О, как же важно хорошенько подумать, прежде чем что-то сделать! Я в этом убедился прошедшим летом. Я живу на втором этаже пятиэтажного дома на Приморской улице в Одессе. Родители мои – музыканты: папа - саксофонист, а мама - скрипачка. Они постоянно в разъездах: гастроли, концерты по миру,- в общем я их редко вижу. Я живу с бабушкой Рахиль, которая встаёт рано, переделывает все дела по дому, а потом почти весь день сидит со своими подружками, такими же старушками, на скамейке во дворе. Всё они вспомнят, что было в жизни, обсудят все новости и цены на рынке и когда уже стемнеет, расходятся по домам. Бабушка меня по утрам не будила, знала, что я люблю поспать подольше. Она также считала, что чем дольше спишь, тем умнее становишься. Когда она смотрела мои оценки в дневнике, то качала головой и говорила: «Так, так, физика - 2... Очень хорошо! Так, математика - 2... Прекрасно! Так, пение - 5... Люди дорогие! Наш Изя ещё и поёт! И послушайте, в свои 10 лет он просто прекрасно поёт!» А ещё она говорила, что, поскольку я не Наполеон, который очень мало спал и рано вставал, и так как я не собираюсь ничего завоёвывать, то мне надо спать много. Но я знаю, она это говорила, потому что, когда я спал, я ничего плохого натворить не мог: ни нахулиганить нигде, ни подраться, ни разбить что-то.
По утрам меня часто будили звуки скрипки, которые доносились из окна дома напротив. Там, тоже на втором этаже, жил мальчишка по имени Мойша, мой ровесник. Прямо с утра к нему приходила учительница музыки, и начиналось что-то невообразимое. Мне казалось, что десяток котов провалились в колодец, который ещё сохранился в нашем старом дворе и оттуда кричат, просят их спасти. Мне казалось, что двери подъездов жалобно скрипят и просят их смазать, причём скрипят все одновременно. Ох, мне многое чего казалось и я даже выглядывал в окно посмотреть, так ли это. Но нет, шёл всего лишь урок по обучению игры на скрипке будущего Паганини. Однажды я не выдержал, спустился вниз во двор и стал ждать, когда двор опустеет. Вот ушёл дворник Бэхор со своей метлой, вот прошла Сара на работу в парикмахерскую. Тишина, только жуткие взвизгивания скрипки в отвратительных руках Мойши. Я быстро достал из кармана штанов камень, размером с большое куриное яйцо. Его я ещё вчера отыскал на берегу. Он мне понравился необычайно. Даже жалко было запускать его в это скверное окно, но мне тогда казалось, что эти звуки наконец-то, если я конечно попаду, прекратятся. Размахнувшись, я запустил свою месть в окно и, услышав звон разбитого стекла, дал дёру. Я побежал к порту, походил там с полчаса и вернулся домой. Бабушка меня обыскалась: «Я вижу, ты таки хочешь стать Наполеоном? А шо? Похож, особенно росточком! Я думала, ты набираешься ума-разума, спишь, а ты уже как наш кот всё посмотрел и всё понюхал-таки!»
Я прошёл в комнату и посмотрел в окно. Там на втором этаже зияла чёрная дыра в месте, где всегда отсвечивало солнце. Зато была тишина. Ура! Наконец-то замолчал этот будущий Паганини. Моя бабушка только так Мойшу и называла.
Но радость моя была преждевременной. На следующее утро я вновь был разбужен этими ненавистными для меня звуками петлекотов, только намного более громкими. Я выглянул в окно. Ну, конечно, Мойша опять играл, но поскольку стекла не было, звуки были громче, насыщенней. Стало ещё хуже. Если раньше я при крепком сне мог и не проснуться сразу, то теперь просыпался при первых же звуках скрипки. Теперь это уже были не коты и петли, а самый ржавый на свете трактор, приехавший зачем-то в наш двор. А стекло они вставлять, похоже, не торопились! А зачем торопиться, когда стоит жаркое лето? Теперь я вставал рано и убегал в порт, чтобы не слышать Мойшу. И только когда похолодало, они наконец-то вставили стекло, но это уже была осень и надо было ходить в школу! Иногда бабушка говорила, усмехаясь: «Будущий Паганини выкует - таки из тебя Наполеона, солнце моё!»
О, как же важно хорошенько подумать, прежде чем что-то сделать! Я в этом убедился прошедшим летом!
|