Я протянул было руку к двери, когда дежурный офицер, стажёр-полицейский 1 класса Джейкоб Паттерсон, перегнувшись через барьер, окликнул меня:
- Сержант, убийство на углу Газовой и Стрит.
- Спасибо, Джейк, на сегодня мне хватит крови. Мой рабочий день закончен.
- Детектив Флитвуд, он просил, чтобы вы непременно приехали. Обязательно, сэр. Он сказал, что дело мерзкое.
- Отлично, Джейк. - Я возвратился к стойке. - Ты исполнительный парень. Каждое утро ты с гордостью надеваешь свою форму и начищенные до блеска сапоги и едешь в участок, где сидишь за этой стойкой совершенно довольный собой. И, конечно, ты мечтаешь стать детективом в отделе преступлений против личности, желательно сразу, а не через годы работы патрульным на улице. Поверь мне, Джек, лучшего места, чем то, которое ты занимаешь сейчас, тебе не найти нигде. Поэтому держись за него, вцепись в стул руками и ногами и не дай себя обмануть лживому бюрократу из кадровой службы. А если тебе снова позвонит старина Флитвуд, скажи ему, что я уже ушёл. Понял меня, сынок?
Джейк кивнул головой.
- Запомни мои слова хорошенько, - сказал я ему на прощанье. - Больше тебе никто ни о чем таком не скажет. Повернувшись, я направился к двери, но неугомонный стажёр окликнул меня:
- Сержант Вик, детектив Флитвуд...
- На проводе, - раздражённо сказал я в трубку.
- Вик, - Флитвуд говорил, слегка растягивая гласные. Типичный говор деревенщины-южанина. - Где тебя черти носят?
- Да так, - отвечал я, - мотался по разным местам. То здесь, то там. А теперь я иду домой. Устал.
-Понимаю, сёрч. - Флитвуд никак не мог забыть свою боевую юность, проведённую на интендантских складах Корпуса морской пехоты. - Придётся тебе задержаться, сёрч. Грязное дело, Вик.
- Позвони лейтенанту Грейси, Рикки. У него как раз началось ночное дежурство. Шесть минут назад.
- Нет, Вик, - как-то задушевно и по-панибратски сказал Флитвуд. Нехорошо так сказал. - Вот лейтенанту я как раз звонить и не буду. Я тебе позвонил, сёрч. Приезжай немедленно, Вик.
- Ладно, приеду, - сказал я и положил трубку. - Забудь, что я тебе только что говорил, малыш. Тебя больше никто и ничто не спасёт.
- И вам до свиданья, сержант-детектив, - улыбнулся Джейк и обратился к своим пультам и мониторам, расставленным по дежурке. Он был богом и повелителем киберпространства, мастером и демиургом-создателем, он был совершенно из другого мира, ухоженный, чистый и непонятный. Зачем ему понадобилась наша грязь и безысходность, смешанная с запахом застоявшейся мочи и свежей блевотины? Ладно, всё это лирика, нервы и хронический недосып, усугубляемый крепкими алкогольными напитками. Компьютеры — к чёрту. Унылые трудовые будни продолжаются.
...Кем были папарацци в те седые от древности времена, когда и самого слова такого ещё не придумали? Вопрос с подковыркой. Ответ простой. Они были репортёрами уголовной хроники. Стервятниками жареных новостей, с мерзким клёкотом слетающимися на запах свежей крови.
Скандалы, убийства, грабежи, похищения, бытовые ссоры, аварии, террористические акты, многомиллионные аферы и мелкое жульничество: ни что не ускользает от их жадных до сенсации взоров. Они повсюду: шныряют под ногами, толпятся за полицейским ограждением, предлагают взятки, шельмуют, умоляют, упрашивают, неопределённо угрожают, сально ухмыляются, сдвигая шляпы с мятыми полями на затылок, бросаются к свидетелям и потерпевшим, тычут в лица диктофоны, расталкивая себе подобных локтями, протискиваются поближе к месту преступления, исступлённо щёлкая фотоаппаратами, орут и матерятся.
Шакалы продажного пера, облезлые газетные гиены, прожжённые кликуши-падальщики, сборщики вонючих новостей. В сладких опиумных грёзах они представляют себя на гламурных вершинах, среди избранной публики, аристократами духа, в реальности же они прозябают в нищете и безвестности. Дешёвое виски, дешёвые сигареты, дешёвые меблированные комнаты, вроде тех, что расположены в доходном доме, перед которым они столпились - вот их удел и их повседневность. И дешёвые женщины, мало отличающиеся от уличных проституток, меркантильные, склочные и скаредные потаскушки, продающие естество за дешёвые побрякушки. Сволочная компания.
Я скромно припарковался у обочины и минут пять с любопытством наблюдал за галдящим бродячим цирком, вольно раскинувшим свои шатры на другой стороне улицы. Вся труппа была в сборе. Толпа репортеров шумела и колыхалась, стараясь прорвать полицейское оцепление. Карета скорой помощи, тревожно мигая проблесковыми маячками, приткнулась рядом с пожарной тумбой. Патрульные машины шипели и плевались неразборчивыми фразами, доносящимися из динамиков включённых на полную мощность полицейских раций. Дурная привычка, давить клавишу звука до упора. И, кажется, неистребимая. Лимузин шефа городского Управления общественной безопасности, блестя лакировкой антрацитово-чёрных боков, скромно пристроился за фургоном парамедиков. И только парни из Службы федерального коронера с огромными буквами "ФК" на спинах тёмных форменных курток сохраняли в этом сумасшедшем зоопарке непробиваемое спокойствие, местами граничащее с полным пофигизмом. И правильно, с чего бы им суетиться? Торопиться им было некуда.
Докурив не спеша сигарету, я выбрался из машины и ленивой походкой направился к подъезду, для маскировки прикинувшись случайным зевакой, пожелавшим ближе взглянуть на причину всего этого шума и гама.
- Сержант Хаммонд! Вик Хаммонд! - раздался вдруг насмешливый голос и свора голодных газетчиков разом повернула головы в мою сторону.
- Никаких комментариев! - предупредительно воскликнул я, отрицательно махнув рукой. Репортёры наперегонки рванули ко мне.
- Без комментариев! - рявкнул я, угрожающе выставляя кулак им навстречу. Куда там. Останавливать криком почуявших свежую кровь кровососов все равно, что чайным ситечком отпугивать цунами. Волна алчущих новостей газетчиков накатила, накрыв меня с головой. Я уперся покрепче ногами в асфальт, сдержав корпусом первый натиск и рванулся к спасительной ленте ограждения, пробивая себе путь сквозь строй наперебой вопящих репортёров с помощью локтей и кулаков.
Офицер в оцеплении участливо приподнял ленту. Я проскочил за ограждение, оставляя разочарованно галдящих газетчиков у непреодолимой для них преграды.
- Сержант Хаммонд, - знакомый голос заставил меня оглянуться.
- Какого чёрта...Сказано же, никаких интервью...
- Читатели «Воскресного Ежедневника» имеют право знать, что здесь случилось, сержант.
Тощий писака в нескладно сидящем сером костюме, благожелательно поблескивая линзами очков, выжидательно занёс ручку над раскрытым блокнотом.
- А, Ленни Шенкман, мелкий прыщ, завистливый мерзавец, блудливая ты скотина...
- И мне приятно с вами встретиться, сержант.
- Без тебя ночь была бы куда приятнее.
Шенкман тонко улыбнулся.
- Работа, сержант Хаммонд, вы же сами знаете. Итак, что вы можете сказать по поводу произошедшего?
- Вали отсюда, Ленни, сегодня тебе ничего не обломится.
- Благодарю вас, сержант. Доброта ваше сердца и мягкий характер...
- Смотри, Ленни, как бы ты не узнал широту моей души. Я отходчив, но не сразу. - Присмотри за ним. - Я указал полицейскому на Шенкмана. -Та ещё сволочь.
- Можете забыть о нём, сэр, - кивнул офицер. Шенкман мелко хихикнул и отступил в толпу.
Исторически Газовая и Стрит были самыми первыми улицами в городе. В те далёкие и суровые времена на месте города располагался Базовый лагерь терраформистов и косморазведчиков, или БТ. БТ — это Базовая Точка. Так на жаргоне первопоселенцев назывались посёлки, возникавшие рядом со стационарными космодромами. По большей части стихийно. Космодромы были редкими островками цивилизации, имели хорошо развитую инфраструктуру, всегда нуждались в рабочих руках и обладали налаженной системой безопасности. Бесценные качества для неосвоенных ландшафтно ре-формированных планет. Работа и защита, вот в чём прежде всего нуждались люди в новых, неисследованных мирах.
Нынче всё по-другому. Космодром перепрофилировали в городскую свалку, а прежний посёлок, Базовая Точка, превратился в трущобы, пристанище воров, шлюх, сутенёров, бездомных и прочего отребья, сползающегося сюда со всех концов города.
Да, прошлое у Газовой и Стрит было героическим. Центральная улица, в просторечии Стрит, пересекала деловой центр бурно разрастающегося посёлка. По своему значению для колонистов она превосходила знаменитую Уолл-Стрит земного Нью-Йорка, а Газовая, или Степная, была улицей-трудягой, по которой нескончаемым потоком, и днём и ночью, сотрясая окрестности, шли грузовые тягачи. От космодрома к складским терминалам, и обратно. Пустые и нагруженные под завязку. Натужно рыча мощными двигателями. Выбрасывая из широких, вертикально поднятых выхлопных труб струи сизого дыма. Свое второе название она получила от перевозимых цистерн для заливки в танки звездолётов жидкого кислорода и инертных газов.
Дом так же был из тех старичков колониальной серии, легкосборных многоэтажек, модульной конструкции, невзрачной утилитарной-офисной архитектуры, превращённый с годами в полупритон-полугостиницу.
Задрапированный пенофлатовым декором под пошлый ампир фасад, с пузатыми амурчиками по краям наличников, дующими в витые флейты, с затейливо разбросанными пухлыми малышами-купидонами, натягивающими тетивы крутобоких луков, с греческими амфорами в сочетании с цветочными розовыми гербариями и пузатыми вазонами, венчающими проржавевшие водостоки, нагонял отчаянную тоску и настоятельно требовал посшибать всю эту заплесневелую красоту к чёртовой бабушке.
Консьерж, небритый парень с немытыми патлами, висящими сальными сосульками, окинул меня равнодушным взглядом и вновь уставился в экран плоского визора, висящего на стене. Я поднялся по пустой лестнице, минуя непривычно пустые и тихие коридоры этажей. На пятом мне встретился редкий жилец, полусогнутой испуганной тенью скользнувший к себе в квартиру. Зато на шестом было шумно и весело.
Начальство твёрдо установилось в прямоугольнике света, льющегося из дверного проёма. Шеф управления, окружной прокурор, чин Федеральной службы расследований и комиссар, нервно вытирающий платком потеющую шею. Флитвуд скромно уместился на пятачке, в пределах видимости боссов с видом опытного гида, в любой момент готового дать необходимые пояснения. Комиссар выглядел бледно, шеф казался мрачным, прокурор непричастным, а специальный агент делал вежливое лицо, сквозь которое явственно проскальзывало язвительное удовлетворение. Парочка дюжих санитаров подпирала косяки, с любопытством заглядывая в комнату.
- Добрый вечер, господа, - сказал я, приподнимая шляпу.
- Хаммонд, почему так долго? - комиссар провёл платком по мокрой от испарины шее.
- Извините, комиссар, - я кивнул Флитвуду, поздоровался за руку с агентом, почтительно пожал ладонь прокурору и обменялся взглядами с шефом. - Задержался на улице.
- А-а-а, понятно. Флитвуд, введите сержанта в курс дела.
- Привет, Эрни. Ну, показывай, что здесь случилось.
- Привет, Вик. - Флитвуд грустно вздохнул. - Пойдём, увидишь всё сам.
Она лежала на полу
