Дерево

Дерево было каким-то печальным… Одиноким.  Изогнутый ствол, сначала в одну сторону, потом в другую – словно Дерево не могло выбрать, куда ему расти – на север или на юг. Из-за этого на морщинистом потрескавшемся стволе образовались пологая ступенька и горб. Ветви были толстыми и нелепыми: местами покрытые тонкими веточками, местами же совсем голые. Маленькие ветки напоминали изломанные пальцы, утолщенные старческой подагрой. Казалось, что  злой волшебник однажды наказал Дерево за какую-то только ему известную провинность.

Дерево  было старым. Осенью оно стояло мокрое и жалкое, похожее на плачущую растрёпанную старуху. Зимой, покрытое  белым снежным паричком, напоминало уже аккуратную седую старушку, хотя и уродливую, но следящую за собой, подсинивающую седину и украшающую свою старость…

Весной Дерево покрывалось нежными листочками, и уже было больше похоже не на старуху, а на заневестившуюся некрасивую девушку, робко старающуюся привлечь внимание к себе, но знающую заранее, что всё равно никто, никто не обратит на неё свой взор и она так и останется вековухой.

Зато летом… Летом Дерево становилось нужным всем. Оно словно распрямлялось, даже уродливый его  горб не был так заметен. Дворовые мальчишки подтягивались на его толстых ветвях, словно на турнике, по стволу-ступеньке забирались почти до середины кроны, стараясь достать птичьи гнёзда. Птицы яростно защищали свой временный дом, которым стало для них Дерево. Девочки нянчили в тени  Дерева своих кукол, играя в «дочки-матери», школу и магазин… Молодые мамы ставили коляски с хнычущими младенцами, чтобы те  поспали на воздухе.  Вечерами к дереву подвигали скамейку и уставшие за день домохозяйки обсуждали свои нехитрые новости. А по ночам под деревом шептались влюблённые…

Кто и когда посадил Дерево, было неизвестно.  Оно было очень старым, это Дерево… Из земли  вылезали  корни, похожие на вены на натруженных руках. О них спотыкались и ругали Дерево. Стали поговаривать, что Дерево нужно спилить, а на его месте поставить песочницу и грибок.

И однажды Дерева не стало.  Вместо Дерева остался неровный пенёк, сочащийся соком, словно  плачущий от боли. Потом не стало и пенька.

Дерево…  Все называли тебя только так  – Дерево. А у тебя было имя – Липа. Старая Липа...

Я не успела погладить твою шершавую кору, Дерево. Думала, что успею, всегда успею. Я не сказала  тебе, что ты было мне  дорого и осенью, и зимой, и весной, и летом. По утрам я видела тебя из окна и знала – всё будет хорошо, обязательно будет хорошо, ведь Дерево по-прежнему на месте. Шелестит-шепчет своими листочками: «Всё будет хоро-ш-шо…»

Я знала тебя с самого рождения. Когда я родилась, ты уже было старым.
Я любила тебя, Старая Липа. Ты так и не узнала, что тебя любили.

Все-таки любили…