ПОЛКОВНИК АХРАМЕЕВ

              После расформирования 210 танкового полка меня и лейтенанта Локшина перевели в 76 танковый полк той же дивизии расквартированный в поселке Платоновка  на юге Приморского края, которым командовал ныне всем известный, по мнению большинства, повешенный демократами маршал Ахрамеев, а тогда самый молодой полковник, ему было лет тридцать пять. Ходили слухи, у полковника в Москве волосатая рука, двигавшая его вверх по служебной лестнице, даже командир дивизии слегка его побаивался. Но это слухи, на самом деле Ахрамеев жесткий деловой командир. Его принцип руководства: делай как я. Он неоднократно повторял: «Если я, требуя от вас, сам этого не делаю, смело не выполняйте мой приказ». Виноват я. После учений выколачивать кувалдой засохшую грязь из танковых траков дело нудное и тяжелое, он выколачивал траки не в показном порядке, а наравне с нами. Строили танковые боксы, строительные камни из карьера два километра несли в руках, впереди он с двумя большими камнями, за ним заместители и весь полк. Приказом Министра Обороны в войсках был введён «индийский час»: через день, день - марш бросок 10 километров, день - кросс 3 километра. Он бегал вместе со всеми. Нам молодым двадцатилетним нравилось обгонять его, он злился, но делал вид, что доволен нашим успехам.
Офицеров холостяков Ахрамеев расселил по два к себе и заместителям, чтобы всегда были на виду. Нас с Локшиным поместили к врачу полка. Мы оба были равнодушны к спиртному, но грешки за нами водились, и доктор стал на нас доносить. В отместку всё свободное время мы крутили на моем патефоне одну и ту же пластинку, кажется, «Ола Раза», горловое пение которой изматывало. Доктор с семьёй лез на стенку, жаловался, но что поделаешь, мы так отдыхали.
               По приказу Министра Обороны офицерам разрешалось посещать из питейных заведений только рестораны первого класса. В Платоновке была одна чайная, в ней и застал меня Ахрамеев в выходной. Все офицеры, заметив его виллис, сбежали через кухню, а я остался. Графин был пустой, я мог сказать, что это не мой, но я не стал врать.
         - Почему нарушаете приказ Министра Обороны?
         - Потому что ресторана первого класса в Платоновке нет.
Он бы простил меня на первый раз, но нежелательный прецедент. Ахрамеев объявил 5 суток ареста и повёз за 70 километров на гарнизонную гауптвахту. Начальник гауптвахты был моим другом.
         - Слушай, Петя, сделай так, чтобы меня не посадили, у меня плановый отпуск впереди.
         - Товарищ полковник, к сожалению, посадить офицера я не могу, у меня ремонт, - доложил он, предварительно вылив на пол ведро извести.
         - Ничего. Пусть солдат вымоет пол.
         - Не могу, ремонт плановый.
Ахрамеев разбушевался, он понял, что его дурачат, и повёз меня с жалобой к комдиву, который мне подыграл.  
         - Ахрамеев, снимите с лейтенанта арест, Вы же сами говорите, что нареканий по службе у него нет. Лейтенант ты же больше не будешь нарушать приказ Министра Обороны?
         - Так точно, товарищ генерал.
         - Вот видишь Ахрамеев, он больше не будет.
         - Выйдите и подождите меня в машине, - приказал Ахрамеев.
Я прождал его минут тридцать, он вышел злой.
         - Выйдите из машины, доберётесь поездом. Завтра в к 6-00 быть в части.
Я давно не был в Камень Рыболове, встретил милых знакомых и загулял. В часть вернулся через двое суток.
         - Почему опоздали, лейтенант? – спросил Ахрамеев.
         - Прошу извинить, у меня не было денег, и я шел пешком.
         - Хорошо. Оформляйтесь в отпуск.
      Во время моего отсутствия пришел приказ из штаба Округа: «Двух лучших офицеров направить в распоряжение командира учебного танкового батальона в город Лесозаводск». Ахрамеев не стал раздумывать и отправил меня и л-та Локшина. Своя рубашка ближе к телу.   Я прибыл из отпуска и тут же убыл к новому месту службы.
          Сознаю, я был не прав. Ахрамеев боевой офицер, участник Великой Отечественной войны, войны в Афганистане, помощник президента, словом,  заслуженный человек. В своём первом сборнике я посвятил ему стихотворение-оду. Правда, во время перестройки я встретил мужчину, который представился личным пилотом Ахрамеева и обвинил его в стяжательстве. Не верю. В моей памяти он остался примерным честным офицером. Мне жаль, что я поступил так, как поступил. Однако поздно, из песни слов не выкинешь.