Любовь Николаевна проснулась, как всегда опередив будильник, без десяти шесть.
Постоянно собранная, целеустремлённая она позволяла себе только эту слабость, валяние в постели до взрывающего тишь спящего дома, сигнала мобильного телефона. Немного понежась и составив чёткий план на предстоящий день, встала.
В зеркало смотрела на неё ухоженная, не много расплывчатая дама с выразительными глазами и неимоверно длинными бровями изогнутыми и удивленными. Раньше Любовь Николаевна с удовольствием рассматривала свое изображение, но в это утро отшатнулась в сторону. Лукаво подмигивая на нее, смотрел кругло-выпуклый глаз, расположившийся чётко на середине лба.
Постаралась стереть - не выходит.
- Приклеился ты что ли? Убирайся не медленно.
- Что-то случилось? - прибежал на шум едва проснувшийся муж.
- На лоб посмотри! - раздраженно посоветовала супруга, яростно сражаясь с нововведениям собственного организма.
- Морщинка, что-ли новая? - игриво при обнял супругу - "Какая же ты всё - таки толстая".
- Что?- не разбирая куда, стукнула и попала в аккурат по "пяточку". - Что ты сказал? На себя посмотри.
- Да ничего я не говорил. - И действительно замолчал, недовольно посапывая. "Бешеная, какая спасу нет" - сказал он, не разжимая губ, все, также рассматривая свою супругу.
Тут глаз совершенно ненормально завращался, и Любовь Николаевна осознала "Это всё он. Я из-за него теперь вижу, чего раньше не замечала и слышу, чего раньше не слышала". "Ну не так это и плохо", и стала срочно искать выгоду из создавшегося положения.
Муж умывался, весело похрюкивая и плескаясь. Пятачок, придал его лицу умилительный вид, пятилетнего ребёнка, кем он по жизни и являлся.
Улица встретила обладательницу "третьего глаза" довольно сумбурно. Перекрашенные машины и пьяные водители, собаки похожие на своих хозяев и наоборот, причем Любовь Николаевна ни за что не смогла бы определить, где хозяин, а где собака.
На скамейке сидела дама в очень короткой юбке и с глубоким декольте, все бы ничего, но старое лицо под толстым слоем тонального крема, выглядело уставшим; узловатые руки в пигментных пятнах и распухшие ноги в синих звёздочках делали её похожей на "Смерть" наряженную в костюм куртизанки.
- Здравствуй Любочка. На работу побежала? - оживлённо проворковала она.
И только по голосу Любовь Николаевна узнала свою соседку неопределённого возраста приближающегося к отметке сто, вечно сидящую, сторожем у подъезда.
Не ответив на приветствие, понеслась на работу, страшась существенно опоздать. В "маршрутке" количество выразительных изменений увеличилось. Неимоверно огромная женщина с трудом вдыхала воздух, и все время ела пирожки, поочередно доставая их из, казавшейся парашютом сумки.
Ухоженная, интеллигентная дама с книгой в руках, матерившаяся, как рабочий завода "Металлург" Вася Пупкин. Красивый, породистый мужчина, придумывающий оправдание для своей жены, сидящей дома с годовалым ребенком.
И только глубокоокий мальчик, елозивший на своем месте и восторженно наблюдающий за разнообразными машинами, пробегающими мимо, был настоящий. От него шло тепло, он искренне улыбался и говорил, что думал. Любовь Николаевна всю дорогу пронаблюдала за ним, отрешившись от окружающей действительности.
Секретарша Верочка, как всегда поправляла свой безукоризненный маникюр, ни единым мускулом своего симпатичного личика не реагируя на вошедшего.
- Привет, Солнце. Как дела? Босс у себя? - усаживаясь в свободное кресло, выдохнула Любовь Николаевна.
Верочка, с трудом оторвавшись от изучения своих миниатюрных пальчиков, вскинула глаза и, растянув губы в профессиональной улыбке, произнесла:
- Бушует. Нервный какой-то сегодня. Тебя уже два раза вызывал. "Сейчас её пропесочат. Наконец, а то ходит павлинихой".
Войдя в кабинет к начальнику, Любовь Николаевна чуть не рассмеялась. Лицо Виктора Борисовича украшала козлиная бородка, а на аккуратно подстриженной голове красовались небольшие рожки.
- Ну, здравствуй, Выхина. Что опять опаздываем? - начал он свой любимый монолог разгневанного начальника, сложив свои добротные, мужские даже мужественные руки на животе и прохаживаясь вокруг беспомощно сидящей жертвы.
В этот раз Любовь Николаевна не могла спокойно выслушивать надоевшие наставления, ей мешал смех, стремящийся вырваться наружу. Ну, как можно скажите серьезно воспринимать слова начальника, сопровождающиеся нестерпимым блеяньем и трясущейся бородкой.
В буквальном смысле, выкатившись из кабинета, она неудержимо начала хохотать. Её окружили человеческие лица со звериными оскалами и ухмылками. Они летали и кружились вокруг, подлетали поближе и таяли, таяли, таяли.
Очнулась она в своей постели, рядом спал муж, без всяких признаков свинского происхождения. В зеркале отражалась все та ухоженная, не много расплывчатая дама с выразительными глазами и неимоверно длинными бровями изогнутыми и удивленными.
Но себя Любовь Николаевна так и не смогла разглядеть. С аккуратными клыками и хищными взглядом она не плохо смотрелась среди этой человеческо-звериной братии.
