И.П.Дженджера
Неисповедимы пути…
Посвящается Светлане Александровне
моей старой и доброй
приятельнице.
Глава 5.
После кастинга фигур, пока девушка не приблизилась на достаточное для рассмотрения лица расстояние, оценивались походка и осанка. Тут вообще всё было очень сложно! Женщина могла получить в дар от родителей отличные формы, но при этом запустить их основательно. И речь шла не только об излишках веса, ему совершенно не нравились модельные Твиги, речь шла о способе подачи себя. Казалось, что в большинстве своём представительницы крупнейшей доли человечества не догадываются или даже стесняются того, что их половина в мужском мире называется лучшей. Особенно это относится к мусульманскому населению, к его радикальной, истовой части, там вообще на людях у женщин отсутствуют половые признаки, чем и определяется их половая принадлежность. Они выглядят как некие копны темной одежды, боязливо перемещающиеся по пространству, следуя за своим самцом… Такова их вера, таков тысячелетний выбор их отцов, решивших на сотни поколений вперёд, у кого должна быть личная свобода, а кто может являться лишь одним из выражений мужского начала.
Но встречаются и другие, которые могут носить обычные джинсы с кроссовками, надевать простые кофточки без кричащих изысков, у них даже может не быть макияжа, при этом природный образ продолжательниц рода несётся с гордостью, со спокойным достоинством по принципу: "Смотрите, вот я какая, любуйтесь, хотите, вожделейте меня! Я точно любима и желанна всегда…". У таких размер груди не имеет значения, потому, что она есть, потому, что она всегда чуть приподнята и всегда впереди, а плечики раздвинуты, кажется аж лопатки сошлись. Она не только и не столько часть тела, а, скорее, божественное его украшение, умопомрачительное украшение, когда настырные сосочки, кажется, буквально выдавливают, выплавляют свой контур через все слои стесняющей ткани. И обязательно прямая спинка, и обязательно чуть небольшой животик, соблазнительно, едва уловимо переходящий в лобок, который острой стрелкой, подныривая между ножек, выходит с обратной их стороны, преображаясь в упругую попку-орешек, чуть отставленную назад, для завершённости образа, как арьергард, не дающий покоя взгляду самцов. И всегда грациозность походки, плавность, независимо от скорости в жестах и движениях. Им незачем понуро брести сквозь толпу, боясь оступиться или споткнуться, они не смотрят под ноги, дорога перед ними сама стелется, а люди расступаются, мужчины и даже многие из сестёр по полу держат на них равнение, ведь они генералы, невзирая на возраст, положение и заслуги. Да, подобное можно воспитать, натренировать, такое бывает у гимнасток, фигуристок, у успешных состоятельных леди, у профессиональных моделей.
Но вот вдруг, где-нибудь совсем уж в дремучей глубинке, среди облезлых пятиэтажек, по исковерканному дождями и временем асфальту, не имеющая за душой ничего, кроме пары десятков квадратных метров жилой площади, сорванца сына и скучной работы, пройдёт такая красавица и станут понятны слова Коровьева о том, что вопросы крови – самые сложные вопросы в мире! В этом случае Сергей, как и любой здоровый мужик, повинуясь гормональному всплеску, обязан был не только изучить фигуру и стать проходящей красавицы, но и проследить за ней взглядом до самой последней точки, до полного её исчезновения! А вот пригласить на кофе или просто пообщаться с божественным идеалом мешала навязчивая идея о том, что она непременно знает о его тайных желаниях и планах, даже если их и не существовало вовсе! И вообще, потребуются много времени, сил и затрат, если действительно попытаться овладеть хотя бы просто её вниманием. Зачем прилагать столько усилий, если для получения необходимых ласк можно обойтись совсем уж скромными вложениями? А потому совершенные красавицы тоже не рассматривались на роль дам сердца, верхняя, самая блистающая часть пирамиды женского сообщества, срезалась и отбраковывалась, правда, с обильным слюноотделением…
Разглядев крупные блоки во внешности и поведении девушки, Сергей, когда та входила в зону достаточную для тонкой детализации, принимался за лицо и причёску. Ему нравились тёмные, каштановые, русые, может даже рыжие волосы, но только не блондинистые! Они выглядели какими-то уж блеклыми, выцветшими, неживыми, как снопы соломы поздней осенью, почти как неестественно густая седина у ребёнка. От них веяло вырождением, как и от совершенно белой, боящейся загара кожи, с частыми синяками или красными пятнами от любого прикосновения. Ещё он не любил серые глаза, уж лучше голубые, а ещё лучше тёмно-карие, почти черные, бездонные как непостижимость вечности, интригующие, зовущие своим колоритом к таинственности до неприличных фантазий. На расстоянии трёх шагов у них зрачок сливается с радужной оболочкой, и создаётся впечатление, будто есть только он и он в поиске света или ещё чего-нибудь, может, даже спутника жизни, на роль которого сразу же мысленно выдвигался сам Сергей.
Длина же волос, по его мнению, не имела значения, главное – аккуратность, хотя допускалась и лёгкая небрежность, всегда нарочитая, всегда с претензией на чужое внимание, то могла быть выбившаяся из-под заколки игривая прядь или живущий своей отдельной жизнью небольшой хохолок на короткой стрижке. Со всем с этим, разумеется, можно бы легко справиться, но зачем? Для чего выглядеть прилизанной пластиковой куклой из дешёвого ларька на остановке? Опытная или чуткая от рождения женщина никогда так не поступит, при любой идеальности где-то обязательно должна расстегнуться пуговка, обнажая маленький островок настоящей плоти, лучше чуть загорелый, но всегда приглашающий сделать попытку расширить его с позволения хозяйки.
Вот и подошёл черёд для пирожка под номером два, в бутылке ещё оставалась сладкая водица с небольшим количеством газа, который обязательно поможет ферментам желудочного сока окончательно разорвать на мельчайшие фрагменты тщательно, теперь уже действительно с удовольствием пережёванное тесто с незамысловатой начинкой. А может и не поможет, кто его знает, как оно есть на самом деле, таков уж уровень нашего базового среднего образования, в том числе и в области процессов пищеварения. Получив удовольствие от еды и собственных мыслей, молодой человек совсем расслабился. После трапезы, наступило время небольшой паузы с душистой сигаретой, в качестве логической точки, приятной точки при возвращении организму привычного микроклимата. И со вздохом облегчения появилось простое человеческое счастье! Совокупность стандартных, после хорошей пьянки, действий сработала и на этот раз. Тело очнулось, оно даже почти забыло утренний кошмар пробуждения, сухость во рту, жажду, сравнимую разве что с желанием не умереть у виновного, сидящего на электрическом стуле. В том числе ожили и вялые, отрицавшие любое движение, слегка трясущиеся конечности, похоже, находившиеся в тайном, как после страшной атаки, сговоре с сумбурным мышлением уставшего мозга.
Испарился ужасный мир, напоминавший гнетущую гримасу туземной маски, от которой срочно хотелось скрыться, наглухо захлопнув глаза, зашить их вместе с ушами или хотя бы спрятать под подушку, только бы всё пропало, особенно воспоминания и предположения о последней четверти застолья, память-то подвела. Но в тот момент главным оказалось другое – внутренние органы, мышцы, каждая клеточка, каждая косточка и, разумеется, разогнавшее туман сознание настолько приободрились от вхождения в привычный химический баланс, что вскорости простили своему хозяину его вчерашние прегрешения, даже глупое несуразное волочение за подругой руководителя проекта. Стало совсем легко и свободно. Да, вот оно, простое человеческое счастье! Теперь можно жить дальше, можно спокойно думать и строить планы на сегодняшний день хотя бы, можно хотеть и даже делать! Вот только стоит воздержаться от этих безумных попоек, на ближайший месяц, точно…
На скамейку рядом с Сергеем уселись детки – мальчик лет шести и девочка постарше, годов двенадцати. Оба одетые в шорты, малыш в синие джинсовые широкие ниже колен, возможно, с прицелом и на следующий сезон. Его сестра, как он её определил, в коротенькие штанишки розового цвета, почти по форме уже наметившихся подростковых бёдер. На ней ещё была просторная белая футболка на выпуск со слоном, бредущим сквозь запечатлённый островок зелёных джунглей в маленьких красных и жёлтых цветах с надписью Thailand почти у самого ворота. У брата слово Таиланд, тоже на английском, красовалось в районе его сердечка, маленькими коричневыми буквами на серой ткани без рисунка. Всё точно указывало на то, что поездка в далёкую замечательную страну состоялась и совсем недавно, наверняка в текущем году, скорее всего летом, исходя из плотного загара детей и школьного возраста девочки.
Первые несколько минут они сидели, молча перемигиваясь и строя шуточные мордочки стоящему поблизости гражданину, такому же смуглому, скорее всего отцу, который отвечал им взаимностью, вдобавок направляя на них кольца из сигаретного дыма. Кольца, при зарождении плотные, тугие, почти идеально круглые, удаляясь от испускавших их губ, старели, теряя скорость и очертания, они расплывались, сначала обращаясь в лёгкое облачко больше похожее на мираж, на дрожание воздуха, после чего окончательно исчезали, оставляя за собой, как воспоминание, лишь табачный аромат, запах мужского начала. В конце концов, курение закончилось, а вместе с ним закончилась и игра. К тому же, подошла женщина, видимо, мать сорванцов. Про таких говорят, что она хорошая хозяйка и жена, у которой всё несвязанное с семьёй может быть или средством для её укрепления, или ненужным досадным недоразумением. Родители, не особо отвлекаясь на детишек, стали неспешно обсуждать какие-то текущие вопросы, при этом ощущалось спокойствие и даже умиротворённость. В их словах, в интонациях отсутствовали нетерпение, раздражённость, желание обязательно одержать верх над партнёром, навязать свой план дальнейших действий, возглавить какое-то количество внутрисемейных процессов, а может, и даже все. Нет, между этими двумя людьми не ощущалось недосказанности. Они создали маленький партизанский отряд, который, лавируя, пробиваясь, хитря, тихонько двигался по жизни, преследуя простые нормальные цели – иметь личный угол, желательно попросторнее, необходимый доход, здоровье для всех членов и, конечно же, понятное, уверенное будущее для взрослых, но в первую очередь для детей.
Сергей быстро, сходу определил их статус и сделал свой вывод, который гласил, что подобные общности не для него, они представлялись ему до безумия скучными в своей ортодоксальной направленности. Бывая дома нечасто, особенно после приобретения собственного жилья, он считал его удобной берлогой, где можно спокойно поваляться, зализать раны, если надо, побаловать подросшего ребёнка. А затем отправиться в интересные места, подальше от текущей рутины, планов на ближайший утренник в детском саду, на дежурные поездки к родителям, неважно к чьим.
