Ёлочные игрушки

1.
Бабе Зине в этом году, впрочем, как и многим другим, сильно  не повезло. Лето было жарким, таким, что в огороде всё посохло, поливай-не поливай. А у неё одной картошки, почитай, пол-огорода…  В теплицах, конечно, помидорки-огурчики выросли, да сколь сил-то на это было положено… Ягоды рано поспели, едва собрать успела, всё бы посыпалось. Яблочков немного собрала... Мешка два-три, не боле. Да всё сама, всё своими рученьками. На деда-то больно не рассчитывай, и так  умотался воду из колодца цельными днями таскать. А какая вода? Сушь, ушла вода вся… Один песок, да муть…

У соседей тоже не лучше. Лушка, глухая, та вовсе на всё плюнула. Говорит, старые запасы ещё есть, проживу.  Только картошки немного и взрастила, да ягод чуток пособирала на свежее варенье. Ей-то что, одинокой.
Дачники, так тем тоже всё равно. Купались цельными днями, воду в озере мутили, ахали, что цветочки на клумбах у них вянут…  Цветочки, ишь. Им бы её, бабы Зинины заботы. Да, что… Поразъехались уж все.

И подружка-то верная, Верка… Ишь, чего удумала… Померла ведь весной…
Да… Вот чего наделала… Некому теперь бабе Зине пожаловаться на судьбу, на Ивана своего, на детей с внуками.  И выслушать некого. Не Лушку же. Та всё – «а», да  «а»? Давно уж плохо слышит.

Дед Иван бабу Зину слушать уж верно устал за сорок-то с лишним лет. Сидит себе вечерами, да игрушки всё из дерева вырезает. С осени чурочек запасёт себе – вот и занятие на зиму… А то телевизор настроит – одна программа кое-как показывает, а по другой только звук и полосы. А сидит, смотрит что-то, слушает…  А вот её Зину, некому слушать теперь… Эх, Верка, Верка… Как же ты так? Ведь и не болела, почитай…

Деревня их уж и не деревня, так. Дачный посёлок. Старожилов – раз, два и обчёлся. Многие померли, многие в город поуехали… Стоят дома. Пустыми всю зиму так и стоят… Всех развлечений, что автолавка  с почтой раз в неделю.
Вот и в этот раз она к автолавке вышла. Хлеба, да масла подсолнечного взять, конфеток каких к праздникам. Скоро праздники – Новый год, Рождество… Хотя и не ждут они никого с дедом, а всё же…А тут  Маша, продавщица и говорит:
- Пляши, баб Зина! Письмо тебе!
Письмо…  От младшего сына письмо-то!

В избу не вошла, влетела.
- Давай-ка дед, ёлку гоноши! Алёшка едет, с Ольгой, с ребятами! С Андрейкой  и с Иришкой!
- Вона… Хотели ж летом!
- Да ты читай, старый! Вот: «Ждите, приедем на Новый год, хотим показать детям настоящую зиму со снегом и настоящую деревню…» Тока, где она уж настоящая, какая ни есть… - захлёбывалась радостью баба Зина.

Младшенький их, последыш Алёшка, родителей визитами не баловал. Жил, считай, в другом теперь государстве, а раньше-то одно было… У них там тепло, какая зима.
- За ёлкой схожу…  Есть елочки приметные, хоть и сорные. Только эта…в лесничество сперва поеду. За этой, как её… лицензией, что ль… А то, не дай господь, оштрафуют…
- Тьфу! Самолёт тебе вызвать, аль такси? Пое-еду… - баба Зина покосилась на телефон, единственное средство связи в их деревеньке, которое поставили у них. А больше и не у кого.  Не у Лушки же, глухой. А у дачников, у тех мобильные, только вот лезть с ними нужно чуть ли не на крышу.  Связь никудышняя…
- Раньше-то не штрафовали, нет? Дитям ставили.  Веркиному внуку, царство ей небесное, приносил? Внуки приезжают, понял ты, аль ещё нет?

2.
Хотя до приезда сына, невестки и внуков  оставалось почти три недели, баба Зина везде навела порядок, разгребла все углы и деда Ивана с его чурочками выселила из горницы в угол за печкой. Проверила все запасы, что-то подсчитывала, шевеля губами, что-то прикидывала, искала…
- Ну, всё подсчитала, счетовод? – не выдержал дед Иван.
- Ты не видел, куда это коробка с ёлочными игрушками подевалась? – вопросом на вопрос ответила баба Зина.
- Ну, ёшкин кот… Ты же сама её Верке, покойной, отдавала. Прошлый год, когда у неё постояльцы были с ребятишками. Забыла? Ещё тогда у неё внук гостил, от Мишки, старшего…

Забыла… А и конечно, забыла. Тогда к Верке внезапно Сашка нагрянул, старший внук, от первого Мишкиного брака. Да не один, с гостями. С дружком каким-то и с его то ли женой, то ли подругой, как это теперь у них, называется… А у подруги этой  - девочка лет четырёх. Вот и ставили тогда ёлку. Для девчушки-то. Иван ёлку и приносил. А  баба Зина сама гостей-то не видала. И из избы они не выходили. А за игрушками Верка приходила.

- А что-то Сашки я на похоронах не видела… А, Иван? Мишка был с женой, Андрей приезжал, дети их… А Сашки не было…
- Ну, поехало… Ты про игрушки спрашивала? У тебя мысли, как эти… Мартышки по веткам. Фьють - и уже в другом месте…
- Ладно, фьють… Фонарь дай, пойду, поищу…
- А без фонаря-то, - съехидничал Иван, - приведениев боиссься?
- Каких таких приведениев? Вот старый брехун… Тёмно на дворе-то уж! А у Верки свет отключён, забыл? Платить-то некому…  И летом никому не сдавали…

Мишка, старший Веркин сын, после похорон сказал, что после приедет и займётся продажей, а пока… Если  тётка Зина найдёт постояльцев, пусть сдаёт и деньги себе оставляет. Только всё не едет и не едет Мишка-то.  И Андрюхи не было. А сдать домишко на лето не получилось – не хотели люди жить там, где не так уж и давно была покойница…

К крыльцу бывшей соседки пошли вместе. Не доверил дед Иван бабе Зине свой фонарь знаменитый. А то! Зять подарил, во-первых, а во-вторых, другого такого в деревне нету. Не на батарейках, а на аккумуляторах, заряжать можно, сколь хочешь… И луч сильный, яркий, на много метров впереди освещает.

Идти пришлось по колено, увязая в снегу. Никто ведь не чистил дорожки, некому…
- Хоть бы ты, старый, лопату взял!
- Так  опять снег-то идёт…
И, правда, снег опять повалил крупными хлопьями с низкого неба, словно решил завалить по самые крыши полузабытую деревеньку…

Ключ повернулся в замке не сразу, со скрипом. Видно, поржавел замок малость.
- Завтра смажу, - сказал дед Иван. – А снег не будет идти, то почищу  и дорожку…
В сенцах было неуютно. Пахло пылью, нежильём…
- Ну, куда идти? Где она, коробка твоя? В горнице, ли где?
- Никуда не идти. Свети, давай, вот сюда. Тут кладовка.

В кладовой снизу доверху лестницей поднимались полки, на которых стояли банки, большей частью пустые, какие-то коробки, ящички…
Дед Иван вопросительно посмотрел на бабу Зину.
- Ну… и где тут искать коробку твою?
- Да, вон она, - Зинаида углядела на одной из полок коробку. – Вот эта!
- Почём знаешь?
- Так видишь написано – «Повидло сливовое»! Значит, она! Я ещё когда в автолавке выпросила. Удобная… Бери, а не гляди! Фонарь-то давай! Ничо с им не будет, с фонарём твоим! Неси, я двери замкну…
- Тяжёлая…
- О, господи! Уж коробка с игрушками ему тяжёлая! Неси, я впереди пойду, светить стану…

Дома дед Иван плюхнул коробку на пол.
- Осторожней, ты, медведь старый! Игрушки-то хрупкие! А новых где взять?
Иван только рукой махнул… Не переслушать Зинку-то.
Коробку покуда задвинули под стол в горнице. Ёлку ставить ещё рано, осыплется в тепле…

3.
Ночью баба Зина проснулась. По обычному делу, по малой нужде. Сунула ноги в обрезки валенок, накинула дедов кожушок, да вышла в холодные сенцы. Обратно-то шла,  уж двери закрывала, чего-то в окошко глянула… Что такое… Батюшки! В Веркиной хате кто-то есть! Мелькнул слабый луч фонарика, поползал и угас…
«Со стороны кухни это… Там ставен нет…» - пришло на ум бабе Зине. « А чего там искать? У Верки-то? У неё и раньше взять было нечего, а теперь подавно …  Сыны забрали иконки какие-то, альбом с  фотографиями… Сама видала, помогала  им… А боле там и нет ничего. Ложки, что ль, алюминиевые с мисками?»
Луч больше не появлялся, но баба Зина терпеливо ждала… Да и то - ноги-то приросли от страха к полу.  
«Поди, по комнатам шарит… Там мне не видать. Ваньку разбудить, что ли?» - тревожно покосилась она на храпящего деда Ивана.
Но луч больше не появлялся и из хаты никто не выходил… «Может, привиделось?.. Со сна-то? Ладно, утром разберёмся…» - подумала она, опять укладываясь на жаркую перину. «А если там какие  воры? Прознали что дом пустой… И Жучка у Лукерьи взлаивала… Нет, завтра надо сходить, посмотреть…» - уже снова засыпая, размышляла она.

Проснулась рано. Привыкла рано вставать смолоду. Ну, тогда из-за ребятишек, а теперь по привычке. Да и хозяйство, какое-никакое… Курам надо отнесть, Ивану завтрак сгоношить, да собаке дать.  От, собаку-то завели! Старый кобель помер, взяли у дачников собачонку. Дак разве это собака? На улице жить не желает, изнеженная… В горнице, да всё у дедовых ног норовит. Говорят, породистая… Кучерявая… А гавкать не умеет. Скулит только, да ластится. Вон и вчера ночью-то даже не гавкнула. Не чует чужих…

Деда в хате уже не было, ещё раньше подымается. Вон, со двора слыхать – скребёт лопатой-то деревянной, широкой – снег убирает, дорожки чистит. Надо бы сказать ему…

За завтраком и сказала.
- Иван, слышь-ка… Да не корми ты Леську со стола, ела она уж!  Ночью в Веркином доме был ктой-то… Я свет видела. Фонариком светил, шарил…
Дед Иван, невозмутимо, не глядя на бабу Зину,  откусил картофелину, вилкой подцепил огурчик маринованный, захрустел…
- Я те дело говорю… Видела, вот как тебя. Надо бы посмотреть, был там кто, нет…
- Ты, это… - произнёс, наконец, Иван, по-прежнему не глядя на Зинаиду, - меньше бы книжечки-то покупала. Начиталася…
Он красноречиво кивнул на небольшую стопку разноцветных книжек в тонких обложках, лежащих на полочке. Баба Зина иногда с пенсии  (не с каждой конечно, больно жирно с каждой-то) покупала в автолавке эти книжки – чаще детективы, иногда женские романы про любовь страстную… Да пару-тройку газет: районную - новости узнать, да что-нибудь про садоводов-любителей или про здоровье. Нужное вырезала, обрезки – в печку. Вырезок уже вон – полная картонная папка с завязками собралась…
-  Схожу я, посмотрю…. Чтой-то мне неспокойно….
- Сходи, сходи… А ну, тебе там кто по кумполу если? А? Не боиссься? Или, может, Сашка приехал? Здрастьте, скажет, баб Зин, век бы тебя не видать? Сиди, давай! Не было там никого, не выдумывай… Да и не чистил я в том дворе, там не проберёшься…

Окрик мужнин она проглотила. Пусть, пусть покажет, кто в доме хозяин… Она-то, баба Зина, и сама знает – кто. Да спорить не станет. А по-своему сделает. Всю жизнь так бывало, так и прожили, считай.

После обеда Иван телевизор настроил – какой-то хоккей через помехи смотреть стал. А она к Лушке собралась. Проведать подругу, тоже давненько не видать, не заболела ли?
К Лушке-то зайдёт, конечно, но на обратном пути. А сперва… Ключ у неё есть, на дворе светло, бояться некого.

На Веркином дворе и впрямь снегу намело за ночь, даже в валенки набился, пока к крыльцу подошла… Ключ вставила. Ключ провернулся мягко, легко…
«Э-э-э… А вчера-то… Со скрипом! Ванька хотел смазать, так ведь не смазывал. Значит, был-таки кто-то… Кто не хотел, чтобы даже скрип замка в деревне слышен был … » Обошла домишко с трудом, увязая в снегу. Нет, никаких следов нету. Ставни все пооткрыла. Зашла с осторожностью. Двери в горницу были открыты, а ведь они с Ванькой их вчера не открывали… В горнице все в порядке вроде бы… Так она и не была после поминок. Как убрали всё потом с Веркиными невестками, так всё и стоит.
Так. А это что? Половичок сбит, слегка, но сбит… И посудный шкафчик приоткрыт, дверцу там приподнимать надо, иначе не