ПРОЛОГ
Расстриженный за сквернословие и беспутство монах Гервасий
сидел в тени у входа в крепость Констанция, время от времени
лениво сплёвывая на накалённую каменную мостовую.
Тень, которую бросали выдвинутые вперёд ворота крепости,
была шириной только в два шага и стражник - хмурый кападокиец,
сунул копьё в угол и сказал по гречески:
- Ну-ка, подвинься,ты!
- Нет места, - огрызнулся в ответ бывший монах и тряхнул
своей широкой каштановой бородой.
- Заткнись!
- Кастрофилакт позвал меня по срочному делу, а меня вынуждают
пол-дня ждать здесь.
- Собаки поганые вы, болгары...
Сказав это, он заметил, как сдвинулись брови болгарина и
благоразумно отошёл в сторону на солнце, подальше от этого
преданного анафеме божьего служителя, о котором рассказывают
чуть ли не: что он ходит далеко в горы, куда другие не смеют
ходить даже днём с вооружённой охраной; что возвращается с
богатой добычей, потому что ему помогает сам нечистый. Один
старик угольщик видел, как Баткунец ( так его все здесь называют)
остановился около вековой сосны и свистнул. Вдруг послышалось
блеяние козы и из-за ствола выскочило настоящее чудовище -
косматое, с ослиным хвостом и рогами, как у козла. Оседлал
Баткунец косматого зверя и скрылся в лесу...
В тишине послышались шаги, шум подкованной обуви сопровождался
звоном металла - так шумно мог двигаться только тяжело
вооружённый солдат, - и Баткунец взглянул одним глазом.
- Ну-ка посмотри, сам сотник идёт.
- Давай иди, кир Леонидис тебя ждёт!
- И я дождался - сквозь зубы процедил болгарин и тяжело
выпрямился.
Только сейчас можно было увидеть, как он высок и широкоплеч -
и стражник, и сотник, повиснув на его руках, не смогли бы его
удержать.
- Поторопись, - направил на него копьё стражник.
- Иди сам, знаешь дорогу, не первый раз здесь, - добавил сотник,
держа руку на рукоятке широкого меча.
- Знаю... - процедил болгарин - всех вас знаю и ваши мысли...
И пошёл, оставив обоих озадаченных ромеев, стоявших молчаливо
и пытавшихся понять, что же он хотел сказать, или что-то обидное
им, или императорской власти, или первое, что попало на язык,
как его научили в монастыре.
*****
В этой книге рассказывается о событиях, произошедших во время
византийского рабства в 1155 и следующих годах.
Крепость Констанция находилась на месте нынешнего села
Костенец, Ихтиманского округа Болгарии.
=========================================================================
*****
Ещё при входе в каменный дом его обдало прохладой с запахом
зелени - по обе стороны лестницы висели еловые ветки.
Двери трапезного зала были полуоткрыты, слышались громкие голоса
и Герасим, не дожидаясь пока его позовут, ногой открыл двери.
Кастрофилакт испугано поднял голову. Лицо его было потным, в
правой руке он держал большой белый платок и обмахивался им.
По другую сторону стола сидел молодой черноглазый мужчина с
гладко расчёсанной бородой, одетый в кожаную одежду.
По блюдам Герасим догадался, что два архонта давно сидят за столом.
Он приблизился и кастрофилакт толкнул к нему свою чашу с вином.
- Пей! - вместо приветствия сказал он, даже не взглянув на него.
- Я голоден, - с затаённой враждой в голосе ответил Герасим.
У него текли слюнки, когда он смотрел на серебряное блюдо с
жареной форелью, которое нетронутое стояло на одном конце стола.
- Я ведь тебе говорил, кир Василий? И еду себе потребует, и от
питья не откажется... и в Тесалонику отправится, как только
почувствует в руках тяжесть перперов.
Герасим ничего не понимал, но догадывался, что около него
завязывается какой-то узел и лучше с полным желудком рассуждать
как выпутаться из того, что ромеи и на этот раз пытаются ему
подстроить.
- Я голоден! - уже с раздражением повторил он и, не дожидаясь
приглашения, сел на свободный стул возле незнакомого архонта.
Когда от форели в блюде остались только обглоданные головы
и кости, он посмотрел на кастрофилакта и кивнул с насмешливым
добродушием:
-Ну, зачем я вам понадобился?
Но кастрофилакт, который имел на него зуб с весны, когда он
поднял его на смех во время охоты, снова показал пренебрежение к
нему и обратился к молодому архонту:
- Как считаешь, кир Василий, прочитать ли ему письмо?
- Как найдёшь нужным, кир Прокопий, письмо тебе, а не ему...
- Так, так...
Только теперь кастрофилакт повернулся к Герасиму:
- Слушай, болгарин! Архонт Таронит,- он кивнул на молодого
дворянина,- привёз мне письмо то моего друга, кастрофилакта
большой крепости Филипополь.
Он достал из складки широкого рукава маленький свиток и
развернул его.
- Гм... Это не о тебе... И это... и это... А! Тут уже пишет о
"некоем" Герасиме, называемым ещё Баткуниос, расстриженный монах,
а теперь дровосек.
- И охотник, - откликнулся с лёгкой улыбкой Герасим, но
кастрофилакт сделал вид, что не расслышал его, и продолжал
чтение:
- " ... тот же самый накануне праздника святого Ильи был
задержан в нашей крепости, так как не имел дорожной грамоты
и после несколькодневного пребывания..."
- В подземелье, - подхватил Герасим.
- ... так, где это... А! "пребывания был возвращён обратно.
Пусть сейчас упомянутый опишет подробно, какие разговоры он
вёл в течение недели с другим задержанным в крепости, так как
другой, называемый Стратионом, оказался большим разбойником,
который сумел обмануть нашу бдительность и убежать. Нужно
так же сказать упомянутому Баткуниусу, что есть награда за
голову сбежавшего разбойника, который, как предполагается,
отправился в Тесалонику."
Кастрофилакт свернул свиток и размахивал им почти под носом
Герасима:
- Ну, что? Согласен? Десять перперов и дорожная грамота до
Тесалоники...
Герасим наклонился над столом, подвинул к себе чашу и
заглянул в пустое дно.
Десять перперов...
Нет, не о деньгах думал он. Он снова видел того, чернобородого,
прислонившегося спиной к влажной стене подземелья, и слышал
его хриплый голос. Тот рассказывал, что далеко отсюда, по ту
сторону гор за морем, там где-то на Восточных берегах, смелые
моряки живут вольно и свободно. Сами себе господа!
Герасим слушал его и перед глазами у него темнело. Он не ходил
дальше Филипополя, он ещё не видел моря. Всё здесь, в нескольких
маленьких селениях и двух-трёх крепостях, в подземелья которых
его закрывали время от времени. Если бы он мог отправиться в ту
страну, о которой говорил чернобородый...
"Правду ли говоришь, человек?"- схватил он странника за плечо.
Может ли существовать такая страна? Нет ли там ромейских
управляющих, нет ли господ?
"По тем местам архонты не смеют проезжать,- мрачно засмеялся
чернобородый и добавил на своём особенном греческом языке -
немного протяжном, с горловым произношением, - там мы сами себе
господа!"
В дальнейшем, сколько бы его ни расспрашивал Герасим, он
повторял только:"Если хочешь пойти со мной, в Большую Богородицу
давай в Тесалонику. Возле пристани спроси таверну Горбатого
Антимия, это мой друг, скажи ему: ищу Йоана Стратиона. Тогда
он тебе всё скажет..."
Каков человек был этот странник в изношенных воловьих обувках
и со шрамами на руках? С такими подозрительными людьми человек
никогда не может быть спокоен за свою жизнь и деньги,но Герасим
не имел и ломаного гроша, а о смерти никогда не думал.
"Тяжело здесь дышится! - повторял Иоан Стратион,- Все смирились
и отчаялись, сгибают горб и не догадываются, что могут оружием
завоевать свою свободу!"
Но за такие разговоры Герасима уже отправляли в темницы.
- Не понял ли, зачем я тебя позвал?
- Понял...
"Скажешь ему:"Ищу Иоана Стратиона". Тогда всё и узнаешь..."
- Пойдёшь ли?
"За горами и морем... Мы сами себе архонты! Не веришь?"
- Грязный сброд эти павликиане, нужно всех их выселить из
Филипополя! Этот Стратион был тайным посланником к ним.
Кто это сказал?
Молодой ли архонт?
Чернобородый - тайный посланник... кого? Зачем он сюда приходил
и как выскользнул из рук филипопольского кастрофилакта?
- Эй, болгарин! Что, начал клевать носом? Почему молчишь?
...Нет, чернобородый не лгал. Такие люди могут убить человека,
но если говорят - говорят от сердца.
Только теперь Герасим заметил, что на дне чаши утаилась крупная
капля вина. Он толкнул чашу к кастрофилакту:
- Не скупись, господин. Налей! Я вам помогу... Только дайте мне
дорожную грамоту до Тесалоники...
... и до земель за морем, по ту сторону гор и морем.
******
