Жена Дроу глава 3

Увидеть Мензоберранзан и умереть. День третий
 
  -- Пора подниматься, госпожа, - раздался над ней голос Вифеллы. - Подходит час трапезы.
  -- Я его пропущу, - сонно пробормотала Ника, укрываясь одеялом с головой.
  -- Это невозможно, госпожа, - настаивала младшая сестра.
  С третьей попытки оторвав голову от подушки, Ника поднялась и, все еще пребывая в дремотном состоянии, повиновалась ловким рукам Вифеллы, что одевали, украшали и расчесывали ее.
 
Вернувшись ночью от Громфа, Ника вновь извлекла свиток с предсказанием и заставила Клопси прочитать его еще раз. Предсказание было изложено в такой иносказательной форме, таким витиеватым слогом, что если бы не рассказ Громфа то, они, по-прежнему, так ничего и не поняли, но и прочитанное не добавляло ничего к тому, что рассказал маг.

Расхаживая взад вперед из угла в угол под отяжелевшим взглядом засыпающего Клопси, Ника раздумывала, каким боком это предсказание могло касаться Фиселлы. Что в нем было такого, что могло заинтересовать Паучиху? Что стало причиной их сговора? Что соблазнило в нем саму Ллос? Что не может увидеть в предсказании Ника, но что увидела в нем Фиселла?

  Храп солдата, спавшего на стуле глубоким сном, отвлекал и мешал, но Ника не могла позвать ни сестер, ни стражу. Все домочадцы должны пребывать в полной уверенности, что Ника "развлекается" с ним.

  Что для Паучихи оказалось настолько важным, что она одарила, нарушив тем закон дроу, среднюю сестру властью в обход старшей? Может, дело в ребенке, о котором говорил Громф, который родиться от двух знатных Домов и покорит для Ллос Поверхностный мир? Может, Фиселла и есть этот ребенок? Но тогда почему не Тирелла? Она такой же потомок знатного рода и больше подходит для роли безжалостной завоевательницы, чем Фиселла с ее замашками застеночного палача.
 
Солдат вывел носом немыслимой сложности руладу, и Клопси, уснувший на туалетном столике между хрустальным флаконом с ароматной водой и бриллиантовой диадемой, тревожно заворочался. Ника осторожно подняла кроху и переложила его в шкатулку, укрыв шелковым платком.
 
Да потому что, - ответила она сама себе,- именно Фиселла, а не старшая и не младшая сестра является потомком древнего рода. Ведь, судя по рассказу этого солдата, что своим храпом уже достал ее, эльфийки не имеют постоянного сексуального партнера.
 
Может, потому, Фиселла и пытала Доргана, что он, единственный, чего-то стоящий полководец, отказывался повиноваться, посылать солдат в, гибельную для них, экспедицию на Поверхность. Не отсюда ли желание Верховной Жрицы казнить собственного сына, обвинив его перед Паучихой в том, что завоевание Поверхности не началось по его вине и тем оправдаться перед богиней. Ну, не желает Дорган завоевывать для Фиселлы Поверхностный мир, терпя пытку безжалостным солнцем.
 
Солдат тяжко и надрывно всхрапнул, и Ника, приложив палочку ко лбу, послала приказ перенести его в казармы. Солдат тут же исчез, как будто его и не было.

  Выходит, что бы сохранить свою жизнь, она должна за одну ночь завоевать Поверхностные королевства? От этого ей хотелось провалиться под землю, но она уже была под нею, или, тогда, как Фиселла, исчезнуть куда-нибудь.

Ника ходила по покою, совершенно не представляя, что делать, не видя выхода из ситуации, куда ее загнал злой рок и страшное ее невезение. Вот завтра Паучиха спросит с нее, Ники, почему она не выполнила обет и не завоевала Поверхность? Ведь ей, Фиселле, была дана для этого неограниченная власть и поддержка самой богини, при помощи которых она должна была объединить все силы Подземья под предводительством строптивого Доргана и преподнести Паучихе покоренные Поверхностные земли на блюдечке с золотой каемочкой.

Что Ника ответит на это? И Ника в возбуждении взмахнула палочкой. Страшно хотелось курить. Так! Не отвлекаться! Сверкающим алмазом на конце палочки, Ника озадаченно почесала переносицу.
 
А почему она думает о Паучихе, как о реальном существе? Кто-нибудь видел эту Ллос воочию? Может быть, Паучья королева - это некая отвлеченная идея, объясняющая дроу сотворение и устройство их Подземного мира. Их философия. Тогда за этим образом должен кто-то стоять. Скорей всего, сама Верховная Жрица, которая, якобы, является посредником между реальностью и неким абстрактным понятием, называемым Ллос.

Великая Жрица. Но она сама побаивалась завтрашнего дня. Тогда что, или кто, стоит за именем Ллос, и кого боится Тирелла, Фиселла и Верховная Жрица? С кем Нике завтра придется объясняться и договариваться. Но с кем бы ни пришлось встретиться, ей оставалось рассказать правду. Откуда-то из далека, донесся звук гонга.
  -- Госпожа, прошу проследовать в трапезную, - прозвучал над ее ухом голос Вифеллы и Ника очнулась.

  Из зеркала над туалетным столиком на нее смотрело прекрасное темное лицо, обрамленное копной светлых волос, уложенных в сложную прическу. Разделенные пряди были переплетены золотыми нитями и собраны вверх. Сначала она не поняла, кто это - она все еще думала о себе, как о прежней Нике, девчонке с короткими, окрашенными прядками волос, с дерзко вздернутым носиком, любившей потертые джинсы и свободные футболки, и никак не могла связать себя с этой величественной красавицей.

За ее спиной Вифелла, опустив глаза, ожидала молчаливого одобрения или истерики, с которой Фиселла обычно небрежно разрушала кропотливый труд своей младшей сестры. Ника скорчила забавную рожицу, показав отражению язык. Красавица в зеркале, сбросив свою спесь, сразу стала похожа на человека и Ника, примирившись со своим теперешним обликом, улыбнулась, встретившись в зеркале взглядом с Вифеллой.
  -- Ну, что, пойдем, сестричка, - поднялась она со стула.
 
Уютно свернувшегося и посапывающего в своей шкатулке Клопси она решила не будить.
 
В трапезной ее церемонно приветствовала свита Дома де Наль. Поднявшись на свое место и раскланявшись с ними, она привычным жестом пригласила их садиться и начинать трапезу. Ника чувствовала их тревогу и озадаченность, потому что это был "последний день королевы". Ее ожидали увидеть злой и испуганной, на грани истерики. Ее любезность пугала и не могла обмануть никого из присутствующих, все знали, что за этим последуют казни. Это было так естественно: неужели Мать уйдет в вечность одна. А то, что Фиселла де Наль обречена знал каждый в Мензоберранзане.

И теперь в трапезной домочадцы, сидя за общим столом, гадали, кого из них она изберет, чтобы перед своей смертью насладиться его мучительной кончиной. Косясь на соседа, каждый из них молил богиню, чтобы это оказался именно он. И каждый из них прикидывал, успеет ли сам, принести клятву верности новой Матери Дома, Тирелле. Сделать это прямо сейчас? Или подождать, когда им объявят, что Фиселла де Наль навечно воссоединилась с Ллос. И переживал, что сосед опередит его, оказавшись, расторопнее.

Если бы только они могли предположить, что сейчас, на самом деле, занимало Мать Первого Дома. А она была озадачена тем, что пыталась понять, из чего приготовлено желтоватая, похожая на клейстер масса, что скудным шлепком лежала на щедро усыпанной изумрудами и сапфирами блюде.

Все эти два дня, ее пребывания в Мензоберранзане, ей все время хотелось есть. Интересно, а как тут обстоят дела с последней желаним осужденного на смерть? Она бы, например, потребовала горячего супа и котлету с салатом, кофе и булочку... Нет, лучше пирожок с капустой... Ника расстроилась и, не дожидаясь слуги, налила себе вина.
  Ей не хватало Клопси. Еще она заметила, что место Доргана за столом снова пустует. Но больше всего тревожило отсутствие Тиреллы. Ей было не по себе от мысли, что, быть может, сейчас Тирелла, убеждает Доргана переметнуться к ней, пока не поздно, и они уже что-то предпринимают против нее.

То, что Тирелла психует из-за Доргана, не увидеть было не возможно. Вчерашний ее поступок был поступком разъяренной, ревнивой женщины. Наверное, раньше они были парой, пока их отношения не сломала Фиселла, сделав Доргана своим мужем. Тут Ника спохватилась. Кажется, у нее уже начинает развивается паранойя и подозрительность, как у всех тех, кто находясь на вершине власти, страшно боится ее потерять. Ладно. Сегодня все закончится, и ей вообще все станет фиолетово.
 
Посереди полутемной залы, освещенной рассеянным лиловым светом, подсвечивающим колонны и отражающегося на зеркально гладких плитах пола дрожащими бликами, возникла непроницаемо черная сфера. Рассеявшаяся в ней чернота, явила Верховную Жрицу. Парящая в его прозрачности она скрипучим голосом, торжественно произнесла:
  -- Фиселла де Наль, Мать Первого Дома, Великая Ллос ждет тебя в храме Священных Пещер, когда Нарбондель поднимется до середины своей высоты. Помни это!

  Образ Верховной Жрицы потускнел, покрылся пеленой, погрузился в мрак и шар растаял. Ника, ответившая на слова Верховной Жрицы утвердительным кивком, вздохнула, отчего-то пожелав себе приятного аппетита. Терпеливо дожидаясь конца трапезы, она наблюдала за дроу поглощающих свою отвратительную пищу, которым не было никакого дела до нее, Фиселлы. Не она первая, и не она последняя канет в небытие Великой Бездны, и так ясно, что трон Дома де Наль займет Тирелла. И Нике стало жаль себя.

  Это же не ее мир, не ее жизнь. Не может такого быть, что бы она погибла здесь. В это не верилось. Но и надеяться было не на что. Но может обстоятельства вдруг сложатся так, что все изменится, или миры как-то так повернутся, что она вернется домой, а Фиселла в свой Мензоберранзан, где и будет сама отдуваться перед Паучихой. Для человека собственная смерть- понятие очень отдаленное и нереальное, а в чужом мире Ника и вовсе отказывалась верить в нее.

  Трапеза закончилась, и Вифелла успела шепнуть поднявшейся было Нике, чтобы она оставалась на месте. Каждый, кто находился в трапезной, считал своим долгом подойти к ней и выказать свое восхищение тем, что ей оказана столь высокая честь предстать перед самой божественной Ллос, ибо она Фиселла, избранница Великой Богини.

Дамы церемонно кланялись. Мужчины преклоняли перед ней колени, почтительно опуская взоры. На их лицемерие Ника отвечала светской улыбкой, угадывая в их лицах некое разочарование. Что она опять делает не так? Ника покосилась на Вифеллу, стоящую у подножия ее кресла с таким выражением лица, которое прежде она за ней не замечала.

Ее младшая сестра была сама холодность и надменность. И только три мага, подошедшие к ней после всех, не говоря ни слова, поклонились, поглядев на Нику вроде бы с сочувствием. Она улыбнулась им, едва удержавшись, чтобы не подмигнуть. Как говаривал диджей радиостанции, которую Ника часто слушала: "Где наша не пропадала? Наша пропадала везде",
  -- Следуй за мной, госпожа, - повернулась к ней Вифелла.
 
Ника охотно подчинилась, мечтая, как вернувшись в свои покои, тут же отошлет ее и ляжет досыпать в мягкую постель, и пропади пропадом все Паучихи Подземья. Но только в покои они не вернулись. Не доходя до них, Вифелла завернула за угол и, отдернув тяжелый гобелен, вошла в глубокую нишу с низенькой полукруглой дверью.  Толкнув ее, она отступила, пропуская вперед Нику.

Когда низко