(журналистская байка)
Одна из главных «фишек» горбачёвского правления –«сухой» закон, а одно из его главных проявлений – т.н. «трезвые» комсомольские свадьбы. Повальной модой они тогда, конечно, не стали, спиртное всё рано где-то находилось-доставалось, некоторые «антитрезвенники» даже самогон варили - и свадьбы по-прежнему «захмелялись» по-прежнему «пели и плясали» назло «генеральной линии партии на укрепление трезвого образа жизни».
Порой доходило до совершенно фантастических казусов, об одном из которых я и хочу вам рассказать. И опять: узнал о этом удивительном в своей реальной невероятности случае от Вовки Онищенко, своего соседа по студенческой общаге, который был родом откуда-то из западных областей Украины( напомню: тогда, в середине восьмидесятых годов прошлого столетия, ещё являвшееся «навеки» неотделимой частью Советского Государства). Вовка был известным брехуном, но врал искусно, поэтому ему многое и прощалось. Поэтому если всё-таки не поверите, то уж, по крайней мере, посмеётесь. Итак…
Всё началось с того, что в один из июньских вечеров 1986-го года Вася и Оксаночка решили узаконить свои отношения. Радостное, конечно, дело, которое могло осложниться одним серьёзным «напрягом»: в стране , как я уже сказал, бушевал беспощадный «сухой» закон, а их родители , как васины, так и оксаночкины, не могли себе даже представить: да как же это так? Свадьба - и без спиртного! Дикость какая-то, пусть и в свете «последних исторических решений».
Ситуация осложнялась ещё и тем, что и Вася, и Оксаночка были не просто рядовыми комсомольцами, а работали в комсомольском горкоме по проведению воспитательной работы среди своих пока ещё неокомсомоленных лоботрясов-сверстников. Вот я и говорю - ситуация!
Казалось, всё, тупик, но родители нашли-таки выход из положения. Они решили сыграть свадьбу у оксаночкиной бабки, которая проживала на забытом Богом и оксаночкиными родителями хуторе, который располагался в такой дремучей глухомани, что на него не то, что человек - ни одна нормальная собака не забегала.
В общем, сгоняли они в выходные к бабке, объяснили, что, где, когда, и сколько будет народу, бабка головкой своей седенькой согласно покивала, поулыбалась понятливо. Дескать, делайте вы чего хотите, мне по причине огромного количества лет уже абсолютно всё равно.
И вот наступил он, торжественный день образования новой советской семьи! Счастливые молодожёны и не менее радостно-возбужденные родственники и друзья приехали в положенное время в ЗАГС, подписались где надо, молодые поцеловались на теперь уже абсолютно законных основаниях, и покатавшись по любимому, подозрительно трезвому городу, выехали, наконец, на большую дорогу и поехали к бабке, гулять и веселиться подальше от любопытных и всегда готовых просигнализировать куда надо глаз и ушей.
А надо сказать, что в это самое время один противный, но очень наблюдательный хлопец с соседнего с бабкой хутора собрался ехать на велосипеде на покос. Шустрый был мальчуган! И развитый не по годам! Ему ещё и пятнадцати не исполнилось, а он уже и матом ругался, и папироски курил, и уже доподлинно знал, что самогонка – это очень вкусный и полезный продукт, в котором масса витаминов и сто процентов жирности.
- Эй, бабка! Гутен морген! – весело прокричал он, когда на своём велосипеде специально заехал к бабке, которая в ожидании городской свадебной делегации, мирно сидела-дремала на завалинке. – Чего расселась? Налей-ка мне стаканчик самогоночки!
- Да что ты, что ты! – испуганно закудахтала бабка. – Какая ещё самогонка! Я её уже сто мильёнов лет не гнала! И не думаю даже, весёлый паренёк!
- Ты мне мозги-то не пудри! – сказал хлопец, моментально построжав лицом. – Я за твоей избой вон с той горной кручи ( и показал на кручу) специально три дня внимательно наблюдаю! Чего ж ты тогда в такую жарищу круглые сутки печку топишь? С какой-такой преступной целью, а? Это только дурак не догадается, что гонишь. Ты кого обмануть хочешь?
Бабка опять было кудахтать начала, но он эти её жалкие потуги сразу пресёк. Решительно и в корне.
- Значит, так,- заявил он. – Или ты мне сейчас же стакан первача накатываешь, или у тебя два путЯ: самой идти сдаваться в нашу славную милицию, или я тебя сам на обратном пути сдам. Выбирай, только мигом!
И ощерился, беспощадный вымогатель, в противной ухмылке.
Ну, что тут поделаешь? Выбора не было. Бабка закряхтела, застонала, разогнулась еле-еле и в виде буквы «гэ» в хату поплелась. Вытащила ему полную кружку, поклонилась, охнув в пояс: прими, касатик! Ещё неостылая!
Крякнул гуцул довольно, мигом ту посудину опорожнил, крякнул от удовольствия ещё раз.
- Ну, бывай пока! –крикнул напоследок, рывком вбрасывая своё стремительное тело в велосипедное седло. – На обратном пути снова загляну! А как же с устатку-то! Обязательно!
И стремительно унёсся в свою удивительно пейзажную даль. Вот такой это был ещё молодой, но уже опытный негодяй!
Дорогие молодожёны и менее дорогие соответствующие гостенёчки прибыли на бабкин хутор в два часа пополудни.
Ну, как ты тут, бабанька! – весело поприветствовал старушку один из гостей. – Бандера не особо беспокоит?
- А у меня в шкапчике пулемёт! – похвастала старушка. –Только я его не всегда достать успеваю, а то бы - ух!
- Правильно, бабка! – поддержал её другой гость, с комсомольским значком на груди, украшенном нарядной алой ленточкой. – И ещё гранатами их, гранатами!
Вот так, с шутками-прибаутками, все зашли в просторную избу и, разместившись, за празднично украшенным и богатом на еду и выпивку столом (здесь-то кого бояться?), начали своё беззаботное торжество.
А что же наш юный друг - велосипедный Шумахер - гарный гуцул? А он приехал на дальний покос, снял с багажника косу – и «эх, раззудись, плечо, размахнись, рука!» Трава здесь, в глухом углу между высоких гор, куда очень редко нога человека, была густая и духмяная, и от энергичной косьбы, и от медового духмянства замечтался парнишечка, перестал смотреть себе под свои трудовые ноги - и куда-то там совершенно не туда, куда надо, наступил! И провалился, мечтатель наш задрипанный!
Провал оказался на удивление удачным: «Шумахер» ничего себе не повредил, если не считать того, что приложился стриженой башкой о какую-то железяку. Поэтому он сначала грязно выругался, потряс своей ушибленной головой, потом поднялся на ноги и, наконец, огляделся. Хотя в яме было довольно сумрачно, но свет, лившийся сверху, из дыры, выхватил определённые предметы, и наш гуцул, хотя и был без мозгов, но всё-таки сообразил, что провалился в бандеровский, оставшийся ещё с войны схрон. Ай да Шумахер! Это он, как говорится, удачно упал! Вокруг стояли ящички, ящики и ещё что-то привлекательно упакованное то ли в брезент, то ли в мешковину. Гуцул открыл ближайший ящик и восторженно цокнул языком: «шмайсмеры»! И все – в заводской смазке! То есть, хоть сейчас под венец, то есть, в бой! А здесь что? А здесь – патроны. А вот и пулемётик. Хороший пулемётик, и сбоку – два «цинка» с лентами. Он полазил ещё и нашел массу других занятных «игрушек», от гранат до немецкой полевой униформы и полицейских повязок. Да, богатый оказался схрон! Прямо склад! Нет, как же всё удачно слепилось: и приехал он именно сюда, на дальний луг, и косил именно в этом месте, и крышка схроновая очень вовремя подгнила, и он даже и не покалечился и на косу не сел! А это что во фляжках? Мать моя женщина – спирт! Нет, ну что за прекрасная жизнь может быть даже при «сухом законе»!
Всё это восхитительно, но тут же возник следующий вопрос: что со всем этим богатством теперь делать? Наш гуцул поморщил свой не отягощённый мыслительными процессами лоб и понял что. Надо спирту выпить! Обязательно! Это как раз тот случай, когда без бутылки действительно не разберёшься!
И он, конечно же, выпил. И, как и следовало ожидать, алкоголь тут же сделал своё благородное дело: наш гуцул-алкоголик моментально ПРИДУМАЛ! А когда придумал, то скоренько выбрался на свежий воздух, вскочил на своего «железного коня» и что есть сил закрутил педалями. Уже через полчаса он был в ихнем гуцульском селе и , захлёбываясь от переполнявших его чувств, рассказывал своим сверстникам-односельчанам о случившемся с ним удивительном происшествии. Товарищи тоже пришли во вполне понятное волнение.
- Едем! – дружно решили они. – И немедленно!
Тут же оседлали своих «железных коней», гикнули, гакнули - и понеслись. Мигом долетели до того поля, до того схрона, мигом туда забрались, мигом спирту натрескались ( а закусь с собой взяли – знаменитое гуцульское сало).
-Эх, красота! – сыто отрыгиваясь, закатил глаза один из приехавших. – Кому бы сейчас в лоб заехать?
- А у бабки на хуторе свадьбу играют, - вдруг вспомнил ещё один приехавший. – Можно свадьбу погонять! Чтоб они наш советский «сухой» закон, которому неукоснительно следуют все прогрессивные советские граждане, не нарушали!
- Правильно! – одобрительно закричали со всех сторон.- Надо проучить, чтобы уважали наши всем народом любимые советские законы и соответствующую Конституцию!
- А тот первый, который завёл разговор про мордобой (он, как выяснилось позже, уже в милиции, самым заводилой был, самым неугомонным бандеровцем) вдруг хитро призадумался.
- Нет, - сказал он решительно после думы свой тяжкой. – Драться –это хулиганство, да и сдачи можно получить, - и ехидно осклабился. - Они и без мордобоя в штаны наложат.
И заговорчищески наклонившись, что-то горячо зашептал своим заинтересованным товарищам…
А свадьба тем временем беззаботно пела и плясала! Уже были произнесены и первые тосты, и вторые, и десятые, уже охрипли глотки от криков «Горько!» и уже кто-то сладко похрапывал, уткнувшись физиономией в какое-то большое блюдо с высококалорийной закуской. Короче, уже всё было о,кей, когда в дверь избы требовательно постучали.
- - Эт хтой-та тама? – удивилась бабка, эта все-таки бдительная женщина, несмотря на всеобщий загул. – Неужели этот… косец возвернулся? Вот ведь алкоголик ненасытный! Может, и на самом деле пулемёт из шкапчика достать, пугнуть его, неугомонного?
- Бабка открыла дверь, и тут же в светлу горницу ворвались человек десять полицаев и немецко-фашистских солдат в полной боевой экипировке. Гости, изрядно задурманенные алкоголем, тут же прекратили исполнение задорных свадебных частушек и ошарашено уставились на непрошенных «товарищей».
- Ну, чего, подлюки, замолчали? – высказался один из пришедших, по внешнем виду – настоящий ихний главарь, фашистко-гитлеровский оккупант, одетый в военно-фашистскую форму, обвешанную гранатами, пистолетами и автоматами. –А ну-ка, выходите на двор!
Народ угнетённо молчал, с трудом переваривая эту дикую сцену. Полицаи? Гитлеровские захватчики? Откуда они, черты, взялись, если война уже сорок лет как кончилась? Бред какой-то! Такого не может быть! А, может, всё-таки не полностью закончилась? Может, так, слегка, для виду? Вот и верь после этого учёным историкам и продажным средствам массовой информации!
- Ах, не может быть? – без труда прочитав эти их противоречивые мысли, злобно ощерился главарь. –А вот может! И если сейчас же не выйдете, то мы вас гранатами закидаем. Вот тогда и
