька вас кушать про-осит! Дмитрий Па-алыч!
На открытой веранде за обеденным столом уже заняли свои места члены семьи коллежского асессора Котова: сам Павел Ильич с супругой, его восьмидесятилетняя подслеповатая мать и младшие дети – Соня, двенадцати лет от роду, и семилетние двойняшки Юра и Оля.
- Что ж ты, батенька, заставляешь ожидать себя? Иль трапезничать не желаешь? Так предупредил бы маменьку. Снова на берегу спал? – незлобно пророкотал глава семейства при виде старшего сына.
Митя, чувствуя жар на щеках, шмыгнул конопатым носом:
- Нет, папенька! На сей раз учил! Вот! Извольте взглянуть, – раскрыл он учебник на последних страницах.
Павел Ильич прищурил глаза то ли от удовольствия, то ли от недоверия:
- Ну, раз так, просим к столу.
Бубня вместе со всеми молитву, гимназист терялся в догадках, будет ли родитель проверять его знания сегодня или оставит сию экзекуцию на утро. Нестройный хор голосов смолк, и все дружно приступили к трапезе. Только Митя, разом потеряв аппетит, украдкой бросая взгляды на сидящего напротив отца, гонял ложкой в тарелке лапшу и куски мяса. Его думы занимала предстоящая прогулка на пароходе по Волге, которую Котов-старший давно обещал домашним при условии, что каждый из детей наилучшим образом выполнит к назначенному сроку, завтрашнему дню, своё задание: Юра и Оля соберут с кустов всю малину на варенье; Соня будет исполнять все прихоти бабушки, дабы на её половине не возникали шум и неудовольствие; а старший Дмитрий вызубрит от корки до корки «Грамматику», незнание которой он с успехом продемонстрировал на переводном экзамене и перешёл в пятый класс только благодаря денежному взносу родителя.
- Не заболел ли ты, душа моя? Не ешь ничего? Не жар ли у тебя? – встревожилась мать, заметив застывшего с расстегаем у рта сына.
Отец, раскуривая трубку, посоветовал:
- Иди, матушка, полечи старшенького. Чтоб через час здоров сделался – передо мной экзамен держать будет.
Митя удручённо поплёлся за матерью в дом: заболей он хоть падучей, не будет ему отсрочки и послабления.
«Непременно нужно найти выход, – решил он, всплакнув, когда остался один. – Иначе прослыву вруном, да ещё и дома с бабулей оставят».
В комнату вбежала Соня:
- Митенька! Я так рада, что ты здоров! Завтра, завтра мы увидим Волгу! – запела она, пританцовывая, и вдруг остановилась. – А ты почему грустишь? Так ты не выучил, и папенька не возьмёт тебя кататься? – догадалась она и присела рядом. – Как же тебе помочь?
- Соня! – взмолился осенённый идеей Митя. – Только ты меня можешь спасти!
Через час Павел Ильич, устроившись в любимом гамаке под окнами старушки матери, позвал к себе старшего сына и, глотнув из рюмки ароматной вишнёвой наливки, открыл на коленях учебник:
- Ну-с, скажи мне, дружок…
Не успел он окончить фразы, как сверху наперебой закричали два голоса – отчаянно звонкий и дребезжащий низкий, срывающийся на фальцет: «Пожар! Горим!».
Когда коллежский асессор взбежал по ступеням на второй этаж и ворвался в покои матери, огонь уже был потушен, только в медном тазу, в воде, плавали обгоревшие клочки бумаги и в комнате витал слабый запах гари.
- Что случилось? – воскликнул он, обращаясь к дочери.
- Не знаю, - смутилась она. – Бабуля, видно, нечаянно зажгла, когда я выходила.
- Ах, сыночек! Ах, Пашенька! Я так испугалась! – хныкала старушка. – Подай нюхательную соль и побудь со мной.
К великой радости Мити экзамен в этот день не состоялся. Он запасся у Глаши свечами и до рассвета учил ненавистный предмет, пока дрёма не завладела им на последних страницах «Грамматики», куда и упал он толстой щекой, сладко всхрапнув. Пробуждение было неожиданным и неприятным – рядом в отчаянии рыдала Соня: «Все уехали на Волгу-у, а нас с тобой сторожить бабу-улю оста-вили-и, чтоб пожар не наде-лала-а».